Драконье золото (СИ)

— Арвил, — прошипел Бадахильдис. — Он заходит с востока. Войско почти в три сотни. Есть маги. И лучники, много лучников.

— Что ему здесь надо? Это ловушка? Вы нас заманили? — высокий мужчина вырвался из-за спины задумавшегося короля и уставился на Дороса. — Ваше Высочество, что происходит?! Вы в заговоре с этим…

— Молчи, Таирнас! — рявкнул Филандер.

— Отец, я не знал, — Дорос посмотрел на Хильда, мысли которого явно были не здесь. Видимо, дракон колдовал. — Думаю, никто не знал.

— Ристерд, защити амулет любыми силами. Король, дайте приказ вашим солдатам спрятаться за той башней, когда будет время я дам знак действовать. Дорос… — Бадахильдис нахмурился, не зная, куда пристроить мальчишку, зная его характер. Оставить с отцом в безопасном месте? Конечно, он не усидит. Взять с собой? Опасно. — Дорос, иди с Ристердом. Он плохо знает замок. Не дайте людям Арвила подобраться к хранилищу. Ристерд, активируешь круг, и не выходите за него, пока я не явлюсь. Он будет держаться с час, если не вмешаются маги. Я попытаюсь их устранить сразу. А вас, Ваше Величество, — дракон посмотрел на Филандера, — мои прислужники проводят в самое безопасное место замка. Там вы будете в безопасности. Не будем вами рисковать, — видя, что король собирается возмутиться, кинул просящий взгляд на Дороса.

— Отец, делай, как он говорит. У него опыта в военных делах побольше нашего в два раза.

— Остаешься с королём, — приказал Ристерд громиле, что не отходил от него. — А вы трое, — он указал на высоких широкоплечих мужчин, — идете со мной. Бадахильдис, я настаиваю на том, чтобы Его Высочество тоже…

— Сейчас, бегу, — по-детски насупился Дорос и посмотрел на Хильда. — Постарайся, чтобы с нашей стороны было меньше крови. И будь осторожен. Ваше Императорское Величество, идемте!

Дорос уже знал всю историю, связанную с драконьей реликвией, и понимал важность сохранности амулета. Если Аврил завладеет им, Хильд опять окажется в его власти. Ристерду ничего не оставалось, кроме как последовать за спесивым мальчишкой — ведь сам хранитель амулета доверился ему.

Филандер посмотрел в след сыну и, повинуясь просьбе дракона, пошел следом за двумя капельками огня в замок. Следом за ним шли три советника и личный страж Ристерда; доверенные политические лица императора остались во дворе — видимо, они не привыкли прятаться от боя, в отличие от королевских соратников. И это опять вина Филандера. Слишком мягок он был в правлении. Но сейчас думать о таком казалось глупым — волнение за сына охватило его с новой силой. А ещё странное отношение дракона к императору. Слишком много фривольности и доверия. Филандер вспомнил о том, как вел себя Ристерд на советах, как задерживал их и много мелочей, которые до этого были незаметны. А Фрона ведь чувствовала! Да, женщин обмануть тяжело. Наверное, потому что, они преуспели в деле обмана больше, чем мужчины.

========== 16. ==========

Замок словно опустел после отъезда союзных войск, даже несмотря на то, что фрейлины королевы стайками перелетали из залы в залу, о чем-то тихо щебеча, а слуги наводили порядок к возвращению принца. Все хотели верить в то, что Дорос вернется домой. Не обязательно целый, не обязательно такой же красивый, пусть в шрамах и с одной рукой, лысеющий, сгорбившийся — без разницы, главное, чтобы был живым. Всем хотелось верить в чудо, и эту веру принесли воины Ристерда, выглядящие устрашающе даже без копий и мечей. Фрона время от времени оживленно ворковала с Нуалой, плела витиеватые розыгрыши над зазевавшимися слугами с Лиадан, но каждую ночь садилась в принесенное на балкон огромное кресло отца, куталась в шаль и смотрела за горизонт туда, где должна была находиться гора, разделявшая их с Доросом. Порой принцесса проклинала Ристарда за то, что тот так опрометчиво оттягивал возможность выступить сию же секунду, а временами вспоминала о сильном императоре с теплотой и легкой улыбкой на губах. Она так и не определилась, какое место может занять южанин в ее сердце. Но одно она точно знала — если по его вине Дорос не вернется домой, она сделает все возможное, чтобы отомстить за своего брата.

Тихо было только в покоях принцессы. Ганс послушно сидел у ног Фроны, которой вдруг захотелось научиться плести красивые мелкие косички, и думал о своем. Тихое пение необычайно спокойной принцессы усыпляло, но мужчина держался из последних сил. Он должен дождаться хотя бы обеда, чтобы прилечь отдохнуть, пока Фрона меняет наряды и освежается. Охранять сон уставшей от всего принцессы Ганс не мог доверить никому другому, свято веря в силу своей привязанности. Сегодняшнюю ночь он пропустил по независящим от него обстоятельствам — сон сморил в библиотеке, когда Ганс относил книги, которые Фрона утащила к себе в покои.

— Знаешь, я соскучился, — дождавшись, пока принцесса возьмет перерыв между песнями, как бы между прочим заметил Ганс наигранно безразличным голосом.

Фрона откинула получившуюся косу на плечо Ганса и нагнулась к другу ближе, чтобы рассмотреть его застывшее лицо в слабом свете пасмурного дня. Обычно Ганс был менее терпелив, когда дело доходило до его волос, но сегодня, спустя чуть больше недели по отъезду короля и войска, друг был привычно тих и спокоен, будто знал, чем закончится встреча дракона с Филандером, как знал обо всем всегда.

— По кому же?

— По этому чудовищу. Я так привык от него прятаться, а сейчас словно чего-то не хватает, — Ганс вздохнул, взявшись за косичку с необычайно горестным выражением на бледном лице. Говорить о том, что он скучает по Доросу, было бессмысленно. Они оба скучали.

— Хочешь, я попрошу стражу за тобой побегать? — фыркнув, Фрона принялась за следующие пряди.

— Я серьезно. И меня уже на так страшит мысль о нём. Я тут вновь взялся за кисть… — Фрона изумленно открыла рот, помня о клятве друга никогда больше не заниматься искусством после того случая, когда его чуть не отстранили от королевских детей. Клятвы этот человек не нарушал никогда. Ганс запрокинул голову, чтобы посмотреть на принцессу. Да так и остался лежать на её коленях. — Как нахлынуло. После очередной встречи с этим кошмаром. — По имени личного стража императора никогда не называл, что веселило Фрону. — Опомнился уже в мастерской Татира. Он и холст мне выдал, и краски, и молча ушел, оставив меня, полоумного, наедине с… прекрасным. Ночь, а я рисую. Под утро понял, что именно рисую. Но сил порвать картину не хватило.

— Дай мне посмотреть!

— А вот Татир смог, — многозначительно сжав губы, остановил порыв принцессы Ганс.

— Ну ты! — Фрона, подумав, не стала особо долго обижаться и через минуту уже улыбалась. — Измором тебя мужик взял.

— Я согласен только на серьезные отношения! Ты там долго ещё?..

— Какой нетерпеливый — жди!

Ганс послушно выпрямился. Он и обычно ни в чем не отказывал своей любимой принцессе, а сегодня и вовсе старался потакать в любой мелочи, даже в споры не вступал. Утром Фрона встретила его тихой и с опухшими глазами. Ганс всё понял, и сам помог ей собраться к завтраку, не привлекая горничных. Благо с самого детства нянчился с неугомонными двойняшками и видел каждого из них в исподних не раз и не два.

— Три косички есть! — В торжествующем жесте Фрона легонько стукнула гребнем Ганса по макушке.

— Осталось сколько?

— Чуть меньше, чем звезд на карте у Гилуза. У тебя волос-то вон сколько… — Фрона рассмеялась горькому вздоху друга и вдруг резко замолчала.

— Дорос… — шепот на грани слышимости. Ганс обернулся и вздрогнул. Взгляд принцессы стал сумасшедшим, лицо белее снега и гримаса боли на лице. Через несколько секунд комнату сотряс крик. — Дорос!

Ганс вскочил на ноги, вглядываясь в сереющее на глазах лицо принцессы, и попятился к дверям, окликая стражу и требуя немедленно привести королеву в покои ее дочери. Отбросив свой навязчивый страх потерять королевских отпрысков, Ганс с трудом взял себя в руки и плеснул из стоящего на каминной полке графина слабого вина в кубок. Принцесса дрожащей рукой приняла его, уже беззвучно шевеля обескровленными губами и вздрагивая всем телом. После пары глотков кубок был отброшен, а лежащая поодаль подушка тут же подверглась истязаниям, сопровождающимися пронзительным воем разъяренной своим бессилием принцессы. Истерика, казалось, охватила весь дворец. Алгая, зная о связи своих детей, стояла в коридоре у дверей, боясь входить и услышать приговор. Лиадан и Нуала тоже уже были здесь — обе находились подле королевы, слушая ее неспешные нотации о правилах составления букетов на свадьбу. Чужестранка была ошарашена происходившим — ей ещё не приходилось видеть буйство Фроны.