Возвышение падших (СИ)

Сорвать с себя неудобное платье, не дающее свободно дышать и двигаться, сбросить тяжёлые драгоценности и корону, засмеяться во весь голос, не думая об этикете и правилах поведения, упасть на мягкую зелёную траву и смотреть на небо и белые облака, по нему плывущие.

Только ночью, оставшись наедине с собой в своей опочивальне, облачённая только в одну шёлковую ночную рубашку и с распущенными волосами — естественная и свободная — она принадлежала самой себе, а не государству.

Порою она плакала по ночам, иногда выходила на балкон и любовалась ночным пейзажем — звёздным небом, луной, морем, что бушевало вдалеке, — и полной грудью вдыхала воздух, полный прохлады и свежести.

Но чаще всего ночи она проводила с Артаферном. Они, наконец, были свободны и вольны быть друг с другом, не таясь и не боясь осуждения (кто посмеет осудить королеву?).

Только ночами она была счастлива — столь сильно, что не желала наступления утра. Лёжа в постели рядом со спящим Артаферном, с тоской смотрела в окно, где небо окрашивалось в предрассветные оттенки, и молила солнце не всходить.

Но оно не внимало её мольбам, всходило и, словно почувствовав это, Артаферн с первыми солнечными лучами, пробившимися сквозь окно в опочивальню, просыпался, одевался, коротко целовал её и уходил.

Её приказом он был повышен до командующего флотом, и дел у него прибавилось в связи с обострением отношений с Венецией. Назревала война, чего королева Эдже так боялась, неуверенная в своих силах как политик.

Этим утром, снова на рассвете, Артаферн ушёл, и Эдже, наконец, заснула. Вскоре её служанка Розмари разбудила её, потрепав по плечу.

— Ваше Величество, просыпайтесь, — жизнерадостно воскликнула она, откидывая одеяло со спящей королевы.

Сонно открыв глаза, Эдже с трудом поднималась и позволяла Розмари надеть на неё шёлковый халат, с тоской наблюдая за тем, как в опочивальню слетаются остальные служанки.

Они умывали её, расчёсывали её длинные тёмные волосы и укладывали их в высокую причёску, которую венчали короной.

Кружа, предлагали платья, все как одно роскошные и пышные, и Эдже неохотно выбирала то, что казалось самым лёгким и удобным, но всегда это оказывалось обманом зрения. По ощущением оно было тяжелее и неудобнее всех тех платьев, которые она отвергла.

Затем завтрак в огромном зале, за длинным, но пустым столом.

Далее полагалось посетить заседание государственного совета, где королевские советники, а также главы различных государственных образований отчитывались об успехах в своей деятельности и выслушивали её предложения.

После этого был небольшой перерыв перед многочасовой аудиенцией, где, по словам Артаферна, заглянувшего к ней в опочивальню, её ждало около двухсот подданных.

Сидя в кресле, Эдже лениво и неохотно перебирала письма с прошениями от тех подданных, что не смогли прибыть во дворец и предстать перед ней на аудиенции. Ей предстояло ответить на каждое из них.

Артаферн, слегка ухмыляясь, наблюдал за ней с противоположного кресла.

Заметив его взгляд, Эдже не сдержала улыбки и покачала головой, ненадолго освобождённой от тяжести короны, лежащей на столике.

— Не смотри на меня так.

— Почему?

Не ответив, Эдже повернулась лицом к окну, распахнутому настежь из-за летней жары. Оно выходило на цветущие сады, и королева устало вздохнула.

— Знаешь, что? — воскликнула она с неожиданным энтузиазмом.

— Что? — шире ухмыльнулся Артаферн, наблюдая за ней с теплотой в чёрных глазах.

— Королева я, чёрт возьми, или нет? Завтра же отправимся на виллу моего деда. Ту, что на берегу моря. Вдвоём. Ни заседаний советов, ни аудиенций, никого. Только ты и я.

— Дня на два можно, но не больше. Грядёт война и нужно к ней подготовиться. Тем более, у тебя здесь обязанности, от исполнения которых многое зависит.

— Да знаю я, знаю, — раздражённо отозвалась Эдже. — Так ты согласен?

— Это просьба или королевский приказ? — насмешливо спросил Артаферн.

— Если ответишь отказом, то приказ.

— Тогда у меня нет выбора.

Они улыбнулись друг другу, когда в опочивальню вошла Розмари, и, поклонившись, взволнованно посмотрела на королеву.

— Простите за беспокойство, Ваше Величество. Глава королевской гвардии просит принять его.

— Пусть войдёт.

Когда ставленник Артаферна — тридцатилетний, сдержанный и умный рыцарь по имени Дейн — вошёл в покои, королева Эдже и Артаферн напряжённо переглянулись.

— Ваше Величество, простите за…

— Ни к чему это. Говори, зачем пришёл.

— Во дворец прибыли две чужестранки. Говорят, из Италии, представились сёстрами по фамилии Серпиенто. Просят принять их. Они у ворот, в своей карете, так как без вашего позволения их не впустили.

— Серпиенто?.. — ошеломилась Эдже, приподнявшись в кресле, а после рухнув в него обратно.

“Мы… точнее, я и… твоя мать… лишь наполовину Дориа. Ты поймёшь… Серпиенто… Наша мать не…”

Голос Рейны Дориа. Её последние слова эхом отозвались в её голове.

Серпиенто?

Неужели они как-то связаны с её матерью, Сейхан Султан, и Рейной?

Топкапы. Покои Эсен Султан.

— Вы уверены в этом, моя госпожа?

Раздражённо посмотрев на Зафера-агу, задавшего этот вопрос, Эсен Султан немного резко поправила воротник кафтана шехзаде Мехмета, а после, словно извиняясь за это, поцеловала его в обе щеки, отчего мальчик насупился. Он не любил материнских нежностей, считая себя для них уже взрослым.

— Бирсен-хатун, сопроводи детей в школу.

Шехзаде Мехмет вышел из опочивальни, поцеловав материнскую руку, Михримах Султан и Нилюфер Султан по очереди обняли Эсен Султан, а после, неприязненно переглянувшись, также вышли.

В покоях остались султанша, Зейнар-калфа и Зафер-ага.

— Поверить не могу, что шехзаде Баязид воспротивился, — Зейнар-калфа покачала темноволосой головой. — Он мне всегда казался спокойным и послушным. Да и как Дэфне Султан это допустила?

— Нас это не касается, — твёрдо произнесла Эсен Султан, отчего евнух и калфа посмотрели на неё недоуменно. — Шехзаде Баязид — не бунтовщик, да и не убийца. Может, он хочет навестить повелителя, находящегося в таком состоянии? Когда Мехмет взойдет на османский трон, шехзаде Баязид не станет его убивать, дабы сместить. Тогда мне не о чем беспокоиться, а уж тем более вам.

— То есть вы ничего не будете предпринимать? — уточнил Зафер-ага.

— В отношении шехзаде Баязида — ничего. Мне хватило того, что я сотворила с шехзаде Сулейманом и его семьей. Это отравляет меня.

— А в отношении кого вы намерены действовать?

Зейнар-калфа подозрительно покосилась на Зафера-агу, но промолчала. Он словно выведывал информацию.

— Карахан-хатун. Она ведёт себя тихо и незаметно, но я-то помню её фавориткой. Не так уж она проста. Я… чувствую, что за ней нужно понаблюдать. В такое время, как сейчас, тем более, учитывая, что у неё есть шехзаде Махмуд, она опасна.

Зафер-ага напрягся, но выдавил понимающую улыбку.

— Вы её в чём-то подозреваете?

— Тебе-то какое дело? — не сдержалась Зейнар-калфа. — Для неё, поди, всё и выведываешь.

— Зейнар, прекрати, — осадила её Эсен Султан. — Зафер-ага верен мне, не так ли? После стольких лет службы я ему доверяю.

Зафер-ага согласно кивнул, а после поспешил откланяться, сославшись на дела в гареме.

— Я сомневаюсь в его преданности, султанша. Какой-то он… подозрительный.

— Зейнар, он тебе просто не нравится, но я уверена, что он мне верен.

Та поджала губы и промолчала.

Топкапы. Покои Карахан Султан.

— Так и сказала? — деловито переспросила Карахан Султан и, увидев, что Зафер-ага утвердительно кивнул, ухмыльнулась. — Ничего не будет предпринимать? Это же прекрасно… Не будет мешаться под ногами.

— Моя госпожа, а как же…

— Пусть наблюдает, если ты об этом, — перебила его султанша, подойдя к настенному шкафчику и достав из него бумагу, чернильницу и перо. — Ей не в чем меня уличить. Ты больше в мои покои не приходи. Теперь будем общаться с помощью Иреи… то есть Элмаз-хатун.