Корабль уродов (СИ)

Вскоре после бегства перепуганных жителей сюда стали являться мародеры. Многие из них тоже попались в лапы, клешни и щупальца чудовищ и канули в Лету. Многим, впрочем, удалось награбить добра по-быстрому и скрыться из города.

Спустя еще несколько недель начали распространяться слухи о затишье в Штаман-Рейне. Якобы кораблистов всё меньше и меньше, якобы они вовсе перестали встречаться. И вот, мало-помалу сюда стали заглядывать любопытные носы журналистов, фотографов и художников, спешащих запечатлеть этот временный город-призрак. Так сюда попала и Василиса.

— А что здесь говорят о том, что будет восьмого числа? — поинтересовался Леон между прочим.

— А разве что-то будет восьмого? — удивилась рассказчица. — А, ну я что-то слышала, какой-то бал, да? А он восьмого? Я просто не помню. Ну он же там, у них, в Замке. Какая разница, что там будет. А что, думаешь, нас это как-то затронет?

Вренна тихо фыркнула себе под нос, а Леон жизнерадостно улыбнулся, вторя беззаботной манере собеседницы:

— А, черт его знает, говорят, там будет что-то реально важное. Думаю, оно может как-нибудь отразится на городе, а может, и нет. Но лучше быть поосторожнее.

— Ну да. Надо будет тогда седьмого уехать что ли… И не забыть перед отъездом оставить тут хозяевам денег за проживание — я же не бродяжка какая-нибудь.

Вренна в кои-то веки подала голос:

— А почему ты уверена, что они свалили, а не мертвы?

— В смысле? Ну, посмотри, тут же чисто, ни крови, ни следов борьбы.

— Их могли схватить на улице, — буднично пожала плечами Вренна. — Да и проливать здесь их кровь кораблистам не нужно: поврежденные тела же не ценятся.

Повисла неловкая, гнетущая тишина. Леон судорожно искал слова, чтобы разрядить обстановку. В конце концов, он кое-как рассказал, что они вдвоем с Вренной по заказу редакции в течение полугода собирали статистику похищений и разбоев со стороны кораблистов — и Василиса осталась вполне удовлетворена таким объяснением, но непринужденный характер беседы вернуть не удалось, и вскоре они покинули временное пристанище художницы.

Всю вторую половину дня Вренна и Леон гуляли по пустынным улочкам, и Леон, проникшись атмосферой города-призрака, фотографировал направо и налево, иногда подолгу залипая над одним и тем же ракурсом одного и того же дома. Часа в четыре, проголодавшись, они спустились в заброшенный ресторанчик в подвальном помещении и долго со смехом ели конфеты и консервы, а уходя, по примеру Василисы, оставили деньги возле кассы. Когда начали сгущаться сумерки, они стали искать подходящий для ночлега дом — и вскоре остановили выбор на здании банка с профессионально взломанными замками (мародеры здесь уже постарались).

— Главное поменьше трогать всё руками, — усмехнулся Леон, с опаской осматривая помещение. — Особенно сейфы.

Здесь топили батареи, было тепло, и они устроились ночевать в зале ожидания. Посреди ночи Вренна проснулась от неожиданного кошмара — вздрогнула и резко распахнула глаза, но двигаться не стала, чтобы не будить Леона. Они вдвоем лежали на длинном узком диване: головами друг к другу, а ногами к разным краям, и рука Леона, закинутая наверх, касалась волос Вренны.

Сон потерял четкость очертаний почти тут же, как она очнулась. Все события дня странно перемешались в нём: Вренна ходила по мертвому Штаман-Рейну, по заброшенным кварталам и квартирам — точно таким, в какой поселилась Василиса — то ли ища, то ли скрываясь от кого-то. Периодически она натыкалась на трупы или на кораблистов и тогда временно оказывалась в своем Замке, бродила по коридорам, но снова возвращалась в город-призрак. Иногда выяснялось, что скитается она не одна, а со странной сущностью, казавшейся то Лени, то Джеком, то ею сaмой. И хотя ничего принципиально жуткого или пугающего в этом сне не было, Вренна проснулась в отвратительно тревожном состоянии и заснуть повторно толком не смогла.

Устав лежать неподвижно, она попыталась встать как можно осторожней и тише, но кожаная обшивка дивана коварно заскрипела при ее движениях — и Леон проснулся. И сразу как почуял ее тревогу и начал допытываться, в чём дело.

— Просто дурной сон, — отмахнулась Вренна.

— Да? — он прищурился, и Вренна прочитала в его взгляде: «я же говорил, что у тебя комплекс вины, погруженный в бессознательное — тебе нужен психоаналитик». Но Леон лишь посмотрел на экран телефона и сказал: — Еще только полтретьего. Ложись?

— Я пробовала. Не спится.

Он тоже сел.

— Что-то я тоже как будто выспался. Странно. Может… я могу как-то поднять тебе настроение? — он нежно взял ее за руку.

Вренна прислушалась к себе и покачала головой:

— Прости. Я… пойду поброжу по зданию — а ты спи, ладно?

Он нехотя согласился, и она отправилась «бродить». На самом деле просто перебралась в соседний зал ожидания и устроилась в кресле там. Вскоре она поймала себе на том, что ждет, когда Лени последует за ней и предложит «поднять настроение» еще раз — но он не шел. Она заглянула обратно к нему и увидела, что он спит. Разочарованная, она вернулась в свое кресло.

Навязчивые мысли крутились по спирали, всё набирая обороты, да и к тому же неприятно сосало под ложечкой. Их самонадеянные, абсурдно-бесстрашные намерения казались ей всё безумней и бессмысленней. Будь она одна в этой операции — она бы плюнула и бросила затею. Ну не стоит оно того! Не стоит какой-то глупый напыщенный бал того, чтобы подвергать Лени (а возможно и ее саму) такой опасности.

Но мозгом операции была не она, а Лени — и он был просто бесконечно воодушевлен всем происходящим. Вренна представила, как скажет ему, что хочет от всего отказаться, увидела потерю и горечь в его только что горящих глазах — и поняла, что никогда не повторит этот опыт в реальности.

Как-то незаметно для себя она уснула, свернувшись клубочком между подлокотниками кресла, а проснулась уже поздним утром от мягкого голоса Леона.

Клетка

I

«Ну вот, опять вернулась осень», — с разочарованием думали этим утром тысячи умов, и мысль взвивалась к высшим сферам. А в миллионе километров к западу думали: «О, какой снегопад» — и потоки электромагнетизма начинали бессмысленное сражение в поднебесной.

«Сегодня всё должно решиться». С этой мыслью проснулись восьмого декабря и Мморок, и Джек, и их родственники под сводами Морской Короны, и кое-кто из просвещенных горожан. Свиваясь единым веретеном, мысль заскользила к потолку, сквозь окна, выше, выше… Сливаясь с еще одной — безмерной, чужой, необъятной.

«Сегодня всё должно решиться, — думало существо, заключенное в стенах Замка вот уже больше тысячи лет. — Сегодня я освобожусь!» — кричало оно мысленно, и не может быть, чтобы сферы оставались глухи к энергии такого могучего разума.

–

— Идем? — нетерпеливо позвал Леон, и Вренна медленно кивнула, не в силах оторвать взгляд от решеток. Впереди, в паре метров от нее, у стены стояла стальная клетка с небольшим зарешеченным окошком. Из-за металлических прутьев не мигая глядело четыре глаза. И сердце сжималось от этого зрелища.

А самое ужасное, что дальше, позади этой клетки, точно такими же был заставлен весь периметр коридора!

Вренна с ужасом осознавала, что просто не в состоянии пройти между ними.

Она наконец перевела взгляд на Леона и увидела, что он крепко сжимает в руке свой амулет. Его волнует только безопасность… «Это всё правильно, конечно, и зря я всегда привязываюсь к этим тварям, но черт возьми — я семнадцать лет жила с ними под одной крышей, они мне если не семья, то добрые питомцы!» — мысленно воскликнула она, но тут же ответила сама себе: «За исключением тех случаев, когда они ненароком пытались меня прикончить».

Она снова посмотрела на гигантского таракана за решеткой, и ей почудилась тоскливая мольба в его белесых глазах, но она сморгнула — и кораблист вновь выглядел бесстрастным.