Сделка (СИ)

— Ира? — изумилась я. — Она не слишком обременена умом, кажется…

— Кажется, — заключила Валя. — Если она сторонится заумностей, не значит, что она глупа.

— Ты бы хотела с ней?..

— Рита… Что за вопросы? — она закатила глаза в своей манере. — Ира — привлекательная девочка. И довольно… многогранная.

— Девочка за тридцать? — ухмыльнулась я.

— Сорок не хочешь?

— Сорок? — я была ошарашена. — Как сорок? А тебе сколько?

— Сколько дашь?

— Тридцать? Тридцать два? Больше?

— Тридцать пять, — прервала мои гадания Валя.

— У нас… почти девять лет разница?

— Не почти. Так и есть. Считаешь меня старой?

— На самом деле, я бы дала тебе максимум тридцать. Если бы встретила на улице, и не знала, что ты ГАП.

— Лесбиянки, как правило, хорошо сохраняются. Но всё равно спасибо. Кстати, около восьми лет у меня ушло, чтобы стать ГАПом… К сожалению, в моей карьере не попалось лесбиянок-начальниц.

Я прыснула со смеху от её мимики и интонаций, с которыми она произнесла последнюю фразу.

— Я сказала что-то смешное?

— Ну, если не обращать внимание на два пальца, которые ты лихо завернула в воздухе и «искренне тревожного» тона… Ладно, прости, — я прикрыла губы пальцами, почти стеснённо потупляясь над стаканом с напитком. — Не знала, что мы о высоком.

— Нет, почему? Посмейся.

— Месть сладка? — заподозрила я. — Прости, наверное, у тебя была трудная жизнь… без лесбиянок-начальниц.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь на путь, устеленный лепестками роз, — серьёзно вымолвила она. — Скорее, это будут шипы. Но я даю тебе шанс, которого мне не предлагали. Два-три года опыта, которые у тебя за плечами, в архитектуре — ничто. В профессиональном смысле, ты действительно пока ничтожество. Да ты и сама прекрасно знаешь…

— Не обязательно озвучивать, — поёжилась я.

— Я просто не хочу, чтобы ты питала иллюзии.

— Я ничего не питаю, родная, — убедительно заверила я.

Я не знаю, как последнее слово проскользнуло в мою реплику, но мне показалось, что я его сказала специально. Валя замерла, впившись в меня испытывающим взглядом. Я почти видела вопрос в её глазах, когда она перевела немой прицел на мой бокал, но доза была явно маловата, чтобы сослаться на хмель.

— Это что, вечерняя смена твоего «дорогая»? — наконец, спросила она.

— Это была возможность… расслабить тебя. Ты в самом деле хочешь весь вечер проговорить о работе и терниях?

— Ты меня не расслабила, — сосредоточенно опровергла она.

— Ты хоть когда-нибудь расслабляешься? В сексе ты тоже не расслаблена, так?

— С тобой — нет, — сказала она, ничуть не колеблясь с признанием.

— Почему? — полезла я на её стены с прямым вопросом.

— Давай закажем ещё по бокалу, — предложила она, махая официанту.

— Если только ты будешь текиллу, — поставила я ультиматум. — Со мной. Знаешь, время быстро течёт… Скоро я могу и попрощаться.

— Шантаж? Хочешь напоить меня?

— Я бы много дала, чтобы напоить тебя.

— Если я выпью с тобой текиллы, ты останешься у меня на ночь?

— Спасибо, мне особенно чётко запомнилось обманчивое гостеприимство в прошлый раз… Два часа сверху. После последней стопки. По рукам?

— Сверху я или ты? — уточнила она.

— Значит, по рукам.

Мы заказали триста миллилитров текиллы. После первого подсоленного аперитива, закисленного лаймом, Валя вернулась к теме:

— Так кто сверху?

— А как ты хочешь?

Она блуждала взглядом по моему лицу, будто разыскивая истину где-то рядом. Когда её взор коснулся моих губ, я не выдержала наплыва:

— Соскучилась по «чудесному ротику»?

— Что, если я скажу, что я по тебе всей соскучилась, — ответила-спросила она, несколько медля.

— Неужели? Боги снизошли до смертных?.. — подтрунила я.

— Ты хотела узнать,… почему я не расслабляюсь. По этому самому.

— Из-за низменных соприкосновений с мирским? — невинно сыграла в дурачка я, абстрагируясь от её претенциозных склонений.

— Пожалуй, я уже готова напиться, — сказала она, разливая текиллу по новой. — Как у вас с Катей… произошло?

— Я не хочу, чтобы тебе опять стало… нехорошо. Я вспомнила, что ты когда-то была довольно… не-молчаливой в сексе. Сейчас из тебя разве клещами что можно вытянуть. Почему?

— Наверное, раньше у меня не было фобии, что ты ляпнешь что-то вроде «бороды Папы Карло» и отобьешь всё желание. Кстати, у папы Карло не было бороды, она была у Карабаса.

— А-а, — я не сразу поняла, о чём она. — Ты про ту прибаутку… Карабас тебя больше возбуждает?

— Меня не возбуждают ни Карло, ни Барабасы, — укоризненно покачала она головой, напоминая учительницу младших классов. — Если ты считаешь себя оригинальной, ты весьма ошибаешься. Больше не спрашивай меня ни о чем, ладно?

— Ты что, расстроилась?

— Нет, Рита, я только и жду, как ты поведаешь мне все сказки мира в постели… Надеюсь, ты убережёшь мои нервы от симбиоза Красной Шапочки и Конька-Горбунка.

— О, я не трогаю жертв генной инженерии, им итак досталось.

— Ты про Конька или про Шапку с горбами?

— Ну, если Шапка подросла, у нее вполне вероятны… пара холмиков. Спереди.

— Пара? Думаешь, она не раздобрела на пирожках? Я слышала, такое случается после пережитого стресса…

Я хмыкнула, представив Красную Шапочку в образе гром-бабы.

— Мне нравится твой смех, — опередила Валя мой перл в горнило беседы.

Это прозвучало настолько банально и в то же время искренне, что я испытала довольно правдоподобное ощущение дежавю.

— Так как ты хочешь? — мы вынырнули из такси и оказались на сыром асфальте возле её подъезда.

— Я хочу, чтобы ты делала то, что ты хочешь, — сказала она, не пытаясь избежать тавтологии.

— А если я захочу уйти?

— А ты хочешь этого? — она не поднимала на меня взгляд, касаясь моего плеча своим и пытаясь найти ключи, завалившиеся глубоко в сумочке.

Её вопрос поставил меня в тупик. За всё время наших встреч, я часто ловила себя на мысли, что смутно осознаю, где кончается игра, и начинается реальность. И наоборот. По всем правилам, я должна была уйти, но я не могла сказать ей «нет». Она развернулась, сунула сумку мне в руки и облокотилась спиной о подъездную дверь. Я смотрела в её красивые несколько пьяные глаза, удивляясь их сумрачному блеску, пропечатавшемуся бунтарскому настрою в причудливой смеси с нескрываемым желанием и неутомимой тоской. Свежий воздух блуждал по нашим открытым частям тела, усиливая тягу навстречу друг другу.

— Ищи сама ключи, — по-детски капризно заявила она.

— Думаешь, я стану копаться в твоей сумке? — возмутилась я.

— Придётся. Или ты хочешь… прямо здесь?.. — её интонации изменило как по-волшебству, превращая голос в сгущенный импульс, сплошной лавиной перетекающий из смысла в слова. — Хочешь посмотреть,… что ты делаешь со мной?..

Валя поймала мои пальцы, ухватив другой рукой за ворот кожаной куртки и притягивая на себя. Она втиснула мою руку себе в брюки, не удосуживаясь расстегнуть их. Я вмиг ощутила её влажную горячность, справляясь с нахлынувшим помутнением рассудка. Валя еле дышала, сдерживая прорывающийся стон и смотря на меня снизу вверх широко распахнутыми глазами, в которых пролегли тени отчаяния. Всё её лицо стремительно изменилось под натиском внутренних гнетущих волн, выражая напряженно-сладострастную гримасу. Откинутые назад волосы открывали красивый изгиб лба, усиливая зыбкую хлёсткость неординарного выражения. Я не узнавала в этой безыскусно уязвимой, пьяняще чувственной и податливой девочке ту непоколебимо гордую, хладнокровную и вечно подтянутую начальницу, к которой привыкла. Мы находились в той близости, что я ощущала через ткани формы её безотчётно подрагивающего взбудораженного тела. Я испытала себя в шкуре любовника, обжимающегося в подворотне с красоткой, терзая ласками пальцев её одурманивающую нежность между ног. Я готова была проклясть её необузданность, когда мне померещились чьи-то чужие шаги неподалеку.