Карнавал

очная. Здоровье ваше не очень.

- Если вы вздумаете бежать, - сказал человечек, - то я вас поймаю и застрелю.

- Как, и то и другое? Достаточно просто застрелить.

- Вижу, что вы уже собрались бежать, - продолжал человечек, - у вас это не выйдет.

- А у других выходит?

- У меня под пиджаком... - начал человечек.

- Пожалуйста, без эротических подробностей, я смущаюсь.

Человечек покраснел.

- Знаю, - сказала Одноклеточная, - у вас под пиджаком пистолет. И вы не маленький, а целый метр пятьдесят четыре. Маленькие всегда быстро бегают. Кто метр пятьдесят четыре - те все чемпионы по спринту. А на небе растут звезды.

- Что? - удивился человечек.

- Я над вами издеваюсь, - сказала Одноклеточная, - надевайте наручники.

В этот раз они ехали в машине. В зарешеченный гробик втиснулись Одноклеточная, доктор Лист и коротышка. Доктор угрюмо молчал. Пахло разлитым бензином.

- Доктор, - сказала Одноклеточная, - со мной что-то происходит.

- Что именно?

- Я расширяюсь изнутри.

- Это у неё после лекарств, - пояснил Лист человечку.

Человечек кивнул.

Одноклеточная следила за теми изменениями, которые начинались в ней самой. Она даже перестала дышать, чтобы точнее чувствовать. Это было приближением чего-то огромного и черного, но не зловеще черного, а мягко-черного, как теплая темнота ночной комнаты с занавешенными окнами, с угадывающимся лунным светом снаружи, - ты останавливаешься в дверях и протягиваешь руку к выключателю и медлишь, будто чего-то ожидая, будто что-то ожидает тебя. Душа человеческая, как и человеческая планета, имеет несколько материков, но материки эти ещё не открыты. Они спят - громадны, темны и безжизненны. Иногда, носимая неразумными ветрами, твоя лодка пристает к берегу, о существовании которого ты не догадывался. И тогда ты замираешь и прислушиваешься к себе, стараясь понять, что же тебе открылось, стараясь понять смысл мгновения, уже веря в его огромность. Но оно уходит, уходит, уходит. И твоя лодка вновь находит свой путь среди мелкой зыби жизненного моря. Остановись! Эти земли спят, они могут так и не проснуться, ведь жизнь коротка, а душа огромна: они спят, убаюканы собственной тьмой, они ждут не Колумба или Беллинсгаузена, а только тебя - тебя, человека с факелом. Она остановилась у края незнакомой земли - в её руке был факел. За пульсирующим в ритме сердца световым кругом была совершенная тьма, в которой иногда взблескивали иглы воспоминаний. Это было так страшно и так больно - как рыбе, упавшей на сухое, горящее дно лодки. Это действительно напоминало высадку на другую планету. Она сделала шаг, и это было так странно, что она испугалась и вернулась в глупый обыкновенный мир.

Все трое молчали.

- Спасибо за машину, - сказала Одноклеточная, - как у вас с бензином?

Лист удивленно посмотрел на нее.

- Плохо, - сказал человечек, - но ради такого случая выделили.

- А как ваша жена? Мне приснилось сегодня - ваша жена и ваша дочь. Ваша жена была высокой и толстой, вдвое