Шорох

Вкратце история была такой: старшеклассница – дочь Вежова, каким-то образом попала в сети наркоторговцев. Не углядел отец-вдовец единственную дочку-любимицу. Да, грешен, баловал ее, строго не спрашивал. А как не баловать, ежели дочка одна его родимая кровиночка осталась?! После трагической смерти жены весь мир для зажиточного фермера сосредоточился в одном человеке – любимой дочери. Когда понял, что та попала в беду, было уже поздно. Несчастливый отец как мог боролся за любимицу, но тщетно, костлявая рука смерти протянулась к ней вместе с роковым уколом передозировки. Несчастье до неузнаваемости преобразило прежде улыбчивого, уверенного в себе человека. Фермер замкнулся, забросил все дела, разорился, а на сороковой день смерти дочери закрылся в хлеву и поджег его. Сгорел вместе с последним, оставшимся от кредиторов, любимым рыжим мерином.

Воспоминания вновь нахлынули на Королькова. Ведь была же и его вина в этих смертях! И как он ни убеждал себя в обратном, дескать, это естественный отбор – погибает слабый, голос совести до конца заглушить не удавалось.

Машина въехала в райцентр.

– Куда тебе? – спросил капитан.

– Да где удобно, можете и здесь… – тихим голосом ответил попутчик. Корольков закурил и, паркуясь у тротуара, подытожил их незаконченный разговор:

– Да только нет его, Вежова-то… он же погиб… как он может кому-то мстить? На санях разъезжает, водителей пугает – сказки это все для детей и баб… Он уже давно там должен быть, – и показал пальцем вверх.

– Туда его не пускают, самоубийца он, – спокойно возразил попутчик.

– Ну, тогда – там, – усмехнувшись, капитан показал вниз.

– Там его тоже нет – не за что, – снова раздался тихий голос мужичка.

– Поди ж ты, на все у тебя свой ответ. Откуда ты ж такой выискался?!

Длинный кусок пепла упал с кончика сигареты на колени водителя, заставив того нагнуться вниз и энергично отряхнуть форменные брюки и сиденье. Когда он поднял голову и кинул взгляд в сторону соседа:

– Может, знаешь, где этого… Вежова искать? – того в машине уже не было.

Капитан на секунду оторопел, но затем, упрямо тряхнув головой, открыл дверцу и, выйдя на улицу, зашагал в продуктовый магазин, стоявший в двух шагах.

Купив продуктов и две бутылки водки, полицейский вернулся в машину и поехал в отдел. Здание полиции находилось на другом конце села, для чего предстояло проехать по мосту через речку, ровно посередине делившую село надвое.

«Где ж его искать, мужичка на санях?», – тоскливо, так как понимал, что предстоит искать «иголку в стоге сена», думал капитан. В разные досужие вымыслы и небылицы о покойнике, кому-то и зачем-то мстившим, он, конечно же, не верил. «Вот, додумались!», – в сердцах ругался закоренелый материалист в адрес деревенского, склонного ко всяким мистификациям, народа.

Машина скатилась под крутой уклон и на приличной скорости въехала на мост. Расслабленный от тепла автомобильной печки, водитель не сразу заметил, как почти прямо перед ним, всего лишь в нескольких метрах, возникла упряжь: рыжий мерин и сани. А в санях мужичок. Капитан успел подумать, что если он отвернет, то слетит с моста, а это наверняка смерть. С заклинившими от экстренного торможения колесами, машина по накатанному снегу понеслась еще быстрее, как на коньках по льду. Корольков инстинктивно закрыл глаза и, отдавшись на волю случая, приготовился к удару. Мгновение, еще одно… удара не последовало. Капитан открыл глаза и… как вовремя он это сделал! Еще немного и протаранил бы ограждение и слетел вниз. Резко вывернув руль и отпустив педаль тормоза, Корольков сумел вернуть машине управление и, с бешено стучащим сердцем, остановился прямо по центру моста, лихорадочно оглядевшись: никакой упряжки нигде не было видно.

Спустя полчаса, отпросившись на сегодня у начальства, капитан закрылся в своем кабинете и, сев за стол, устало откинулся на спинку стула. Залпом выпив полстакана водки, Корольков даже не поморщился – алкоголя сейчас он не почувствовал. Он узнал сидевшего в санях. «Это был он… сегодняшний попутчик. Он же – Вежов!», – простонал от досады запоздавшего озарения полицейский и с усилием сжал руками виски. Боль не проходила. Казалось, что голову насквозь пронзил длинный железный штырь. «Точно, шампур… А какие у него глаза… глаза… их нет… две пустые дырки… хе-хе», – от воспоминания капитан вздрогнул плечами и начал хихикать. Приступ безудержного хохота так же скоро закончился, как и начался. «Он меня предупредил, предупре-д-и-л!», – Корольков, вытирая слезы, лихорадочно соображал, что может сделать. Постепенно мысли улеглись, упорядочились, и чем больше он думал над своим положением, тем более успокаивался. Водка играла в этом не последнюю роль. Весело вылив остатки бутылки в стакан, полицейский открыл новую.

– Не много тебе будет, паря? – раздался чей-то негромкий голос.

Капитан от неожиданности чуть не подпрыгнул на стуле: прямо перед ним стоял Вежов.

«Как он сюда вошел?», – первым делом пронеслось в голове полицейского. Быстро овладев собой, Корольков открыл сейф и взял с верхней полки табельный пистолет. Затем демонстративно снял его с предохранителя и, не выпуская из руки, положил на стол перед собой:

– Что тебе надо?! Это ты убиваешь водителей на «серпантине»?

– Я, – спокойно ответил фермер.

Капитан внимательно всматривался в странного посетителя: мужик как мужик… Он попробовал поймать ускользающий взгляд Вежова… но наткнулся на леденящую пустоту глазниц. Судорога отвращения, перемешанного со страхом, пробежала по всему телу, заставив его невольно отпрянуть назад. Не выдержав этого зрелища, полицейский отвел взгляд и задал давно мучивший вопрос:

– Зачем?

Вежов не отвечал – как будто не слышал вопроса.

– Ах, да… чего ж я спрашиваю… зло должно быть наказано, так ведь? За дочку мстишь… Тех убил, а дальше что? Меня теперь?

– Пойдем со мной, – наконец, словно не слышал вопросов полицейского, прервал молчание фермер.

Королькову показалось, что он ослышался – настолько неожиданными были последние слова Вежова. Да и весь смысл их разговора явно не укладывался сейчас в хмельном сознании капитана.

– Куда?! Мне и тут неплохо, – возразил полицейский и демонстративно отложил пистолет в сторону, взяв вместо него стакан.

– Это пока… – Вежов был по-прежнему немногословен. – Я раньше думал, когда говорили «душа разрывается», что это такая поговорка. Ан, нет, паря, это буквально надо понимать. Разорвут скоро на части душонку твою, уже слабенькую, никчемную теперь…

– Кто… р-р-р-азорвет? – от мгновенного испуга капитан вспотел и начал заикаться.

– Вестимо кто: черти, демоны… нечисть всякая. Но душа твоя не погибнет, ибо бессмертная, а будет вечные страдания сносить, потому что не сможет воссоединиться и вернуться в свое ристалище. И никогда эта мука не прекратится, слышишь, никогда!

Капитан был ошеломлен и пытался осмыслить услышанное.

«Да, это уже началось… Только водка и спасает», – Корольков тяжело вздохнул и, ненавидя себя, залпом опустошил полстакана.

– Ты еще можешь спастись… пошли! – громким шепотом позвал Вежов. – Или оставайся здесь. У каждого есть выбор. Но тогда ты должен будешь полностью изменить свою жизнь. Ты к этому готов? Если так, то оставайся… Мне пора…домой.

Корольков, едва успел схватить воздух рукой и крикнуть:

– Постой! – но тщетно, фермера в комнате уже не было.

«Ничего нет хуже раскисшей дороги. Наверное, только гололед… хотя, грязь непролазная, тоже та еще…», – старательно объезжая глубокие лужи растаявшего снега, думал Граф. Да и машина его, красивый со стремительным силуэтом паркетник, была больше приспособлена для хорошего асфальта мегаполиса, но никак не для этой провинциальной дороги. Граф любил все красивое и изящное, отсюда и кличка. Ремесло свое он тоже любил, правда, за редким исключением подобных командировок по диким и глухим весям необъятной страны. Что может быть красивого в этих первобытных, убогих, лишенных цивилизации и маломальского комфорта местах? Если бы не этот ментяра, за каким-то лешим запалившим себя в своем же кабинете, то Граф сейчас «зависал» бы в каком-нибудь модном клубе: благо в столице среднего Урала их теперь «пруд-пруди».