Город-крепость (ЛП)

— Вызову такси, — говорю я.

Джин Линь

Они дают мне лекарства, чтобы унять боль. Препараты, от которых я словно тону в своей же голове. В основном, я плаваю во тьме. Тяжелой, тяжелой тьме. И я не сопротивляюсь. Не хочу.

Я понимаю, что дни меняются только тогда, когда приходит медсестра с новым оборудованием. Подвешивает новый пакет с лекарством, а пустой забирает.

...

...

...

А потом Дей. Дей? Он стоит у моей кровати. Что-то говорит. Я пытаюсь слушать, но сон вламывается мне в уши, словно ватный тампон. До меня доносится лишь пара слов.

— Прощание... вернуться... сестра... нужен отдых... не ходи следом...

Вернуться? Дей возвращается? Я хочу сесть. Хочу быть рядом. Хочу заставить его взять меня с собой. Он не может оставить меня одну, сонную, на мягких подушках, пока сам пытается найти Мей Юи.

Я пытаюсь ему это объяснить. Пытаюсь открыть рот, протянуть руку и схватить Дея, но все кажется таким тяжелым.

Вместо этого он хватает меня. Берет за руку. Сжимает ее в своей.

На этот раз я слышу каждое его слово.

— Я найду ее. Я верну её.

Какое-то время, пока на меня не наваливается тьма, я ему верю.

Дей

Моя комната кажется меньше, чем раньше. Словно великан прислонился к другой стене и вжался в нее. Не в первый раз я захожу и ощущаю, какая пустота царит внутри. Но это впервые, когда пустота меня задевает.

У меня есть почти все что нужно. Эмио удалось оттереть почти всю кровь с моей черной толстовки и джинсов. Пистолет все еще лежит у меня в кармане. Есть лишь единственная причина, по которой я здесь.

Нужно найти очень многое: сестру Джин Линь, учетную книгу, кота без хвоста. У меня нет времени рассиживаться. Я и так уже много его потерял, и девчонка за окном ждет меня. Я даже не снимаю ботинок, когда захожу в комнату. Три шага — и я у дальней стены. Четырех плевков достаточно, чтобы стереть мои метки. Палец становится таким же черным, как и одежда. Никогда прежде я не стирал их так много за один раз.

Шесть.

Пора с этим заканчивать.

Мей Юи

Парню даже стучать не нужно, я чувствую, что он там, за стеклом. Ждет.

Отдергиваю занавеску и прижимаюсь лицом к решетке. Что-то в нем изменилось. Разглядываю сквозь прутья сильные плечи под толстовкой. Всё так же. И волосы те же — огибают скулы и челюсть. Он по-прежнему выглядит замерзшим, засунув руки в карманы.

Дело не во внешности. Он такой же, как и раньше, как и в предыдущие наши встречи. Что-то изменилось в его глазах и походке.

Словно кто-то потерянный отыскал свой путь снова.

И не он один. Я не та девушка, которая сидела за стеклом неделю назад: затаившая дыхание, напуганная. Я знаю, какое желание загадала бы, если бы Джин Линь была здесь. Если бы начался звездопад.

И я сделаю все возможное, чтобы оно исполнилось.

— Привет. — Его голос тоже изменился. В каждом слове чувствуется сила, уверенность. Они эхом отдаются в сердце и потрясают меня до глубины души.

— Я нашла то, что ты ищешь. — Трудно говорить негромко, но эта новость достойна чуть большего, чем шепот. — Я была права. Лонгвей хранит ее у себя в комнате. В верхнем ящике стола.

Я удивлена, что парень меня понимает, ведь слова так быстро вылетают из моего рта. Но он понимает. Я знаю, потому что вижу его глаза, вижу, как они наполняются тем же светом, что наполняет мои вены.

— В комнате наверху?

— Да, — отвечаю я, вдохновленная надеждой на его лице. — Лестница находится в конце восточного коридора. Возле комнаты мама-сан.

Парень закрывает глаза и упирается лбом в шлакоблочную стену. Но он все еще достаточно близко, я могу разглядеть каждую его ресничку. Я замечаю, что на этот раз у него чистые руки. Хотя один из пальцев черный, будто покрыт сажей. Интересно, от чего?

Я настолько погружена в эти детали, настолько увлечена разглядыванием черт моего мальчика, что, когда он заговаривает, я вздрагиваю.

— Я не знаю, что делать, — говорит он с закрытыми глазами.

— Тебе же нужна учетная книга, да?

— Да. Это... часть сделки, которую я заключил с некоторыми важными людьми. Людьми, которые смогут вытащить нас с тобой отсюда.

— Как ты планируешь добраться до книги?

— Я... я не знаю, — говорит он и его плечи опускаются. — У меня был план. Но все сорвалось. У моего напарника ножевое ранение.

Боль. Болезнь. Смерть. Лонгвей не врал насчет улиц Крепости. Мое дыхание распадается на сотни кусочков. Мне требуется некоторое время, чтобы собрать его в единое целое и заставить голос не дрожать.

— А если ты не найдешь учетную книгу, эти важные люди... что будет?

— Ничего хорошего.

Это значит, что он останется там, я буду все так же заперта здесь. Буду задыхаться от дыма благовоний и пудры, что покрывает мои синяки, — оба шанса на другую жизнь разбиты напрочь. Оглядываюсь через плечо на дверь. Смотрю на кипарис, который никогда не вырастет.

Перевожу взгляд на ракушку и парня за ней. Его глаза все еще закрыты, лицо обращено к небу — такое же бледное, что и хвост сгорающей кометы. Мои пальцы еще крепче хватаются за решетку, тоскуя по той стороне, где находится он.

Просто одно из моих желаний.

Чего бы это ни стоило.

— Я помогу, — говорю я ему. — Я достану учетную книгу.

Глаза парня распахиваются и упираются в мои. Свет позади этих глаз сверкает, он свиреп.

— Если они поймают тебя, когда ты будешь забирать книгу... если Лонгвей узнает, к чему все это... — Лицо молодого человека становится суровым, как у человека, узнавшего, что жить ему осталось неделю. — Это слишком рискованно. Он убьет тебя. А я не могу этого позволить.

Моя кожа трепещет точно так же, когда до нее дотрагивались пальцы посла. Они старались давить изо всех сил, нажимать, деформировать. Запереть меня в своем крошечном мирке. Сделать из меня человека, которым я не являюсь.

Это единственный способ.

Но в голове проносятся картинки о том, как выгибается, кричит и воет Синь. Я слышу, как впивается в вену игла, вижу мечтательный взгляд на её лице. Чувствую темноту коридора, где звучит хор голосов: это мое. Мне это нужно. Мне это нужно.

Желания стоят куда больше, чем умирающие звезды.

— Я знаю, — говорю я, потому что действительно знаю. — Но я не могу так больше. Порой мне кажется, уж лучше смерть, чем то, как я существую сейчас. Если есть хотя бы шанс, хотя бы малюсенькая щелка, я готова.

— Даже если это кажется невозможным? Даже если за дверью дракон?

Даже тогда. Но я не произношу этого вслух, потому что парень произносит это таким голосом, как будто уже знает, каким будет мой ответ.

Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Его взгляд разбивает стекло, пронзает металл. Он гудит в моем теле, словно электричество. Он полон сияния, надежды, возможностей.

— Дей, — говорит он. — Меня зовут Сан Дей Шинг. А тебя как?

Дей. Не такое имя дала ему я. Это слишком короткое, слишком резкое, слишком иностранное. Но я позволяю ему кружить у себя в голове. Пусть осядет на его волосах, глазах и коже. Чем больше я думаю о Дее, чем больше смотрю на него, тем больше имя начинает ему подходить.

Парень — Дей — пошевелился, и сапфировый свет с дальних улиц прожилками упал на его лицо. Я напрягаю глаза, пытаясь изо всех сил пробить темноту, что пролегла между нами. Открываю рот, но из него не вылетает ни звука, словно в горле полнейшая засуха.

Безымянна.

Дей отклоняется, снова попадая в полоску света. Что-то в этой жуткой, электрической синеве меня утешает. Снова начинаю дышать, делая вид, что воздух вокруг меня не наполнен запахом ладана и мужского пота. Вместо этого думаю о горах. О дереве гинкго и о том, как мать снова и снова произносит мое имя.

Не должно быть настолько трудно назвать его. Но мне кажется, что последние несколько раз я говорила его тем, кто был не достоин его услышать. Лонгвею, который произносит его так, словно паук плетет паутину. Осаме, который произносит его так, словно знает меня.