Корабль уродов (СИ)

Вренна подавила спесь, ее лицо приняло спокойное выражение.

— Значит, инструкция «всех впускать, никого не выпускать»?.. — она смотрела на опущенные веки охранника, пытаясь заставить его поднять глаза, но он упорно глядел в пол. — Понимаешь, что это значит? А ведь ты тоже тут. Что, думаешь, как-нибудь да обойдется?..

Он молчал.

«Ай», — подумала она, мысленно махнув на него рукой, и развернулась на пятках, чтобы уйти, но он внезапно остановил ее подавленным голосом:

— Они… они сказали, это прощальный бал… Прощальный бал, после которого Вентедели станут обычными людьми и будут жить в Штаман-Рейне…

Вренна обернулась. Охранник наконец встретился с ней взглядом:

— А что на самом деле?

Вренна удержалась от язвительных замечаний и лишь развела руками:

— Это я и пытаюсь выяснить, — она приподняла брови: — Может, всё-таки пустишь меня позвонить? — и она снова кивнула на коридор.

Охранник замялся на пару секунд — и отступил в сторону.

— Спасибо, — фыркнула Вренна, молниеносно проходя мимо него и снимая блокировку с телефона.

Минут за двадцать она обошла всю доступную часть замка и не обнаружила сети нигде — зато обнаружила десяток твердолобых сторожей, отказывающихся пускать ее дальше. Раздраженная и разочарованная, она вернулась к своему новому знакомому. Он посмотрел вопросительно.

— Сети нигде нет.

— Я слышал, они ставили тут глушители.

— Гений, а ты сразу сказать не мог?

И она быстро прошла мимо него в недра зала.

Попытки понять всю картину происходящего и найти из него выход вызывали панику и отчаянье, и Вренна сосредоточилась на одном простом пункте: отыскать Лени. Разнородная толпа, бурлящая в зале, закрывала обзор, и различить человека в десяти метрах от себя было невозможно. Маневрируя между людьми, Вренна пересекала зал снова и снова — но безрезультатно. Куда бы ему деться из запертой коробки? Очевидно, он где-то здесь, но найти его никак не удавалось. И с каждой минутой разумные доводы в сознании Вренны сдавали позиции, уступая место гнетущей тревоге.

После получаса бесплодных скитаний ее вырвал из нервной меланхолии гневный окрик:

— Дура, ты что здесь делаешь?!

Потеряв на секунду дыхание, Вренна резко обернулась в смутной надежде, что наконец нашла его… но голос был знаком ей слишком хорошо — его ни с чем не спутаешь. Она знала, кого увидит, за долгие мгновения до того, как подняла на него взгляд.

— Джек?.. ты тоже здесь…

Она сглотнула, дожидаясь, пока пройдет странное головокружение и звон в ушах, и ослабятся безжалостные тиски, перехватившие все ее внутренности при его виде и голосе.

Болезненность его лица на несколько секунд отвлекла ее от насущных переживаний. Он сильно похудел, под глазами чернели мешки, белки глаз были испещрены красными прожилками, и, если бы не чистые волосы и не гладковыбритая кожа, она обвинила бы его в очередном приступе неопрятности и наркомании — но так его облик вызывал настоящее беспокойство.

— Всё в порядке?

Он рассмеялся — с нотками истерики:

— О да, просто великолепно.

Она подумала спросить его, не видел ли он Леона, но не рискнула. Эти двое — явно не те, чью встречу ей было приятно представлять. Поэтому она решила выяснить у него кое-что другое:

— Ты в курсе, что здесь происходит?

— Здесь? Ничего особенного. Просто восстанавливаем Договор, — он поднес ко рту сигарету и жадно затянулся.

Вренна смутно замечала в его облике какую-то дополнительную странность — помимо общего нездорового состояния — но пока не могла сфокусироваться на ней. «Восстанавливаем Договор», — прокрутилось в ее памяти.

Ее вдруг осенило — и она ужаснулась очевидности этой мысли:

— Через жертвоприношение?

Она с напряжением посмотрела в чертовски знакомые глаза — и пропасти зрачков посередине синих радужек конвульсивно расширились.

— Так ты знаешь?

«Опять наркотики», — мысленно вздохнула Вренна, наблюдая за его странными реакциями.

— Ну, видишь ли, нетрудно догадаться, когда здесь столько наивных овечек, — она повела рукой на зал.

Джек сморгнул и внезапно зашелся нечеловеческим хохотом — задорным и бездушным — так что Вренна даже отшатнулась.

— Так ты про них, — все еще смеясь, констатировал он. — Думаешь, их покромсают? Ну а что, пожалуй да, отличный способ закрепить результат, — после новой волны неадекватного смеха он наклонился к ней и вкрадчиво, как откровение, прошептал: — Но знаешь, ты можешь не беспокоиться: они будут отомщены.

И, резко распрямившись, безумно светя глазами, он снова страстно, будто последний раз в жизни, затянулся — и запулил окурок в толпу.

— «Отомщены»? — не поверила ушам Вренна. — Что за бред?

Но Джек и не думал ее слушать. Он разглядывал ее, словно незнакомку, словно объект искусства — и на глазах его едва не наворачивались слезы.

— Господи, — бормотал он, — я ведь только и радовался, что ты не здесь — а ты приперлась…

— Джек, да что с тобой?! — с ужасом в голосе воскликнула Вренна. — Что ты принял? — внезапно ее взгляд соскользнул с его лица и с изумлением замер на груди. А затем медленно пополз вниз. — И во… во что это ты вырядился?!

Он посмотрел на себя и с отвращением фыркнул, временно избавляясь от сплина.

Им обоим было сложно в это поверить, но на нём было красное театральное трико и черный золоченый камзол со стоячим воротом. Кроме того, он был босым.

Пройдясь несколько раз взглядом по его своеобразному наряду, Вренна предпочла остановиться на ступнях, чтобы не цепляться за что-то другое.

— Скажи хотя бы, почему босиком?!

— Снял туфли, — хмыкнул Джек. — Жали.

— Туфли?!

— Да, черт возьми! Идиотские туфли на каблуке и с бантиком! Ты что здесь делаешь, скажи мне! Какого черта?! Ты должна сейчас счастливо и непринужденно трахаться со своим воскресшим Лени!

Она снова отшатнулась и невольно обернулась по сторонам: не реагирует ли кто на его вопли — но нет, в зале было достаточно шумно.

Вренна вернулась к бушующему Джеку и сложила руки на груди:

— Так, что здесь происходит?

Его вдруг охватила апатия, он уронил голову и затих. Потом вздрогнул, притянул ее к себе за локти и посмотрел с надеждой:

— Слушай… уходи, а? Прямо сейчас, ты еще успеешь, давай!

— Меня не выпустят. Никого не выпускают, Джек.

— В смысле?

— У дверей охранники. У них инструкция — никого не выпускать. И их там несколько кордонов: я обошла одного — а дальше, у лестниц, еще стоят. Не веришь — сам сходи, попробуй выйти.

— Ну меня-то понятно не выпустят.

— Почему тебя — понятно?

— Главная роль, видишь ли, — фыркнул он, отпуская ее. — Я восстанавливаю Договор.

Вренна вскинула брови и поморщилась:

— У тебя мания величия.

Он лишь горько усмехнулся.

— Никого не выпускают, говоришь… А ты зачем тогда пришла? Дура! Дура, и всё тут…

Несколько минут она продолжала тщетно допытываться, в чём же дело, но он лишь причитал и ругался. А потом внезапно схватил ее за руки и прижал к себе. Обхватил грубовато, как дети хватают котенка и большую мягкую игрушку, и уткнулся носом в макушку.

— Эй… — опешила она, но тоже осторожно обняла его. По всему телу резонировали частые дробные громкие удары его сердца.

— Знаешь, — прозвучало над головой, и всё вокруг загудело от напряжения, с которым слова вырывались из его легких, — а всё же я рад тебя увидеть… сейчас… — И он сдавил ее еще крепче.

— Джек, — она начала брыкаться, и он спустя пару секунд неохотно отпустил. И остался стоять какой-то совершенно опустошенный. — Джек, — повторила она уже с неловкой нежностью, беря его нездорово горячее лицо в ладони. — Ты совсем сходишь с ума. Посмотри на себя. Зачем ты это одел? Что за трагедию ты придумал? Какая главная роль? Всё же в порядке, Джек. Ничего не случится. Чего ты боишься?

Пока она говорила, он смотрел вдаль и в пустоту, а теперь встретился с нею взглядом и усмехнулся с горечью: