Драконье золото (СИ)

— Чистилище? Потусторонний мир?

— Чепуха, чистой воды чепуха. С другой стороны, мы по ту сторону мира. В чем-то ты прав, Дорос. И все же, твое представление основывается на имеющихся у тебя обрывках знаний, которыми делится природа. Она тоже не всегда способна раскрыть всю правду, а вы не всегда готовы ее понять и принять, научиться пользоваться ей и стать ее частью.

— И все же, где я? — Дорос сделал глоток и отметил приятнейший вкус сбора. — Ваш чай великолепен.

— Брось, — интонационно отмахнулась пустота. — Нет ничего проще, чем создать иллюзию. Ничего этого вокруг не существует. Ты внутри меня. А я — внутри тебя. Но это на некоторое время, пока магия занимается своими делами.

— Ничего не понял, — простодушно признался Дорос и поставил опорожненную чашку рядом со стулом. — Как мы можем быть одновременно друг в друге?

— Очень просто.

И опять тишина, словно невидимый собеседник давал время для размышлений. Дымка вокруг начала становиться все менее и менее плотной, и свет лампы уже не так сильно выделялся.

— Время идет, — тяжелый вздох пустоты прокатился по воздуху, обдавая Дороса легким чувством печали неминуемого. — Они говорят, что все это — мой выбор. Как будто я могу что-то выбрать. Никто не вправе этого делать, все решено за нас. Я лишь посредник. Так ты догадался?

— Абсолютно никаких предположений, — Дорос даже не пытался разгадать эту загадку, позволяя собеседнику наговориться.

— Что у тебя на шее? — вселенское терпение в голосе. — Не узнаешь игрушку?

Дорос коснулся груди. На поблескивающей цепи висел Амулет Неба, переливающийся разными цветами.

— Очередная иллюзия? — медный цвет сменялся рубиновым, рубиновый — дубовым, вслед за дубовым появлялся золотой, за ним сапфировый.

— Не та вещь, с которой можно играть. Так где ты?

— В амулете? — неуверенно попытался отгадать правильный ответ Дорос. Как он не заметил его сразу, когда только очнулся в тумане.

— Ищет твой цвет. Простейшая задача, казалось бы, а от ее решения зависит слишком много. Итак, ты верно угадал со своим местоположением. А что тут делаешь?

— Пью чай и разговариваю с…

— Со мной.

— С вами.

— Твое тело почти готово. Это, конечно, не просто, восстановить тебя по кусочкам. Надо было умудриться выхватить тебя до того, как тело полностью погибло, чтобы никто не перехватил душу. Ты доставил много хлопот. Разве раньше нельзя было прийти? Не было бы никаких проблем, да и времени по вашим меркам прошло бы гораздо меньше. Они уже начали тебя омывать, чтобы отправить в королевский замок, — в голосе сквозило легкое беспокойство и старческая сварливость.

— Простите, но я ничего не понимаю.

Огонек в лампе вспыхнул с новой силой, а амулет ожег руку, пылая теплым матовым светом раскаленного золота.

— Уже почти все готово, — пропуская мимо реплику Дороса, пробормотал голос. — Не понимает он, — последовал тяжелый вздох. — Раньше было быстрее и проще. Всех готовили заранее, объясняли, учили. Теперь же что?

Голос растворился в побрякивании чего-то металлического. Дорос огляделся в поисках источника звука. Вдали виднелся огромный обод, искрящийся и формирующийся.

— Моя магия проста до невозможности, — шепнул голос на самое ухо. — Я готовлю тебя к драконьей жизни. Твое тело уже может преображаться, твой дух пропитан волшебством. Остался только разум, но у меня не хватит времени, чтобы завершить начатое. Тебе придется учиться многому самому, но у тебя будет помощник. Огромный сапфировый дракон, который упорно игнорировал мои призывы. Вставай. Твоя дверь в мир живых скоро откроется.

Дороса подтолкнули к ободу, который начал стремительно приближаться. Юноша решительно запутался и совсем ничего не понимал, но все же точно знал, что испытывает чувство смятения вперемешку с паникой, пропитанной страхом, волнением и предвкушением. Что, если все это правда, а не сон, и он действительно стал каким-то избранным?

***

Филандера никто не мог утешить. Он ходил бледной тенью по замку дракона, то тут, то там появляясь из-за угла. Король не подходил к очищенной от всего комнате с огромным балконом в самой высокой башне, где лежал вымытый и очищенный от всего Дорос. Принц был почти как живой, только неестественная бледность и холод кожи напоминали о случившейся трагедии. После битвы Бадахильдис принес его в замок и долго не выпускал из рук, не давая даже подойти отцу. Изломанное тело принца распрямилось, на бледном лице застыла маска умиротворения. Дракон выпустил свое сокровище из рук только тогда, когда Арвил перестал исступленно визжать в подземельях замка. В эту же секунду тело принца было передано в руки его отца, а сам Хильд бросился в темницы.

Ристерд не пытался остановить своего родственника, но смог удержать Филандера от скорого отправления домой. Хильду тоже нужно было попрощаться с Доросом, и лучше это было сделать в драконьем замке, чем в королевском дворце. Филандер выглядел подавленным больше, чем кто-либо, вторя трауру Хильда. Ристерду пришлось заниматься омовением тела и размещением его в отдельных покоях самостоятельно — дождаться вразумительных действия от сходящих с ума от горя мужчин не было никакой возможности. Только раз Бадахильдис запротестовал против закрытой комнаты на нижних этажах, потребовав поместить Дороса ближе к небу. А когда все было закончено, дракон обосновался на балконе комнаты, не сводя взгляда с точки на горизонте. Ристерд пару раз подходил к двери, но слышал, как Хильд говорил с Доросом на давно забытом всеми эльфийском языке, и уходил. А Хильд зачем-то рассказывал о своем детстве, о том, как его учили быть драконом, как он стал одним из самых перспективных наследников амулета. От самого начала до самого конца.

Только что выглянувшее из-за горизонта солнце нежно обволокло своими золотыми лучами белую гладь заснеженного поля, превратив его в чудесное мерцающее всеми цветами радуги полотно. Ветер, словно проснувшийся ото сна вместе со всем лесом, начал шуметь кронами деревьев, которые до этого были укрыты снегом, как пуховым платком бабушки, а теперь тоскливо гнулись по велению. Вдали виднелись силуэты молодых драконов, гоняющихся друг за другом — вот неугомонные создания, ни минуты на месте, вечно им надо куда-то нестись, что-то творить, мешаться под ногами и нарушать спокойствие окружающих.

Но среди всех малышей выделялся один — крупный сапфировый мальчик с хитрым взглядом. Алионор долго наблюдал за ним и, наконец, признал правоту друга — сын безродного и первородной единственный, кто сможет совладать с силой и соблазном амулета. Но кто сможет обуздать самого мальчишку? Нельзя слепо доверять внутреннему чувству правильности выбора, необходимо смотреть правде в глаза. Бадахильдис был силен и развит для своего возраста, но излишне строптив и бессовестно хитер. Его нужно было отправить к старейшинам, которые лучше иных знают, как взрастить благородство души.

— И они отправили, мои родители. Знаешь, когда весь молодняк наслаждается жизнью, а ты как проклятый корпишь над старыми фолиантами, в которых пыли и стружки не меньше, чем в самих старейшинах, ты становишься изгоем. Даже не среди сверстников, а в своих собственных глазах. В редкие минуты, когда старики отпускали на волю, я до исступления доказывал всем, что я — сильнейший. Вначале проигрывал. Старшие драконы, которым было чуть меньше сотни лет, трепали меня, рвали крылья, выскребали чешую с боков. Я уползал под улюлюканье, виноватый в своем вспыльчивом характере и завышенной самооценке. Ведь я — тот, кого выбрали на роль хранителя амулета. Были и другие, кто входил в список кандидатов, но они родились намного раньше меня и были вне гнездовья старейшин. Я учился бороться, подпитывая удары магией. Драконы до зрелости бьются что коты — кусаются, визжат, пускают в ход когти. А я уже тогда начал пытаться использовать имеющиеся знания о магии. И от меня уже действительно отвернулись. Не потому, что я был отщепенцем и жил вне родового гнезда, а потому, что я делал то, что было под силу только старшим, поступая тем самым нечестно. А когда пришло время возвращаться, я чувствовал их недоверие, их пренебрежение мной и легкое презрение. И отвечал им сполна высокомерием и издевками. Когда их только начинали учить простейшей магии, я уже мог делать трюки куда более сложные, чем они. И это мне льстило. Но магия не вернет детство… Дорос. Магия не может вернуть и тебя. Так ради чего я от всего отказываюсь?