Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Менкауптах вздохнул, взялся за шею, потом вытер ладонью потный лоб.

- Лучше пока молчать и выжидать, - сказал он.

Ничего лучшего не приходило в голову и ей.

Может, ее муж и не глуп – просто легко теряется и с трудом находится…

- Постарайся меня не подвести, - попросила она.

- Не подведу, - обещал Менкауптах.

Она постаралась поверить.

До обеда Меритамон шила в своей комнате, потом прогуливалась с мужем по саду – конечно, она и не подумала нарочно рыскать по дому в поисках Тамит. Брат приведет ее к ней сам. Ему зачем-то это нужно.

Меритамон все сильнее боялась этой встречи.

Хотя пока никакого вреда ей не причинят – так же, как не позволят повредить Тамит. Аменемхет сильный господин дома, это не Менкауптах…

К обеду Меритамон вышла почти спокойной – наружно; однако понемногу наружное спокойствие стало переходить и на ее душевное состояние. В самом деле, что может случиться сейчас? Аменемхет слишком умный человек, чтобы предпринять что-нибудь сразу после смерти отца.

Муж и жена уселись за столики напротив хозяина. Он был немного бледен, но невозмутимо улыбался. Где же Тамит?

Может, брат отказался от своего плана?

Ничего подобного. Меритамон обреченно, с предвкушением неведомых опасностей проследила, как та, о которой все они столько думали, входит в зал и направляется к своему господину.

Очень сильным чувством, испытанным Меритамон при виде своей соперницы, было и удивление – но оно сопровождало все мысли о Тамит. Как ей удалось все это? Как?

И тут Меритамон увидела, что брат хотел ей показать – под легким голубым платьем ужасной женщины обозначился живот. Она действительно была снова беременна, она тоже была беременна, и родить ей предстояло ненамного позже Меритамон…

С ядовитой улыбкой стареющая красавица села рядом с господином. Она все еще поражала взор и разум: несмотря на то, что время изменило ее, Тамит сохранила свою необыкновенную красоту кошки в человечьем обличье – грацию и соблазнительность, тонкие черты и огромные глаза… юная Меритамон уступала ей, хотя тоже считалась красавицей. Но ее красота не въедалась в сердца так, как красота Тамит.

“Я понимаю, почему обезумел брат. И не понимаю, как мог устоять отец – хотя у него была Ка-Нейт… Только это спасло его…”

- Привет тебе, госпожа Меритамон, - нарушила молчание наложница. Она бесстыдно ласкала плечо Аменемхета.

- Ты совсем забыла меня, что не заговариваешь со мной? – спросила Тамит.

Обе чувствовали, как каждой хочется вцепиться противнице в волосы. Но Тамит могла при этом еще и улыбаться – у Меритамон не хватало на такое воли. Какое чудовище сидит перед ней, как она могла этого не понимать? Не видеть?

- Как я могла тебя забыть, - пробормотала Меритамон. – Ты не из тех, кого легко забыть.

Тамит рассмеялась.

- Это так.

Она нежно поцеловала своего господина, у которого сделался такой вид, точно он готов овладеть ею прямо здесь, несмотря на зрителей. Меритамон понимала, почему. Даже она чувствовала, как влечет к себе Тамит… а ведь она была женщиной, а не мужчиной…

- Вы надолго к нам? – с улыбкой спросила Тамит.

Менкауптаху было приказано молчать за обедом – а услышав эти слова, он просто лишился языка. Меритамон, улыбнувшись женщине с таким же ядом, взглянула на брата.

- К вам, дорогой брат? Что это значит?

- Что тебе непонятно? – спросил молодой жрец.

Он как будто подначивал: ну же, скажи мне в лицо, что отнимаешь у меня мое наследство – скажи, если не боишься за себя и ребенка!..

- Ненадолго, - невинно ответила Меритамон. – Я вижу, как вам хорошо вдвоем. Мы не станем… мешать, не так ли, муж мой?

Ни один из этой пары скорпионов даже не смутился.

- Ты придешь и на похороны моего отца? – спросила Меритамон женщину.

Хоть бы сморгнула, бесстыжая!

Тамит пожала плечами.

- Как решит мой господин.

- Он еще не дал тебе свободу? – спросила Меритамон.

- Мне не нужно другой свободы, кроме его любви, - проворковала Тамит.

Аменемхет улыбался с выражением блаженства. Однако замечал все, что делают его враги.

Меритамон встала, поддерживая живот. Оставаться здесь было и оскорбительно для ее достоинства, и опасно.

- Благодарю тебя за гостеприимство, Аменемхет, - сказала она. – Я и мой муж уходим, нас ждут домашние дела.

- Конечно, - вежливо сказал брат. Он не двинулся с места, продолжая сидеть рядом с Тамит; но тут она что-то прошептала ему, и ее молодой господин поднялся.

- Я провожу вас, друзья, - сказал он.

А вот тут Меритамон забеспокоилась по-настоящему. Она собиралась забрать с собой домашнего врача Аменемхета… но согласится ли на это его господин? Ведь его наложница тоже беременна! А может, Уну известны какие-то их тайны?

Но ведь Уну не раб, его нельзя удержать силой…

Аменемхет, как любезный хозяин, сам распорядился о том, чтобы собрали вещи гостей и приготовили им носилки. Слуги дома вывели к носилкам всех слуг, приехавших с его сестрой.

Не хватало врача, который ей не принадлежал и который был больше всего нужен.

Глядя на невозмутимо-выжидающего брата, Меритамон сжала губы и подозвала к себе свою служанку.

- Приведи врача Уну, - шепнула она.

То кивнула и убежала.

Вскоре она вернулась с врачом, который как будто дожидался неподалеку, но не решался выйти к носилкам заранее. И тут лицо Аменемхета изменилось – исказилось страхом и гневом, лишившись своей красоты.

- Что это значит, сестра?

- Уну перешел на службу ко мне, - сказала Меритамон, выступая вперед, точно она, беременная женщина, могла защитить старика. – Он едет со мной.

Аменемхет несколько мгновений смотрел на нее с таким растерянным выражением, что Меритамон могла бы торжествовать, не будь она его сестрой. Потом он что-то решил, и лицо его стало жестким.

- Хорошо, забирай его, - сказал молодой господин.

***

Семидесятидневный траур должен был продлиться почти до срока родов Меритамон – очень неудачно. Похороны Неб-Амона приходились едва ли не на самые роды. Меритамон пыталась подсчитать, какой срок у ее соперницы, но не получалось: об этом знали только сама Тамит и ее любовник.

Они затаились в доме Неб-Амона, как звери в норе… но как выкурить их оттуда?

Иногда Меритамон чувствовала, что готова отказаться от борьбы. Как ни стыдно ей было в этом признаться, она очень боялась женщины брата. Гораздо больше, чем его самого – брат еще сохранил какие-то понятия о добре и чести, какие-то остатки милосердия, тогда как у этой женщины не было никаких.

Меритамон думала, что она вполне способна прийти на похороны ее отца. Тамит была бы счастлива поглумиться над его останками, будь у нее такая возможность.

Неужели брат держит ее у себя, понимая все это?

Нет – брат не знает свою любовницу…

Дожидаясь родов и похорон отца, Меритамон посетила Дом жизни и ознакомилась с завещанием Неб-Амона. Да, согласно завещанию, все наследство получала она и ее дети – казалось бы, не было ничего проще, чем вступить в свои права: вернуться домой, предъявить завещание и приказать Аменемхету убираться.

Меритамон представила себе, как явится к Аменемхету… беременная и беспомощная…

Кто помешает брату столкнуть ее с лестницы, а потом сказать всем, что сестра погибла случайно? Кто сможет обвинить его тогда?

А если у него не хватит на такое духу, с Меритамон справится его наложница. А брат смирится со смертью сестры. Он теперь поместил всю свою любовь в эту женщину, он будет почти равнодушен к гибели своих близких, даже если они умрут все.

Меритамон раньше в самом страшном сне не могла представить того, что сейчас происходило с нею наяву.

Посовещавшись с мужем, она решила дождаться родов – тогда она будет не так уязвима, как теперь. Свекру Меритамон ничего о завещании не сказала, потому что второй пророк Амона, конечно, решил бы восстановить справедливость и потревожил бы Тамит раньше, чем можно. Зная характер этой женщины, Меритамон не сомневалась, что, располагая деньгами и знакомствами брата, она найдет способ уничтожить ее, как пыталась уничтожить Ка-Нейт. Тогда она была одна, и ей это едва не удалось; а сейчас…