Драконье золото (СИ)

— Что это? — Дорос обернулся, словно старался рассмотреть за пеленой снежной бури причину ярости Хильда.

— Война, смерть и хаос, — хмуро бросил Ристерд через плечо, внимательно ощупывая косяк. — Ничего. Как спасти амулет, к которому нет доступа?

Огненный кот блеснул и уменьшился в размерах. Дорос вдруг заметил какое-то темное пятнышко, просматривающееся сквозь толщу огня.

— Император, скажите, это может быть ключом? — Ристерд развернулся, чтобы посмотреть на хранителя в тот момент, когда кот последний раз блеснул и исчез, оставляя на своем месте — принц оказался прав — крохотный черный ключ, который стремительно утопал в снегу; вверх от него поднимался пар. — Почему он исчез? — Дорос осторожно взял остывающий подарок хранителя и взглянул на мужчину.

— Он из энергии Бадахильдиса, — император нахмурился. — Значит, ему понадобилась вся сила.

Дорос кивнул, пытаясь подавить беспокойство. Раньше война казалась ему нереальной, далекой перспективой, той частью жизни, с которой он встретится только сидя у стола переговоров, словно не надо одним своим решением отправлять сотни людей на убийство и гибель. Теперь же, когда у стен замка бились солдаты трех государств, а в небе настоящий дракон пытался сладить с искусными магами врага, война больше не казалась такой незначительной и призрачной вещью, от которой можно было с легкостью откупиться. Выбор был сделан не в пользу разума, не в попытке уладить все мирно. Цена за мир была слишком высока — гнилые щупальца Арвила тянулись к самому ценному, что было у драконов, и без битвы Хильд не отдал бы судьбу своего народа. Собранная по кусочкам армия содружественных государств преследовала свои менее глобальные, но не менее значимые для людей цели: суверенитет Сибхайона и спокойствие для соседней империи тоже значили достаточно много. А еще много значил Хильд.

Дверь открылась, впуская коронованных особ в теплую крохотную пещерку. Внутри пахло грозой. Ристерд замер у входа, жадно рассматривая подвешенный в воздухе амулет. Дорос не знал о том, что в императоре соседней страны текла кровь драконов, и он был ближе всех остальных людей и к хранилищу, и к амулету. Он не знал и поэтому пристально следил за Ристердом, опасаясь вероломного похищения самой большой ценности во всем замке дракона.

— Круг, надо создать круг, — сбрасывая наваждение, которое его охватило при виде главной драконьей ценности, вернул себя к реальности Ристерд. Он знал о том, что мог когда-то стать драконом. В юношестве долго вынашивал эту мысль, засыпая с мечтами о том, как будет бороздить небеса. Судьба распорядилась иначе. И стоит ли горевать об этом? Подумает на смертном одре, а сейчас надо уберечь крылья собратьев.

— Но если мы создадим круг, то у Хильда будет меньше сил.

— Другие предложения?

— Закрыть дверь.

Ристерд не успел ответить. За пределами пещеры что-то затрещало, и на площадке между входом в замок и входом в маленький храм появились три фигуры, плотно закутанные в мантии. Ристерд, словно этого и ждавший, без лишних слов и движений вынул меч из ножен и шагнул навстречу незваным гостям. Воины, что нападали сейчас снаружи замка, оказались всего лишь отвлекающим маневром, в то время как настоящая опасность исходила от появившейся перед ними троицы. Император мысленно похвалил Арвила — сам бы он тоже сделал нечто подобное.

Дорос понимал, что против магов ни одному императору не выстоять. Нужно было искать помощи. Но где? Внутри замка он знал уже каждый закуток и мог вырваться наружу, где призвал бы Хильда. Но оставить Ристерда одного? Впрочем, сам император справлялся неплохо — явно заговоренные доспехи и меч поблескивали всем спектром, отражая брошенные в него заклятия магов. Долго ли он продержится? Дорос не знал, но был уверен, что оставаться здесь было нельзя. Без магии Хильда хранилище было обычной пещерой с дверью, а вся сила сейчас нужна была дракону самому. И принц решился. Он выхватил амулет из столпа света, плотно оборачивая серебряную цепочку вокруг ладони, зажимая амулет в кулак, и в считанные секунды оказался у Ристерда за спиной.

— Нам нужно оказаться в замке, — перекрикивая лязг отражения одной магии от другой, привлек внимание принц. Ристерд, сосредоточенный на отражении сгустков энергии, только скупо кивнул и сделал шаг вперед по направлению к троице.

— Я постараюсь занять их, твое дело — проскочить за моей спиной.

— Как трус? — Дорос не хотел бросать мужчину здесь на растерзание магов, хотя умом прекрасно осознавал — либо император весь удар возьмет на себя, либо врагам достанутся два венценосных трупа и артефакт на десерт. Всегда была возможность выбора. Просто иногда он бил по самолюбию, которое нужно было спрятать глубже в себя, думая об общем благе.

— Как спаситель драконов, — рыкнул Ристерд и сделал еще один выпад в сторону противников.

Отвлечь их действительно удалось — все трое были сосредоточенны на императоре. По крайней мере, так казалось Доросу, который юркнул в сторону замка с твердой уверенностью остаться незамеченным. Там, за стеной, ждут солдаты Ристерда, они будут гораздо более полезны в битве, чем Дорос, у которого нет ни меча, ни заговоренных доспехов. Так успокаивал себя сбегающий и сгорающий от стыда из-за этого принц, когда в его сторону полетел блестящий пучок извивающихся энергетических нитей. Увернуться не удалось — заклинание сбило его с ног и подтолкнуло к обрыву. Всего два шага, чтобы удержать равновесие на не держащих от боли ногах. Всего два шага и твердыня скалы исчезает. Остается только пропасть, от которой нет спасения…

Дорос не хотел умирать. Не сейчас. Не так, оставляя отца, мать, Фрону. Он хотел жить, любить и быть любимым. Он хотел быть важным для кого-то, хотел помогать своему народу. Он просто хотел еще немного времени. Кто-то проживает длинную и скучную жизнь. Кто-то сгорает в считанные мгновения. Видимо, Доросу досталось второе. И Хильда нет рядом — никто не спасёт. Он мечтал умереть по-другому, почитаемым королём, в окружении любимых, не так. Он успел об этом пожалеть, успел почувствовать горечь сожаления, а потом пришла ослепляющая боль, обрывающая нити жизни.

А маги наверху были самонадеянны и не ожидали такого отпора. Первый из троицы повалился на землю с перерезанным горлом, второй лишился руки — закаленный в пламени дракона меч смял магический щит мага, — но Ристерд всё равно опоздал. Третий достал Дороса. Заклятие ударило в принца, отбрасывая мальчишку к обрыву. На секунду показалось — устоит. Не смог. Императору приходилось видеть смерть в бою, и с каждой такой смертью он научился быть хладнокровным настолько, чтобы выжить самому и не дать погибнуть тем, кого он вел за собой и защищал, — горевать нужно в безопасности. Он ударил последнего мага в спину, как не делают с врагами, которых уважают. И только уверившись в кончине противников, кинулся к обрыву.

***

Над замком развернулась настоящая битва. Летели стрелы и били заклятия, воздух сотрясался ревом дракона и стоном раненных, лязгом орудий и воинственными кличами. Бадахильдис уклонялся от заговоренных стрел лучше, чем когда-либо, не отвлекаясь на то, что происходило в хранилище — там был Ристерд и Дорос, а значит, амулет было кому сохранить. Дракон не любил убивать людей, особенно тех, кто не был черен душой и отравлен ненавистью. Однако, когда речь шла о собственной и чужой жизнях, выбирать не приходилось.

Сначала огромное туловище дракона пронзила мимолетная слабость, затем, сметая первое чувство, пришло ощущение раскаленного металла по коже. Бадахильдис замер всего лишь на мгновенье, прислушиваясь к слышимому только ему зову, несколько смельчаков воспользовались этим замешательством дракона и погибли раньше, чем собратья по мечу. Невинные люди, по приказу глупца умирающие… Артефакт драконов призывал, и Бадахильдис оказался не в силах сопротивляться. Внутри клокотала сила, словно он впитал в себя как минимум жизнь одной драконьей стаи, а так бывало только при рождении нового дракона или смерти вблизи амулета дракона. Он был здесь единственным представителем своего племени, не считая Ристерда. Неужели он все же погиб, защищая единственную настоящую ценность предков? Нужно было лететь как можно скорее, амулет беспокоился и пульсировал, призывая к себе хранителя. Опалив последний раз противников огнем, Бадахильд ринулся в сторону тайной пещеры.