Веллоэнс. Книга первая. Восхождение (СИ)

а ведь известно, что за двумя лосями погонишься, только ноги в бору сломишь.

Пармен, поняв, что гигант мешкает, выполз из оврага, одной рукой держа цепь, второй помогая себе выкарабкаться. Вмиг выудил кинжал, не целясь, метнул.

Пространство содрогнулось от рева. Вороненая сталь, хоть и сплавилась, но

долетела до зрачка. От крика заболели уши, в глазах потемнело. Цыган рысью

пролетел мимо гиганта, знаками указывал сабельщику на цепь. Турм в ярости

бросился на волхва, лиц не разбирал, все людишки – враги. Волхв стоял в ступоре, смотрел на бегущего великана, краем глаза видел Марха с Парменом, все будто

застыло. До акудника оставалось семь великанских прыжков, когда земля с шумом

разверзлась и Унтц-Гаки стремительно налетел на гиганта, сбил того с ног. Огневик

схватил муравита, с силой придавил к себе. Схватил за лапу, несколько раз двинул

огромным и тяжелым, будто наковальня, кулаком, презрительно откинул. Запахло

горелым мясом и шерстью, существо бессильно пропахало землю, ударилось об

колонну.

– Унтц-Гаки, друг…

Авенир сжал кулак, ногти впились в ладонь до крови, костяшки побелели.

Волхв протянул посох, губы с ненавистью шептали заклятие, Ралисту загорелся

недоброй зеленью. Турм опомнился, бросился на чаровника. Внезапно из песка

взметнулась цепь, великан запнулся и грохнулся оземь перед волхвом, подняв

столбы пыли. Нир промолвил последние слова, полоснуло зеленой лентой, огневик

погрузился в прозрачный кисель, мгновенно застыл, превратившись в темно-

зеленый нефрит. Подбежали Марх с Парменом, руки разодраны, у цыгана вместо

рубахи висят лоскутья, на груди алеют полосы – когда турм дернул, оборотня

проволочило по острым кустам.

– Ты как?

Волхва трясло, на глаза навернулись слезы, обрывисто кинул:

– Сломал… Муравита.

Марх молча обнял соратника, сжал зубы от боли. Тело болело от ссадин и

ожогов, пробитое плечо ныло, но что это по сравнению с душевной раной?

Нефрит засветился, начал трескаться. Обессиленные друзья с ужасом

смотрели, как камень раскалывается, из щелей вырывается со свистом пламя.

Осколки разлетались, царапая кожу, огневик зрел с ненавистью, единственный

уцелевший глаз сверкал, аки молния. Трещины побежали дальше и вот уже

освободились плечи, камень раскололся почти до ладоней великана.

– Держись, друзи!

С воплем на спину турму запрыгнул массивный человек. Под шеломом

бесстрастное серое лицо, огромная рука сжимала кривой черный ятаган, двигалась

быстро, раздавались тупые удары. При каждом ударе ятаган расцвечивало алыми

линиями, тело же огневика темнело. В пять взмахов здоровяк отсек голову жуткого

турма, чуть отступил, стал рубить плечи:

– Откидывайте и под землю их.

Изумленные герои очнулись, схватили лежавшие неподалеку цепи с

крючьями, оттащили голову. Пока зарывали, незнакомец расчленил турма на части.

Потом еще час растаскивали и погребали.

Запыхавшись, уселись на толстое обугленное бревно. Пот лился крупными

градинами, во рту пересохло. Все трое были истрепаны и побиты. К ним медленно

подполз муравит, задняя лапа бессильно волочилась, оставляя неглубокую канавку.

Волхв обнял Унтц-Гаки за шею, сожалеючи оглядел. Шерсть стерта, спалена.

Местами шкура порвалась, выглядывали остроконечные чешуйки – под ударами

огневика подкожные пластины лопнули, перекорежились. Авенир напрягся, но

камень на посохе оставался мертвым булыжником – все силы истратил на

запечатывание турма. Отерев черную сталь, к сидящим приблизился незнакомец. В

тени можно было различить серое лицо – в шрамах, губы сжаты, глаза цвета стали

зрят сурово и безжалостно. Он произнес, шелестя тихим, как утренний ветер, голосом:

– Вот мы и свиделись, друзи. Не узнали? Да, Корво стал иным.

Пармен сидел, открыв рот, глаза выпучились от изумления. Марх улыбнулся, кивнул. Авенир, гладя муравита, удивленно выпалил:

– Но как? Что с тобой случилось?

Бородач смотрел, не мигая. Он исхудал, осунулся, из тела ушла жизнь – как

могучее древнее дерево, высушенное пустыней. Разлепил потрескавшиеся губы:

– Когда вы ушли, Корво и Буденгай дрались отважно. Но врагов было много.

Корво пробили грудь дротиком, отца подняли на копья. Шишак помог. Его мощь не

дает покинуть царство живых. Корво был в подземельях Азмодая, но вышел.

Добыл латы. Ятаган добавил силы и мощи. Оружие учуяло мощь Ралисту, и Корво

поспешил к соратникам. Он почти мертв, с этим миром связывает месть и сила, заключенная в шишаке.

Марх задрожал, узрев, что его ятаган в руках воина, но поздно – похороненное

оружие считается вещью усопшего. Сглотнув, спросил:

– А потом? Когда месть свершится?

Суровый воин пожал плечами:

– Я не полностью Корво. Муж сильный погиб, оставив тело и жажду мести.

Часть его души в этом теле, но почти все принадлежит царству Азмодая, или

Темного Ваала. Когда природа царства возьмет верх, остаток его души уйдет из

мира живых. Идет борьба.

Пармен привстал. Сердце кипело, из всех он самый целехонький, а боится.

Вон, даже Корво вернулся из сумерек, пора и ему что-то сделать. Рука легла на

рукоять кинжала:

– Знаешь, где логово Зуритая? Пока лясы точим, люди гибнут, проклятый

набирает мощь.

Воин кивнул:

– Идем. Не доверяйте своим глазам и чувствам. Цитадель Зуритая создана по

видениям безумных, отдаленно похожа на земли Темного. Это страх и муки, вы

узрите кошмары, каких не бывало в царстве живых.

***

На море разыгрался шторм. Волны поднимались высоко, бились о скалы,

норовили зацепить крохотный биоплан, стремительно подлетавший к острову.

Затянутое тучами небо ярилось, метало молнии, громогласно устрашая незваных

гостей. Пилот четвертый раз посылал запрос на посадку, но, так и не дождавшись

ответа, рискнул направить аппарат к старому входу. В пассажирском отсеке стояла

тишина и уют, амортизационные бионы работают слаженно, гасят любые

колебания. Поседевший Гринвин нервничал, вертел бокал красного, то и дело

поправлял старомодные очки. Хеминс разлегся на диване, на голове появились

первые залысины – кожа не принимала искусственную шевелюру, да и ухаживать

за ними хлопотнее, чем за родным волосом. С момента изгнания Диптрена

директор потолстел, сердце побаливало все чаще, да и не мог уже, как прежде, без

одышки бегать по все удлиняющимся коридорам «Экостарс».

За последние годы мегакорпорация полностью соединила основные материки, обнесла их грядами высоких скал, отделив от опасного кипящего океана. Были

тщательно охраняемые ходы – их использовали специальные службы по особым

пропускам, но для обычного человека определить месторасположение лазов

невозможно. Да и зачем? Только сумасшедший по своей воле покинет безопасные

земли, и попадет в вечно бушующую стихию, в глубинах которой обитают

скрещенные эксперименты и генетически измененные твари.

– Почему вы уверены, что Диптрен еще жив?

Гринвин пригубил вино, потянулся к нарезанному рыбному филе, челюсти

двигались судорожно, взгляд уперт в одну точку. Хеминс выдержал время, не

показывая раздражение, произнес:

– Этот чертов лис оказался дальновиднее нас, профессор. Пока мы развивали

множество проектов, вкладывали свое время в политическую борьбу и устраняли

неугодных, парень выстроил себе лабораторию и оприходовал крупнейший

биомодулятор – размером с остров!

Перевел дыхание, уже спокойнее, продолжил:

– Он так просто не сгинет. Аналитики в один голос твердят, что часть энергии

Мирового Древа, то есть, Академии, получаемая со спутника, утекает в его

сторону. Не удивлюсь, если этот прохвост активировал Рукиб.

Профессор сдержал возглас, кашлянув в кулак, уточнил: