Между ангелом и бесом

— А он все нюхает,— хохотнул Самсон, присажи­ваясь на пень,— он и носки твои в башне понюхал.

— Да ну вас! — Ангел махнул рукой и прислушал­ся — чудилось: в лесу по-прежнему что-то шлепа­ло.— Слышите?

— Слышим, уже давно слышим,— ответил Гуча.— Кстати, Аминат, ты откуда про цветок знаешь, если ни разу в этом мире не был? Ведь задвижку еще твой дед ставил, значит, ты не мог в детстве бегать по этому лесочку и птичек из рогатки подстреливать. Правильно?

— Правильно, не был, но очень это местечко на­поминает Забытые земли, что за Последним Прию­том начинаются.

— Точно,— обрадовался рыжий вор.— А я-то все думаю, почему все такое знакомое! Правда, я далеко не заходил, так, с краешку, но… похоже. Очень похоже, только вот этого шлёпанья не наблюдалось. Странные звуки, прямо мороз по коже.       

Самсон передернул плечами, достал лук и нащупал в кармане еще одну стрелу. Гуча на всякий случай вытащил кинжал. Волшебное оружие, предчувствуя опасность, зазвенело и превратилось в сверкающий меч. Отшельник перехватил посох и задвинул ангела себе за спину.                                                      

Мужчины приготовились грудью встретить и непонятную опасность. Так, на изготовку, простояли   они полчаса, потом еще полчаса. Шлепанье не смолкало.

— Они засаду устроили,— прошептал Бенедикт, выглядывая из-за спины отшельника.

— Окружают, —  предположил черт.

— Все, не могу больше! Кто бы там ни прятался в кусте он выйдет, и мы ему покажем, что такое на стоящие мужчины! Эй, ты! А ну, выходи!

— Самсон, не нервничай.— Гуча убрал клинок и прислушался — шлепанье стихло, но теперь кто-то тяжело дышал за кустами, окружающими полянку.

— Да я совсем спокоен,— огрызнулся вор,— я как то дерево спокоен! Вы как хотите, а я посмотрю, кто там в кустах сидит!

Рыжий натянул тетиву, чтобы в случае чего пус­тить стрелу в неведомого агрессора, подкрался к ку­старнику и осторожно раздвинул колючие ветки. Трое на полянке затаили дыхание, ожидая, что сейчас выскочит что-нибудь страшно нереальнее, как весь этот мир.

Но ничего не произошло. Вор аккуратно отпустил ветки и, пятясь отошел к друзьям.

— Ну, что там? — спросил черт, с беспокойством вглядываясь и побелевшее лицо друга.

— Ммммм… — промычал Самсон, указывая тря­сущимся пальцем на шевелящийся кустарник.

— Да, ситуация интересная.— Гуча снова взглянул на Самсона и сам направился к краю поляны.

Так же медленно, как перед этим бывший наследник, он подкрался к зарослям, с опаской раздвинул, посмотрел и, так же пятясь, отошел к затаившим дыхание спутникам.

— Ну что? — спросил его Бенедикт дрожащим от любопытства голосом.

—Ничего, — ответил черт и рассмеялся.— Ничего страшного! Даже напротив, приятная неожи­данность!

— Интересно, а почему тогда Самсонушка свое, то есть мое, в смысле, украденное у меня оружие жует? — спросил Аминат и попытался отобрать у бывшего наследника дедушкин лук. Рыжий таки успел перекусить тетиву. — Вот вредитель, прямо тер­мит какой-то! — возмутился старик, разглядывая ис­порченную вещь.

— А Самсонушка проклинает тот день, когда он воровать научился. И еще день, когда эта игрушка ему в руки попала, — рассмеялся черт. Он с удово­льствием наблюдал, как Рыжий согнул стрелу под­ковой, потом свернул ее в спираль, потом смял в бесформенный комок. — А еще он обещает, что ни­когда больше воровать не будет.

Самсон проигнорировал подначку и продолжал мять кусок благородного металла.

Ангел не выдержал, подбежал к кустам, раздвинул ветки и замер — за ними оказалась бурая лягушачья морда. Выпученные счастливые глаза с надеждой вглядывались Бенедикту в лило, маленькая коронка на голове подрагивала, а огромный рот  улыбался, зажимая стрелу. Такую же, как та, что была у Рыжего.

Ангел тоже медленно отпустил колючие ветки, чтобы ненароком не поранить земноводное, так же медленно, как его друзья до этого, отошел и в ответ на вопросительный взгляд отшельника сказал:

— Там царевна.

— Лягушка!!!  — Самсон  наконец обрел дар речи.— Лягушка, чтоб Гризелле провалиться и сгореть в аду синим пламенем во время потопа!!!

— А при чем здесь эта старая ворона? — удивился отшельник.

—  Накаркала! — ответил Рыжий. Он кинулся к противоположному от нареченной концу полянки, раздвинул заросли и… уткнулся носом в противную лягушачью физиономию — точную копию первой, только без стрелы в пасти. Он ринулся назад, потом попытался обойти стороной скользкую тварь, но ля­гушки плотным кольцом окружили полянку.

— Смирись,— попытался успокоить парня рассу­дительный Аминат,— смирись, отрок, это судьба!

— Да зачем мне такая судьба — с холодной ля­гушкой всю жизнь в одной постели спать! — завопил Рыжий.— Я лучше к бультерьерше в рабство, в гарем продамся!!!

— Не паникуй,— строго проговорил черт.— Пре­крати истерику! Здесь не все так просто... Ангелок, что там должно еще быть, кроме лягушки?

— Не помню,— отозвался Бенедикт,— кажется, должно быть какое-то ритуальное действие. То ли жертвоприношение, то ли тантрический секс... Не помню точно, но с этой лягушкой придется спать... или съесть ее... Самсоннннн…

Ангел подхватил потерявшего сознание друга и с ужасом уставился на седую прядь, появившуюся в рыжей шевелюре.                     

Тем временем полянку заполонили огромные, ростом с большую собаку, жабы. Назвать их лягушками изворачивался язык. Коричневые и темно зеленые, бородавчатые и скользкие создания оглушительно квакали и высоко подпрыгивали, радуясь чему-то, непонятному людям.

В галдеже лягушек проскакивали вполне члено­раздельные фразы:

— Ква-кой кве-сивый!

— Ква-кая пре-лесть!

— Пве-ква-сный пвинц!!!

У черта от мельтешения жаб закружилась голова, и он, решив навести порядок, крикнул:

— А ну пве-ква-а-тите ква-ква-фонию!!!

Стало тихо. И люди, и «водоплавающие» гости изумленно уставились на Гучу.

— Ну что вылупились, глазастые? — ничуть не смутился тот. — Медленно, по порядку объясните мне, что произошло уже и что должно произойти дальше.

— Ква-кой-то хулиган бросил в огонь наши пла­тья, — начала та квакушка, что носила на голове ко­рону, — и теперь мы будем лягушками, пока пве-ква-сный пвинц не женится на нас.

— Что?! На всех?! На всех сразу?!! — завопил не ожидавший такого подвоха Самсон и снова отключился — наверное, переваривать новость.

— Да нет,— махнула лапкой зеленая царевна и грозно оглядела обрадовавшихся было сестер, — на той, что поймает стрелу. И нечего квакать, ловить лучше надо было! Этот принц мой!

— А я не принц.— Рыжий открыл зеленый глаз и посмотрел на нареченную.— Я вор! Поэтому жениться на тебе, красавица, не могу! Вот!!!

Лягушка с короной на голове подпрыгнула поближе к жениху, внимательно оглядела его и елейным голоском проквакала:                                       

— И что, хороший вор?

— Самый лучший! — Рыжий открыл второй и уставился на невесту.                                   

— Обманываешь, наверное?

—  Кто, я??

— Ты! Может, ты и украсть-то как следует не умеешь!

— Да я, если хочешь знать, принц среди воров!!! — вспылил Самсон.

— Девочки, все слышали? — обратилась лягушка к сестрам.— Все-таки принц!

— Ой, идиот.— Самсон схватился за голову, по­няв, что квакушка провела его, как младенца.

— Ничего, привыкнешь,— успокоила его будущая супруга.— Некоторые всю жизнь идиотами живут и не понимают своего счастья!

— А дача-то с характером,— рассмеялся черт — Скажите, девочки, а как выглядел тот хулиган, что платья ваши сжег?

— А как ты, только ростом поменьше да годами помладше,— ответили ему лягушки.— Совсем ребе­нок. Мы его даже наказывать не стали, так, отшле­пали немного.

— Заслужил, значит,— кивнул Гуча,— А потом куда делся сорванец?

— Дядя его увел,— сказала царевна,— Противный такой мужичок с козлиной бородкой.

— Тентогль! — вскричал черт. — Что мы стоим? В какую сторону они пошли? Показывайте!