Корабль уродов (СИ)

— Лени, — позвала она для проверки, — как тебе кажется, что он чувствует?

Леон неохотно присмотрелся к твари и поморщился.

— Ненависть. Так и хочет прогрызть решетку и кинуться на нас.

Вренна удивленно покосилась на него, но спорить не стала. Стараясь не обращать внимания на ряды клеток по сторонам, она быстро пошла по коридору.

Какие же все они покорные, — уныло думала она, сворачивая из зала в зал и всюду видя пустоглазых узников. — Даже не пытаются сопротивляться, а ведь им было бы так просто пробить эту решетку и оказаться на воле.

Она чуть не спотыкнулась на ровном месте от внезапной мысли и остановилась, изумленно оглядывая маленькие тюрьмы.

— Лени, действительно, а почему они не вырываются? Они же… они же должны быть уже свободны от наших приказов?

Леон смерил ее мрачным взглядом:

— Давай ты даже думать не будешь о том, чтобы они стали вырываться, ладно?

Вренна смутилась, замолчала, пошла дальше — но думать не перестала.

В следующей комнате — с декоративной штукатуркой на стенах и плиткой под камень на полу — Леон внезапно остановился и начал потрошить сумку с фотоаппаратурой.

— Надо их тут снять, — твердо пояснил он.

Достав камеру, штатив и откалибровав множество настроек, он прицелился и начал щелкать. Пронзительная вспышка озаряла сумрачный зал раз за разом, и кораблисты стрекотали и шипели, сворачивая головы и втягивая хвосты. Кто мог из них повернулся к решетке спиной, но некоторые были слишком непропорциональны и застревали, пытаясь скрыться от света. И Леон снимал именно их.

— Ну хватит, — не выдержала Вренна. — Ты их мучаешь.

— Что? — мрачно изумился Леон, медленно оборачиваясь. — Я — их — что?

Вренна насупилась, скрестила руки на груди, отвернулась.

Он сделал пару снимков, остановился и резко взглянул на нее.

— О чём ты там думаешь?

— Ни о чём я не думаю.

Он выжидающе изучал ее спину, складки куртки, приподнятые плечи — так, что она ощущала тяжесть его взгляда и наконец обернулась — с примирительным выражением:

— Лени, тебе не за что их ненавидеть.

Его брови язвительно взлетели, из легких исторгся нервный смешок. Вренна поежилась от его разъедающего взгляда, но продолжила:

— Они толком не живые, понимаешь? Они не чувствуют, не думают. Они всё равно что роботы с заложенной программой. Разве есть смысл мстить роботу?

— Мстить? Я просто их фотографирую, — без интонации отчеканил он.

— Но… им неприятно это. Ты их злишь — это нам, в конце концов, навредить может. Понимаешь? Они взбесятся и выйдут из равновесия.

— Взбесятся? Роботы — взбесятся?

— Не придирайся к словам, — нахмурилась она. — Просто отключи вспышку, ладно?

— Здесь не получатся хорошие кадры без вспышки.

— Но ты уже много наснимал.

— Надо отсматривать, хороших кадров мало будет.

— Лени, пожалуйста!

Он закатил глаза и стал убирать штатив. Вренна облегченно вздохнула.

Вскоре они добрались до запасной лестницы, насквозь пронизывающей всю высоту замка, и поднялись на четыре пролета. Точной карты никто из них не знал, но Вренна ориентировалась по аналогии с Кривым Гвоздем, и пока эта логика работала.

На третьем этаже кораблистов не было, ничто не омрачало изысканные интерьеры, и слышался мерный гул голосов — откуда-то справа. Леон уверенно направился туда. Вренна шла чуть поодаль от него, невольно накручивая себя. Сначала она злилась из-за только что завершившейся сцены, потом стала просто бояться за него. Ничем хорошим визит журналиста на бал Вентеделей закончиться не мог, и с каждым шагом ей становилось всё труднее молчать об этом.

Минув несколько сквозных комнат, они оказались в широком коридоре, ведущем прямо к центральному входу на торжество. За тяжелыми распахнутыми дверьми ослепительно сверкали люстры и сновали элегантные силуэты. Это был последний момент, когда еще можно было передумать…

И, поправив сумку на плече, Леон широкими шагами рванул вперед.

— Лени! — Вренна схватила его за руку.

— Что? — он обернулся с недоумением поверх едва скрываемого восторга.

— Ты… ты с ума сошел туда идти?! Они убьют тебя!

Он стал само изумление.

— Не предлагаешь же ты мне всё бросить? Отступиться сейчас, в двух шагах от потрясного репортажа? — он развел руками в ответ на ее возмущенный взгляд. — Вренна, мы же всё это обсуждали! Зачем, как ты думаешь, я сюда ехал?

— Но… — беспомощно пролепетала она, чувствуя, как его рука неумолимо выскальзывает из ее пальцев. — Лени, это сумасшествие!

— Сумасшествие сейчас сдаться, — выдохнул Леон и кивнул на двери в конце коридора: — Ты со мной?

Он требовательно смотрел на нее. Вренна прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Идти туда в таком состоянии было невозможно, ей нужно было вернуть свой собственный кураж, вспомнить, почему она согласилась на эту авантюру.

Бал, на котором она должна быть по праву рождения… С изумлением Вренна обнаружила, что эта мысль больше не вызывает в ней никакого трепета.

Последний раз она была в этом Замке в детстве, во время церемонии посвящения. Двенадцать следующих лет она провела в Кривом Гвозде, ни разу не покидая ареал. Джек периодически ездил на разные семейные мероприятия, но ее с собой не брал, и где-то в глубине нее всё еще жила детская обида за это, но… сейчас, глядя сквозь распахнутые двери в глянцево-сверкающий зал, Вренна испытывала лишь острое желание развернуться, уйти и никогда сюда не возвращаться.

— Ты… может, ты всё-таки передумаешь? — она жалобно взглянула на Леона.

— Нет, — он помотал головой с таким изумлением и категоричностью, будто он был солнцем, а она ни с того ни с сего предлагала ему встать на западе, а сесть на юге.

Вренна сокрушенно уронила голову и развела руками:

— Ну, пойдем. Но это полное безумие.

Леон слегка нахмурился, не понимая ее внезапной нерешительности и недовольства, но допытываться не стал. Рука об руку они ступили в зал.

Сразу за дверьми, прислонившись к стене, стоял мужчина в черной униформе с наушником в ухе. Он вздрогнул при виде внезапных посетителей, как-то рефлекторно хотел преградить им путь, но оставил эту затею — красноречиво пожал плечами: мол, идите, если хотите. Леон с Вренной вошли.

Огромный зал был заполнен густой оживленной толпой людей, по меньшей мере половина которых была официантами и охранниками — нанятыми работниками. Вренна изумленно оглядывалась по сторонам и видела их на каждом углу.

— Не понимаю… — прошептала она. — Кто они? Что они здесь делают? Почему они согласились пойти сюда?

— За деньги, полагаю, — пожал плечами Леон. — Разные бывают у людей ситуации. А твои родственники вряд ли скупились.

— Но почему — так?

Сама идея того, что люди могут быть прислугой в Замке Вентеделей, казалась абсурдной. Все эти черно-белые костюмы, вышколенная осанка, тревожные живые взгляды — всё казалось какой-то пародией, прелюдией к спектаклю.

— Кораблисты вышли из-под контроля, а твоим родственникам… — спокойно объяснял Леон, но Вренна его перебила:

— Это очень плохо.

— Почему? — удивился Леон.

— Здесь столько живых людей… Мне кажется… они хотят устроить жертвоприношение.

Вренна провожала глазами снующих туда-сюда официантов и чувствовала, как уходит опора из-под ног. С каждой секундой массовое убийство казалось всё менее диким, жизни этих парней и девушек — всё менее ценными…

Она резко посмотрела на Леона, пытаясь уцепиться сознанием за что-то твердое и однозначное. Но он не замечал ее терзаний. Он оглядывался по сторонам и видел нечто совершенно иное.

Кадры.

Вот стройная женщина в сочно-желтом шелковом платье с загорелой спиной открытой чуть ли не до ямочки между ягодицами. Вот мальчишка-официант с ворохом рыжих волос — держит на подносе дюжину бокалов шампанского и испуганно шарахается от любого звука — кажется, вот-вот всё разольет. Вот у колонны несколько мужчин средних лет в модных и дорогих костюмах — курят сигары, ведут светскую беседу и сдержано смеются. А вот ребенок — девочка лет восьми в темно-синем костюме в духе Шанель, нелепо смотрящемся на детской фигуре, длинные темные волосы завиты мелкими кудряшками, хорошенькое личико искажено капризной гримасой. Она дергает мать за шлейф платья и канючит — та резко садится на корточки напротив ребенка, хватает ее за плечи, встряхивает и что-то раздраженно объясняет.