Веллоэнс. Книга первая. Восхождение (СИ)

засохшей крови.

– Юнцы! Вы смели прервать мое погружение в мир духов! Вызвали в этот мир, разорвав мост, который я так долго строил. Я сгною вас в катакомбах!

Тарсянин пересилил боль, изрезанными руками сжал меч. Зуритай двинулся

на сабельщика, внезапно остановился, вены на шее вздулись, из глотки вырвался

дикий вопль. Корво крепко ухватил хвост, сжал, что было сил, скрутил. Темная

кровь прыснула из раны фонтаном. Воин сурово, со льдом в глазах, перехватывал

дальше, двигаясь к корню. Под стальными ладонями чешуя с треском ломалась, прорывая шкуру – та лопалась, как пережаренный на огне окорок. Марх резко

выпрямился, развернулся в прыжке и саданул в живот проклятому. Под грудью

прошла прямая линия, мышца свернулась, из дыры высунулась срезанная кишка.

Зуритай не обращая внимания на рану, махнул лапой, сабельщик отлетел к волхву,

с хрустом рухнул на плиты. Демон обернулся, ухватил Корво за кольчугу, когти

разорвали броню, зацепили кожу. На воина злобно уставился целый глаз:

– Душитель? Ты такой же проклятый, как и я. Дурень! Зачем ты вступился за

смертных?

Корво без страха смотрел на Зуритая, ровным голосом ответил:

– Они были моими друзьями при жизни. Я не уйду, не возместив долга.

Проклятый расхохотался:

– Да посмотри на… друзей! Какие долги у нас со смертными? Они лишь прах, пища для нашей силы.

Воин взглянул на поле битвы. Марх и Пармен лежали на камнях. У оборотня

пробит бок, из шкуры торчит сломанное ребро. Грудь вздымается тяжело, с

усилием. Сабельщик лежал ниц, плечи подрагивали, тело в черных подтеках, изо

рта течет тонкая струйка. Внутри забурлило, вскипело чувство ярости. Значит, не

совсем еще мертв, есть какая-то связь с живыми. Как же одолеть это чудище?

Взглянул на волхва. Тот сидел, еле живой, свечение постепенно слабело, на лице

Авенира появились морщины, нос заострился, вокруг глаз появились черные

круги. Муравит поддерживал чаровника, не давал завалиться на спину, но долго

волхв не протянет, плеть защиты падет и демон вновь напитается силой мучеников.

Выбора не оставалось. Корво достал ятаган, провел по пальцу. Лезвие

мгновенно впитывало густую кровь, рубин наливался краснотой, из зачарованного

камня полилось сияние. Тело разразилось корчами, в пальцы вливалась недобрая

мощь разбуженного демона. Лицо удлинилось, глаза засияли, с каждой судорогой

воин чувствовал приходящую силу, в голове разливалась алая морось, вены

подрагивали от ожившей нечеловечьей крови. Во рту стало солоно, ощутил, как

удлиняются, выпирают острые клыки.

Зуритай откинул одержимого, с силой накинулся, намереваясь раздавить, проткнуть рогами, изничтожить до того, как перевоплотится. Корво молниеносно

вывернулся, откинул великана, зажав стальной хваткой рог. Кость хрустнула, обломившись у основания, обнажила зеленоватую внутренность. Проклятый взвыл

от боли и ярости – демон внутри Корво знал слабости темных существ. Это у

барана если рог отсечь – хоть бы что, а Зуритая сразу лишил половины мощи.

Одержимый стоял, чего-то выжидая, изменяющееся тело подергивалось, мышцы на

почерневшем лице дергались, строя уродливые гримасы. Рубин в навершье

вспыхнул и затух, передав силу хозяину. Корво поднял голову – глаза сияли. Правая

ладонь сжимала обломок рога, в левой покоилась рукоять ятагана. Будто рокот

грома, из чрева раздался незнакомый голос:

– Зуритай! Плесень камня, попираемого моими стопами.

Проклятый зарычал, вокруг заплясали синие огоньки.

– Как ты смеешь, Ригур, так обращаться ко мне? Я придавлю тебя, словно

блоху!

– Ригур?

Преображенный Корво оскалился, глаза сверкнули. Он протянул руку, ладонь

сжала оторванный рог. Кость почернела и золой осыпалась на пол.

– Ригур лишь один из мелких прислужников. В моем распоряжении легион, ибо их много. И только что они напитались твоей силой. Нет, я не Ригур, жалкий

ты человечишка!

Раздался шлепок. Это волхв, не в силах удерживать плеть, повалился на

камни. Легкая дымка развеялась, свет померк. Синеватый купол, до этого

окружавший залу, стягивался, исчезал, словно смываемая с сапог грязь. В воздухе

пахнуло могильным холодом, по невидимым стенам поползли белесые струи. Они

вились меж камней, направляясь к Зуритаю, вонзались иглами в тело, напитывали

мощью. Проклятый подрос, кожа покрылась чешуей кирпичного цвета.

Оставшийся рог осыпался, на голове проросли новые – прямые, черные, с острыми

концами. Из окалившегося рта вырывались огненные языки.

– Кем бы ты ни был, хоть легионом, хоть флегретом, я раздавлю тебя! Во мне

мощь тысяч жертв, сотен страдающих душ! Я буду безжалостен, ибо по твоей вине

мое вобожествление отложено!

Корво усмехнулся:

– Проклятым был, им и остался. Не смеши меня, скоморох! Трусливая

демоноподобная тварь. В Енноме заставлю камни тесать.

Одержимый молниеносно бросился на Зуритая. Авенир приоткрыл глаза.

Существа двигались быстро, волхв видел лишь перемежающиеся полосы

кирпичного и серого цвета. Схватка длилась несколько секунд. Вдруг все

остановилось. На полу лежал изрезанный в лохмотья Зуритай. Рога отломаны, все

тело в глубоких ямах, конечности вывернуты и перекручены, на белеющих костях

глубокие черные зазубрины. Под одержимым растекалась кипящая лужа,

выглядывали распотрошенные кишки. Пока еще живая куча плоти с бульканьем

вздымалась, какие-то части подергивались.

Рядом с этим холмом стоял Корво. Телу возвратилась привычная форма,

только глаза по-прежнему недобро светились. Он смотрел на поверженного врага, тихо сказал:

– Теперь ты, как человек, умрешь своей смертью. Даже самые великие маги, умирая по-человечески, проходят врата суда. За твое зло я встречу тебя в своем

Царстве. Запомни – Моргот никогда ничего не прощает.

Уже не обращая внимания на умирающего, подошел к волхву. Возле Авенира

собрались все. Муравит настороженно сидел, будучи готов по первому же знаку

помочь истощенному, израненному хозяину. Марх лежал на спине, впитывая холод

от плит. Обе руки почернели, на груди и ногах волдыри полопались, обнажив мясо.

Бока Пармена медленно вздымались, иногда раздавались всхлипы – сломанные

кости царапали внутренности. Где-то вверху трещало, серыми хлопьями осыпалась

штукатурка.

Корво безразлично смотрел на героев, наконец, произнес:

– Я исполнил свой долг.

Марх ухмыльнулся, с болью процедил:

– Да уж. В узел завязал и в фарш его порубил. Только дотянул до последнего.

– В моем теле очень много зла. Моргот, повелитель Еннома был заперт в моей

душе, но часть оков снята.

Воин повернулся к Авениру:

– Надо было слушаться твоего веления. Я нарушал заповеди Высшего и дух

Моргота стал высвобождаться. Сейчас он ломает оковы. Нам стоит умереть до

того, как он освободится.

Волхв воспрянул:

– Я могу справиться с демонами. Я знаю, как изгнать их в бездну.

Корво не обращал внимания:

– Моргот не демон. Он один из отрекшихся, подобных Высшему. Используя

его мощь, я заставил Зуритая собрать всю недобрую силу. Теперь с Турмаги снято

проклятие. Это зачтется нам во вратах суда. Зал рушится, скоро мы покинем

царство живых. Вам придется убить меня, чтобы остановить Моргота.

Загрохотало, пол пошел трещинами. С невидимого потолка начали падать

глиняные градины. Авенир с трудом поднялся, опираясь на посох и муравита, едва

удерживался на ногах – земля содрогалась в корчах, готовилась поглотить цитадель

проклятого короля. Волхв посмотрел на Корво. Тот изменялся в лице, видно, что

борется с овладевающими его демонами. По телу скользнули алые разряды, сияние

в глазах усиливалось. Моргот рвался наружу – лишь бы успеть воплотиться, а там –