Шорох

«Утром проснусь, и никакого пятна на стене не будет. Это какая-то игра света, не более того», – с трудом успокоила себя Джессика и постепенно погрузилась в тревожный сон.

А в это время в их квартире не спал еще один человек – ее мать, мадам Софья. Женщина, еще с вечера устроившись за столом на маленькой кухоньке, в неярком свете настенного светильника уже несколько часов рассматривала до боли знакомую фотографию, вспоминая и заново переживая счастливые дни своей жизни. На ней была изображена пара: улыбающаяся дама в легком летнем платье и мужчина, в расстегнутой на несколько пуговиц сверху рубахе и пляжной, кремового цвета, шляпе, молодецки сдвинутой на затылок. Пара была запечатлена на фоне роскошных кустов роз, в Карловых Варах, ровно двадцать лет назад. Да, да, именно сегодня Софья познакомилась с будущим отцом Джессики – ярким, темпераментным болгарином Радиком. Это был типичный курортный роман: стремительный, головокружительный и очень красивый! Результатом той мимолетной запоздалой встречи стала Джессика – плод и олицетворение их любви. Любил ли он ее?! Тогда она с уверенностью могла сказать: «Да!». А сейчас? Она же любила его всегда. Все эти двадцать лет мадам Софья ждала, что раздастся звонок в дверь, и на пороге она увидит своего Радика, со слегка виноватой улыбкой и лучащимися любовью глазами. Как же она ждала его! Но с каждым днем надежда становилась все слабее. Вместе со слезами во время многих бессонных ночей из нее истекала любовь. Несчастная женщина пыталась заставить себя забыть своего возлюбленного, но все тщетно! Забота о дочери, работа, друзья помогали отогнать наваждение, но только днем, а ночью воспоминания охватывали ее с новой силой. Картины, с каждым днем отдаляющегося прошлого, с такой реалистичностью представали перед ее внутренним взором, что мадам Софья боялась сойти с ума. Она одновременно ждала и страшилась этих бессонных ночей.

Сейчас пальцы женщины ласково гладили милые черты лица Радика на фотографии. Мать Джессики, скорее по привычке, снова попыталась заплакать, но… глаза остались сухими! С удивлением она отметила, как где-то внутри нее зарождается новое чувство, и оно никак не было связано с прежними переживаниями! Указательный палец еще скользнул по глянцу фотографии, но уже… механически. Женщина с удивлением, словно впервые увидев, рассматривала холодное, чужое лицо самодовольного мужчины, того, кто, будучи женатым, обманул ее чувства и продолжал надеждой терзать ее сердце уже два десятка лет! Он всегда, с самой первой их встречи знал, что никогда они не будут вместе! Ради чего она напрасным ожиданием отравила столько лет своей жизни?! Украла их у себя, дочери, родных и близких?! Она ведь могла еще быть счастливой! Как же слепа она была! Какая чудовищная ошибка! Ну ладно, она… дура старая, а он-то не мог пройти мимо очередной юбки? А потом, не давая затухнуть на расстоянии тлеющему угольку страсти, о чем думал? Может, о «запасном аэродроме» для себя? Удобно всегда иметь в запасе дурочку, а лучше двух-трех, готовых в любой момент принять тебя в распростертые объятия…

Новое чувство было очень сильным. Настолько, что на минуту она даже как будто ослепла: черная пелена злобы накрыла ее глаза и всепожирающей чернотой наполнила сердце. Любовь погибла, уступив место ненависти. Ножницы в руках мадам Софьи безжалостно кромсали фотографию со счастливой парой в Карловых Варах.

Утром мама Джессики, несколько раз стукнув костяшками о косяк дверного проема, мягко опустила ручку замка вниз и толкнула дверь в комнату дочери: «Дорогая, доброе утро! Что-то ты не встаешь?! Джессика, тебе уже пора на работу, не опоздаешь?».

Однако дочь не отвечала. Она лежала на кровати, укрывшись одеялом с головой, и судя по всему, безмятежно спала. «Странно, – подумала мать, – всегда сама встает. Надо разбудить, опять допоздна, наверное, читала…».

– Джессика, доча, вставай, дорогая! – мадам Софья потянула за край одеяла и откинула его, успев заметить на нем, в районе груди, какое-то серое пятно: «Хм… надо пододеяльник сегодня сменить…».

Дочь лежала щекой на подушке с плотно закрытыми глазами. «Какая-то бледная», – пронеслось в голове у матери. Она тронула девушку рукой за плечо, намереваясь ее слегка потрясти и разбудить, как мгновенно отдернула свою руку от… уже холодного, окоченевшего тела.

Спустя четверть часа прибыла полиция и судебно-медицинский эксперт. Еще спустя двадцать минут, закончив осмотр тела, мистер Сьют, приобняв за плечи безутешную от горя мать, развел руками и виновато склонил голову:

– Я не знаю, что вам сказать, мадам Софья. В моей тридцатилетней практике такого случая еще не было. Я не обнаружил у вашей дочери признаков насильственной смерти. Из нее… просто… как будто… выпили… жизнь.

17.11.2013 г.

Там, где нет соблазнов

О том, что коммандер Блэк катался за своим «Cochrane» [3] на водных лыжах, моряки знали не только на Атлантике, но и далеко за ее пределами. Знали и одобряли: молодецкая удаль в воинском сообществе поощрялась во все времена в армиях и флотах ведущих мировых держав. Лавры рубахи-парня и спортсмена, которые заслуженно снискал Блэк, многим военно-морским офицерам флота США не давали покоя, в том числе и Чарльзу Стэптону, капитану миноносца «Manson», несшего службу в составе V флота в теплых водах Аравийского моря.

Нельзя сказать, что он со своим экипажем страдал от безделья, что могло бы послужить толчком в поисках приключений, нет, напротив, работы было невпроворот. Северо-западная часть Индийского океана несколько лет назад получила мировую известность благодаря зловещему Аденскому заливу, бездонные воды которого сейчас бороздил быстроходный миноносец. Кроме корабля Стэптона в этой части Мирового океана находились сотни военных судов двадцати семи государств мира и еще больше – торговых. Количество последних было настолько велико, что военные, при всем своем желании, не могли эскортировать каждого из них. Необходимость обеспечивать безопасное сопровождение гражданских кораблей тоже возникла не так давно, и была связана с резкой активизацией деятельности сомалийских пиратов.

Правда, ходили упорные слухи, что пираты – лишь ширма, позволяющая основным мировым игрокам присутствовать возле появившейся здесь в начале двухтысячных загадочной аномальной зоны. Кто-то называл ее магнитной воронкой, другие считали, что на дно океана упал НЛО, а третьи и вовсе верили, что под морской толщей скрываются Звездные врата – портал в другие пространства, галактики и измерения.

Чарльзу в этом году только исполнилось тридцать, и он, среднего роста, мускулистый, был в отличной физической форме. Характер капитана отличался спокойствием и рассудительностью, что особенно ценилось в среде военных моряков: не истеричка же на капитанском мостике будет побеждать в бою?! Однако, при всей психологической устойчивости и внешней непоколебимости, внутри Стэптона сидела какая-то чертовщинка, эдакая маленькая искорка, которая раз за разом поджигала бикфордов шнур его дремлющего темперамента и подталкивала офицера к ярким безрассудным поступкам. Нет, конечно же, не настолько, чтобы это могло вредить службе и сдвинуть его со столбовой дороги военно-морского мироздания, но как тщательно подготовленному для ответственных соревнований жеребцу, ему очень хотелось разок другой взбрыкнуть.

Капитан взглянул на сверкающее море – стоял штиль, и мириады солнечных бликов преломлялись на гребнях бесчисленных волн, отчего вся поверхность залива представляла собой одно большее блестящее зеркало. В напряженной в последние недели службе тоже выдалась передышка: ни одно судно не маячило на горизонте. Но Стэптон знал, что это затишье будет кратковременным и следующего удобного случая придется ждать очень долго….

Капитан первого ранга Давыдов – командир российской многоцелевой атомной субмарины проекта «Ясень» принял доклад акустика, из которого следовало, следовало…, ерунда какая-то следовала: «… по пеленгу 312 градусов шум…, шум…, предполагаю…, шум эсминца». «Так, ну с этим понятно – эсминец чей-то «болтается», а вот с шумами «малоразмерных надводных целей» что делать? Не смог акустик их классифицировать. Предположил, что моторные лодки, катера…. Что же получается? Рядом с эсминцем кружатся моторные лодки? Чьи, а главное, зачем?», – размышлял подводник. На ум пришло только одно логическое объяснение – военный корабль атаковал катера пиратов. Не наоборот же?! В любом случае, это была любопытная ситуация и капитан субмарины принял решение усилить наблюдение: