Шорох

– А кто? – нетерпеливо перебил я. Не люблю, когда сопли жуют. Конкретно надо: раз, два и все понятно, как Чапай.

– Скелет это был…

– Твою мать! Я так и знал! А почему они тебя не сожрали? Ты с ними… заодно? Что тут у вас вообще происходит?

– Да как ты смеешь?!

У нее начиналась истерика. Пятница, с глазами полными слез, упала на подушку и, повернувшись ко мне спиной, замолчала. Драгоценное время таяло на глазах. Еще один день я здесь не проживу – меня рано или поздно обнаружат и тогда… мне придется расстаться со своим любимым пробковым шлемом. «А нахрена мне такая жизнь, без шлема, нужна?» – рассудил я и бросился к Пятнице.

– Танечка… Таня… Татьяна Борисовна… – я тряс ее за плечо, пытаясь безуспешно вернуть к разговору, – стерва ты, истеричка гребаная, будешь разговаривать, или я тебя брошу!

Подействовало – перевернулась на другой бок, а потом и села.

– Покажешь, где у вас тут бензин, керосин, ну, горючее? Запалим тут все… к чертям собачьим, На большой пожар прилетят пожарники, эмчеэсники, полисмены. Скелетам не до нас будет, а мы быстренько смоемся до прихода спасателей.

– Покажу, – еще обижаясь, пообещала Пятница.

Мы выскочили из палатки и помчались к стоянке. Сейчас здесь с отцепленными крыльями стояло несколько одномоторных самолетиков. В сумерках наступающего утра я разглядел и три силуэта двухместных вертолетов со снятыми лопастями. Сзади них, прикрытие маскировочными сетями, стояли бочки с горючим и несколько зеленых канистр. Убедившись по запаху, что это – то содержимое, что нам нужно, мы с Пятницей

схватили канистры и побежали к ВПП.

Обильно поливая траву и кусты, я возобновил прерванный разговор:

– Так что там? Не договорила.

– Ты про что? – запыхавшаяся Пятница повернула голову, на время оставив свое занятие.

– Почему тебя не сожрали? – этот вопрос мучил меня больше других.

– Да потому что не едят они никого…

– Как это? – от удивления теперь и я поставил канистру на землю.

– Да вот так. Они…

В этот момент, не терять же за разговором время даром, я чиркнул спичкой и поджег траву. Керосин вспыхнул, и пламя с треском и черным дымом стало быстро охватывать обработанную нами поляну – самим бы не сгореть!

– Родная, расскажешь потом, очень интересно, но потом… Бежим!

Я махнул в сторону своего автомобиля, но Пятница, вырвавшись, рванула в сторону кафе, крикнув на ходу:

– Деньги… документы…

Я понял и побежал заводить машину. Пламя набирало силу. Сухая трава горела как порох, занялись и кусты. На глазах вся взлетно-посадочная поляна оказалась в огне и дыму. «Да, славный костер получится! Сейчас деревья займутся, в лесу сушь. Теперь-то этому разбойничьему гнезду точно капец придет…», – удовлетворенно размышлял я, ожидая Пятницу. Ну, вот и она. Развернув машину, мы тронулись. За спиной весело горел склон горы, помогая наступившему утру прогонять темноту, впереди – узкая извилистая дорога вниз. «Все самое страшное позади, осталось минут десять-пятнадцать осторожной езды по этому мини-серпантину, а там – автострада, санаторий, ванная, спальня, аппетитная баба, желтая длинная дыня…», – выстраивал я логический ряд событий предстоящего дня.

– Ну, так почему? Что они? – я снова, в третий раз, вернулся к начатому ранее разговору.

Но что за ерунда!? Продолжить опять не получилось – пришлось что есть силы жать на тормоза! Перед машиной стоял… вернее медленно, как поломанная механическая кукла, шел… мой вчерашний приятель Скелет Скелетович. По фамилии Безголовый. Без головы он нас не замечал и, точно сверяясь с каким-то своим внутренним компасом, шел в сторону поляны.

Я выхватил свою «осу» и держал пистолет наготове, обдумывая: что ему отстрелить в первую очередь. Давить машиной не хотелось: краса, покраска и все такое. Убивать тоже. Я почувствовал какую-то ноющую боль в сердце: Безголовый-то – родной ведь почти! Психологи говорят, что те, кто вместе пережил смертельную опасность, очень сильно эмоционально привязываются друг к другу. Особенно палач и жертва. А мы вместе с ним пе-ре-жи-ли! Да и неплохой он, по сути, наверное. Вот только, парни, скелетова сущность его подвела. Так же и люди: человек он неплохой, только ссытся и глухой…Не хотелось, но придется. Я ведь тоже к нему привязался, не оставлять же теперь мне его здесь одного? Да и потом, уж больно смачно башка его разлетелась. Есть ведь еще руки, ноги, ребра вон… похрустит старикан еще напоследок, порадует туриста, мать его.

Упруго вышел из машины. Зашел сзади: что там у меня в багажнике припрятано? Ага, маленькая саперная лопата… Подойдя к скелету вплотную со спины, я, не спеша, как следует, примерился и со всей силы рубанул по тыльной стороне колени. Ура! Я, как говорят кавказцы – ма-ла-тес! Голень отлетела в сторону и, Скелет Скелетович рухнул на землю, пытаясь при этом ползти.

– Открой окно пошире, – весело крикнул я Пятнице, – такого ты никогда больше не услышишь!

Вернувшись на водительское место, я медленно сдал машину назад, и когда почувствовал, что задние колеса уперлись в какое-то препятствие, от всей души надавил на педаль газа. Набирающее силу пламя своими сполохами ярко высветило с хрустом лопающиеся кости, разлетающиеся по сторонам ребра, дергающиеся фаланги пальцев руки.

Несколько раз взад-вперед «проутюжив» то, что еще недавно было Скелет Скелетовичем, я вышел посмотреть на результаты моих трудов. Прекрасно! Размашистым пинком собрался было откинуть одиноко валяющуюся у колеса кисть руки подальше в траву, но передумал и, подняв, бросил ее на заднее сиденье. Отличный сувенир с курорта! Такого, парни, у меня еще не было! Не зря съездил. Бледная, притихшая женщина, увидев мою находку, завизжала. Пришлось нагнуться и через низко опущенное окно вцепиться губами в ее губы. Правда, запечатать поцелуем ее мычащий рот не получилось – она больно укусила меня за язык и оттолкнула:

– Ты псих!

Что я думаю о ней, ответить не успел, так как из горящей поляны, с шумным хлопком, словно от гигантской бутылки шампанского, в небо стали взлетать… гробы! Нет, чуваки, я не сошел с ума, но как это можно назвать?! Вытянутые в длину серебристого цвета параллелепипеды. На что они больше всего похожи? Правильно – на серебристые гробы! Один за другим, некоторые одновременно по два-три, они с шипением взлетали по крутой дуге откуда-то из-под травы и маленькими звездочками терялись в светлеющем небосводе. Это надо было видеть! Я был настолько поглощен столь необычным зрелищем, что мог бы простоять так до скончания времен, если бы не верная Пятница. Она сильно дернула меня за руку: «Едем! Едем! Как бы это ни было лишь началом…».

Я механически, сворачивая шею в сторону ВПП, повиновался. «Началом чего?» – заторможено думал я, осторожно ведя машину к подножию горы.

– Началом чего? – спросил я вслух. – Ты что-то знаешь…

– Да, знаю! Я все пытаюсь тебе рассказать, но ты не слушаешь! – с истеричными нотками в голосе громко вскрикнула Пятница. – Они не… скелеты. Ну, не совсем скелеты…

Женщина что-то пыталась объяснить мне. Но я уже снова ее не слушал. Я прислушивался к другому. Мне показалось, что задрожала… земля. С отвесного склона под колеса машины посыпались мелкие камешки…

– Они просто выглядят как скелеты…

Земля снова задрожала. На этот раз заметно сильнее. Мы уже были у подножия горы и съезжали на равнину.

– Они, они… смотри! – Пятница пронзительно завизжала, показывая вперед и вправо.

Да что тут, черти, происходит?! Только что ровная земля рядом с дорогой вдруг треснула: несколько длинных, узких и темных трещин разбежались по зеленому ковру предгорья.

Я резко дал по тормозам, и мы выскочили из машины, обернувшись назад на резко усиливающийся шум из-за спины. Там творилось нечто! Та часть склона горы, на которой находился лагерь и взлетно-посадочная поляна, очень медленно, с глухим треском разрываемых корней деревьев, горной породы, многометрового грунта стала отъезжать в сторону. Нет, нет, не сползать, а именно отодвигаться от основной части горы! Большой, вытянутый в длину, плоский кусок скалы медленно отошел на несколько метров влево и продолжал отдаляться, одновременно с этим плавно, но быстро поднимаясь по диагонали.