Сделка (СИ)

— Я всего лишь женщина, Рита… — тихо и неразборчиво выдохнула Валя мне в губы. — Которая с ума сходит… от одного твоего присутствия…

Сердце моё билось в истерике. Вряд ли я бы отникла от неё, даже если б кто-то подошёл вплотную и попросил прикурить.

— Почему ты даёшь мне выбор?.. — спросила я, обводя взглядом её губы, ресницы, веки, глаза.

Мы так тщательно оберегали нашу сделку от самих себя, превращая личные предрассудки в хлам, что иногда попахивало абсурдом. Но только так мы могли держаться вместе, только на взаимно выверенных и безукоснительных условиях, каждый в своей роли. Неужели ты хочешь всё разрушить? Эта мысль стрелой пронеслась во мне и упала где-то глубоко в объятиях парализованного вожделением разума.

— Просто представь,… что я Катя… — её голос терялся в осязаемом проникновенном шёпоте. — Просто веди себя со мной так, как тебе хочется…

Её речи сотрясли мне рассудок. Как ты можешь желать, чтобы я представляла на твоём месте другую?

— Даже не надейся… — проговорила я, изымая руку из её брюк.

Пошурудив по внутренности её сумки, я подхватила ключи со дна и отпёрла дверь с липким и звонким писком домофона. Валя молча последовала за мной. В лифте она держалась отрешённо. Слепая темнота встретила нас на пороге её квартиры.

— Пожалуйста, останься, — с мольбой в голосе она крепко сжала мою руку, когда я потянулась другой к выключателю.

Я ещё никогда не слышала её такой. Яркие лучи электрического освещения заполонили коридор, ясно очерчивая её образ. Если бы я не являлась участником предыстории, готова поклясться, я бы дала прикурить тому, кто вызвал у неё эту беспомощность!.. Я никуда не собиралась, родная. Мне хотелось привлечь её к себе и заверить в этом, но я сказала другое.

— На что ты готова?.. — спросила я, сближаясь и в сапогах вступая в её личное пространство.

— Господи… на всё… — она почти плакала, не шевелясь на месте под моим прицелом.

Я прильнула к её губам, окунаясь в удушающую нежность её рта и всклокотавшегося дыхания. Я тонула в ней, придерживая в руках её обмякающее тело. Вскоре мы оказались обнажёнными на широкой кровати. Приглушённый свет изголовной лампы играл тенями на поверхностях наших тел, окутывая их формы плавными узорами. Её вязкое дыхание, опламеняющее приоткрытые губы; её короткие волосы, разметавшиеся по подушке; её лицо, выражающее заводь обожания и жажды; её глаза, омутнённые вожделеющим безумством; терпкая сладость её запаха, смешанная с изысками ароматического букета дорогого парфюма; шёлковое тепло её кожи под моими бёдрами; её изгибы тела, волнующие откровенностью — слились для меня в одно наваждение. Я склонилась над ней, опираясь на руки, расставив их по обе стороны от её плеч. Сидя на ней, я совершала еле приметные движения бёдер, позволяя интимной влажности наших плодородных зон просачиваться друг в друга.

— У тебя было много женщин? — спросила я, утопая в её молящем взгляде.

— Серьезных… одна, — пробормотала она, источая сбивчивую надрывность ноток в негромкой клоаке звуков.

— Расскажи про неё, — продолжила я.

— Она была старше… Мы… встречались пять лет,… втайне от её мужа… и от всех…

— Ты любила её?

— Мне было двадцать… Господи,… — простонала она. — Умоляю, не терзай меня… К чему эти расспросы?..

— Ты любила её? — повторила я.

— Она… произвела на меня глубокое впечатление…

— Твоя преподавательница?

— Да…

— Она многому тебя научила, не так ли?..

— Ничему… если б я знала тогда,… как помешаюсь на тебе…

— Хочешь взять свои слова обратно,… насчёт истинных причин, почему отправилась к Кате?..

Она молчала, стиснув губы. Я видела, как её пожирает желание от неотразимых ощущений горячего и трепетного соития, рождаемых моим гибким кропотливым вязким танцем и доводивших меня саму до великого изнеможения.

— Пожалуйста, Рита… умоляю, возьми меня,… я свихнусь…

— Ответишь?

— Я положила к твоим ногам гордость… растоптала ревность… задушила боль… — не скупилась она на колоритные обороты. — Убила здравомыслие… распяла романтические сны… сожгла сердце об тебя… Что ты еще хочешь?..

— Что значит «распяла романтические сны»?.. Мне казалось, романтика — это последнее, что тебе нужно… Я люблю тебя, как бы я могла…заказывать всю эту музыку, дорогая? — я чувствовала, что собственная едкая опасность переполняет меня, словно змею из анекдота, прикусившую свой язык.

Она напряглась подо мной, содрогнувшись сменой взгляда от произнесённого признания. Мне чудилось, сгустившееся пространство между нами взрывалось.

— Снова издеваешься?.. — нервно выдавила Валя. — Я итак подсела на твою игру, как на наркотик… Хочешь, чтобы от меня ничего не осталось?..

— Будет приятно, солнышко… — проговорила я, перемещаясь с неё, ложась на бок рядом и накрывая подушечками пары пальцев набухший бугорок в нежном эпицентре её чувственности. — Ты ведь этого хочешь?..

Она скоропалительно извилась под напором моих ласк, откинувшись головой на подушке и сжимая в тисках рук простынь так, что костяшки её пальцев побелели. Мои груди коснулись её горячей кожи, когда я запросила нежность её губ для своих. Её тихий стон излился в меня, когда я ненадолго улучила страсть моего языка для её рта.

— Ты ведь этого хочешь?.. — сбивчиво повторила я, досаждая допущением домысла в витиеватых интонациях.

— Войди в меня,… пожалуйста… — сокрушённо опровергла она. — Неужели ты не видишь,… насколько глубоко я хочу тебя?..

Я внимательно посмотрела в её глаза, убеждаясь её вожделением. Мне понадобилось собраться с духом, прежде чем взять резиновый предмет из прикроватной тумбочки. Бормоча любовный бред и не понимая, откуда только его беру, я положила её ноги себе на плечи и овладела ею, как она и хотела: жадно, глубоко и страстно, — как сделал бы любой любящий мужчина на моем месте. Её тягучие стоны, превращавшиеся в взбалмашные полукрики, впитывались моим сердцем, словно воздух среди бурных темнеющих толщ океана. Сон, который я не осознавала; животное, которое я отказывалась принимать; жажду, которую я загинала — они просыпались и требовали жертв. Я хотела душу этой женщины, вбирая её чувства, словно сладкий нектар из гипнотических недр. Выпить её, словно снадобье вечной жизни. Измерить в себе пугающую прелесть её силы. И отдать столько же, если столько же — возможно. Мне трудно было поверить в то бесстрашие, с которым я проваливалась в эту пропасть, когда Валя проложила неповторимые срывающиеся аккорды «Я люблю тебя», испытав пик удовольствия, сорревнующийся с источением неясной горечи долго сдерживаемых слёз. Я медленно избавила её от ставшего лишним предмета и отложила его в сторону. Накрывая её тело своим, я понимала, что нет надежды на «звонок другу» или «помощь зала» для разгадки, какой из её пиков острее.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила я. — Я сделала больно?

— Нет, — бесслышно продохнула она, не поднимая век.

— Тогда почему ты плачешь? — подушечкой большого пальца я провела по её щеке, нагреваемая странным чувством, происходящим в груди.

— Потому что дура, — произнесла она шёпотом, сотрясаемым удушением от слёз, впрочем, постепенно испаряющихся.

— К чему это притворство? — меня начинало злить.

— Наверное, моя проблема в том, что я далека от имитации.