Драконье золото (СИ)

Фрона удивленно вздернула бровь — голос мужчина изменился, мягкость исчезла, осталась прежняя сталь и высокомерие.

— И просите за…

— Не волнуйтесь об этом. Непривычно получать по лицу от девушек, но это будет мне уроком. У вас всё? Замечательно. Халат вернете завтра, желательно с Гансом. Никто не должен его увидеть.

— Приятных сновидений, Ваше Величество.

========== 14. ==========

Холодный ветер ущелья хлестал по щекам и проникал сквозь одежду. Чешуя дракона была не рыбьей, не змеиной. Она была магически притягательной. То ли жесткой, то ли мягкой — Дорос определить не мог. И еще он не мог сказать, теплой она была или холодной. Но он точно знал, как бы горько и обидно ему ни было сейчас, он не мог перестать украдкой проводить по чешуе рукой. Это успокаивало, убаюкивало. Злость, вначале захлестнувшая Дороса, медленно отступала. В тех местах, где чешуи касались непокрытые руки, сапфировый цвет сменялся более темным, насыщенным. И смена цветов закончилась только тогда, когда Дороса отпустила бессильная ярость, до этого закрывавшая пеленой глаза.

Хильд полз по скале медленно, словно каждое движение давалось ему с великим трудом. «Он кинулся вниз, за мной», — вдруг подумал принц, отстраненно оглядываясь назад. Если бы не Хильд, то от Дороса осталась бы лужица, в центре которой расположилась бы отбивная. Принц неожиданно для себя всхлипнул и прижался к спине дракона, утыкаясь лицом между гребнями. Хильд замер, явно прислушиваясь к тому, что происходит с человеком на его спине. «Сам падал на спину, чтобы я остался цел?» Дорос потряс головой. Нет, этого не могло быть! Не стал бы дракон, который его похитил, рисковать своей жизнью, крыльями и силами только ради того, чтобы уберечь добычу. А сам Хильд, удостоверившись, что с принцем все в порядке, пополз дальше. Теперь Дорос видел содранную до мяса чешую, неровные края рванья крыльев — и ради чего все это? Во имя принца, будущего короля, были готовы жертвовать жизнями рыцари. За идею, выдвигаемую высшим правителем, отдавали жизнь солдаты. А почему это сделал Хильд? Дорос не знал. Дракон был нечитаемым, заколоченным в глухую броню, которая не подпускала к ее обладателю никого. Но ведь им было хорошо вместе.

А тем временем дракон донес Дороса почти до самого замка, остановившись у стены. Принц послушно скатился с покатой теплой спины и замер в ожидании. Хильд в мгновение обернулся человеком и несмело посмотрел на Дороса, который стоял, обхватив себя руками и ежась на холодном ветру.

— Ваше Величество?

— Идем, дракон, — хрипло отозвался Дорос, протягивая руку Хильду. — Какой теперь смысл в формальном обращении?

Хильд согласно кивнул и покорно принял протянутую руку. От него разило теплом, и Дорос молча прильнул к Хильду, стараясь не обращать внимания на тот факт, что он некоторое время назад сам разорвал рубаху на драконе. Ноги подкашивались, но принц на то и был принцем, что стойко превозмогал такие мелочи. Хильд довел Дороса до малой столовой и усадил в большое кресло у камина, укутывая в невесть откуда взявшийся плед и щелчком пальцев зажигая сухие дрова. Прислужники уже катили перед собой маленький серебряный столик с парящим чайником и двумя чашками.

— Мне уйти? — Хильд замер у подлокотника кресла в ожидании вердикта.

Он был готов ко всему и не стал бы удивляться или перечить. Скажи принц сейчас отнести его домой, в королевский замок, Бадахильдис бы бросился исполнять пожелание. Дорос же в ответ только отрицательно помотал головой, и Хильд опустился в соседнее кресло у камина. Весело потрескивали горящие бревна, за спиной попискивали прислужники, обеспокоенно заглядываясь на Дороса. Хильд кинул последний взгляд на принца и, вздохнув, протянул тому чашку чая. А после того, как Дорос взял тонкий фарфор в свои руки, рассказал ему все от начала до конца. Как он связался с Арвилом, как вернул домой артефакт, как не хотел отпускать от себя принца, но не мог больше удерживать его в замке. Дорос слушал молча, с отсутствующим видом глядя в огонь, словно не с ним рядом распинался мужчина, рассказывая о произошедшем с другой точки зрения.

— И что теперь? — тускло спросил принц, как только дракон закончил свой рассказ. — Что дальше, Хильд? Амулет давно в твоих руках, и я тебе больше не нужен. Зачем ты держишь меня в замке столько времени?

— Потому что полюбил, — только сказав это, Хильд осознал всю правду. Так просто. Дракон действительно успел привязаться к мальчишке настолько, чтобы быть ослепленным чувством, которое не смог сразу распознать. Теперь действительно все становилось на свои места.

— Неужели? — Дорос наконец-то посмотрел на Хильда. — Полюбил? Тогда почему же не рассказал обо всем с самого начала?

— А ты бы понял?

— Постарался бы, — зеленые глаза потеряли былой блеск. — Неужели ты не понимаешь, насколько ты был жесток?

— Люди — самые необычные создания из всех. Вас понимать сложнее всего, даже предсказать точно нельзя, что вы решите. Я старался окружить тебя всем самым лучшим. Не лишил тебя компании, — тут прислужники завели Булочку, которая кинулась к хозяину. — Ты был практически полностью свободен в своих действиях. Этот замок отвечает даже самым изысканным требованиям.

— Прекрати, — прервал Хильда Дорос.

— Я не причинил тебе вреда.

— Ты причинил гораздо больше вреда, чем можешь себе представить. Фрона, матушка, отец, Ганс — ты думал, что другие люди могут беспокоиться обо мне? Я не вправе распоряжаться своей жизнью всецело до тех пор, пока кто-то любит меня. И ты не можешь делать с моей жизнью все, что заблагорассудится.

— Ты достаточно взрослый, чтобы…

— Для чего? — Дорос даже повысил голос, смотря прямо в глаза Хильду. — Взрослый настолько, чтобы меня мог похитить дракон? — принц наигранно рассмеялся и вновь отвернулся от собеседника. — А что было бы, если на моем месте все же оказалась Фрона? Ты бы безропотно отнес ее Арвилу?

Хильд не ответил. Конечно, он бы еще сотню раз подумал и взвесил все «за» и «против» и пришел бы к самому простому выбору, но был бы он в пользу любимой сестры Дороса? Как знать. Почему он поддался ежеминутному желанию защитить принца? Бадахильдис не мог ответить и на этот вопрос. Он стал терять хватку, загоняя сам себя в тупик в рассуждениях.

— Хильд? — дракон поднялся со своего места. — А что, если ты мне нравишься? Как мне принять то, что мне нравится мужчина, дракон, похититель и преступник в одном лице? Как ты мог довести ситуацию до такого?

— У Его Высочества слишком много вопросов, — дракон тяжело вздохнул. — Вам следует отдохнуть.

— Отдохнуть, — Дорос криво усмехнулся. — А ты тем временем испаришься в облачке магии, чтобы похитить еще кого-нибудь, а потом сказать несчастному пленнику, что полюбил его.

И все же принц покорно поднялся, маня за собой Булочку. Та демонстративно порычала на Хильда и, высоко задрав морду, потрусила рядом с хозяином.

— Я спущусь к ужину, — рассеянно бросил Дорос перед тем, как покинуть малую столовую.

— Буду ждать.

Как только принц скрылся за дверями, Хильд грузно опустился в кресло. Тело ломило, спина горела, голова раскалывалась, ладони чесались — все говорило о том, что Бадахильдис пострадал, причем не только физически, но и в магическом аспекте, наспех латая подранные крылья и затягивая самые опасные раны. А еще и отданная Доросом темная энергия. Она болезненно прошлась по Хильду, когда принц впервые коснулся его чешуи, и так и оставалась натянутой струной до тех пор, пока Дорос не сполз со спины дракона. А сейчас скорее в ванну, заполненную кипятком, высыпать туда травы и отмокать до самого ужина. Искать энергию в бьющем из самой горы источнике, чувствовать, как медленно затягиваются эфирные раны, ищущие отражение в теле дракона. С принцем можно разобраться потом, когда мерное гудение в голове смениться ясностью мыслей, а сам Хильд свыкнется с собственным признанием в чувствах к Доросу.

***

Ганс смотрел на шествие из окна маленького кабинета, отведенного для его личных дел и дел на благо королевства, и вслух проговаривал всё происходящее своей подопечной — Фроне, которая расположилась за столом и задумчиво водила пером по подбородку, вслушиваясь в слова друга. Её и королеву Алгаю Филандер попросил не провожать их в путь. Он свято верил, что это плохой знак — провожать мужчин, словно в последний путь.