Власть подвала

е помнит.

Я достал из кармана блокнот и записал несколько строчек.

– Что это? – спросила она.

– Записная книжка. Я записываю сюда все, что могу забыть.

– Помогает?

– Пока помогает.

– Но вы так не выдержите долго. Это ведь скучно: все писать и читать, писать и читать. Когда-нибудь вы бросите и все равно все забудете.

– Я записываю уже пять лет.

– Ну вот видите, – сказала она, – всего-то пять лет. – А родину вы потеряли намного раньше, да? Как же вы ее узнаете?

– Там будет женщина, которую я смогу полюбить.

– Логично. Но не точно. Если у тебя долго никого нет, бросаешься на кого попало и потом уверяешь себя… Это точно, я знаю по моим подружкам. Я вас познакомлю.

6

Я прожил у нее около месяца. За это время она успела мне многое рассказать о своем мире и все это, кроме некоторых деталей, оказалось вполне обыкновенно.

Переходы между мирами здесь были просты и доступны каждому. Вначале я не мог понять, почему никто не пользуется этой возможностью. Потом понял – уход туда всегда был уходом без возврата, как уход в смерть. Никто и никогда не возвращался оттуда, но иногда появлялись пришельцы – удивленные и непонимающие жители других миров, которые успевали рассказать кое-что о себе, прежде чем забывали все окончательно. И каждый из них говорил о разном, это значило, что миров очень много, слишком много – миры не повторялись.

Я несколько раз видел места перехода через границу между мирами и уже научился их узнавать. Обычным местом перехода был ручей или канава с водой.

Такой ручей густо зарастал кустарником со всех сторон и тек в какую-нибудь глушь. Для того, чтобы уйти, достаточно было идти вдоль ручья, но так, чтобы снаружи тебя не было видно. В некоторый момент человек исчезал – просто не появлялся обратно. Никто не знал, где заканчивают течение такие ручьи и что именно происходит с человеком. Я говорю с «человеком» просто потому, что мне было удобно так называть этих существ и потому что они сами так себя называли.

Еще потому, что подходящего названия нет ни в одном из земных языков.

Еще одним отличием от привычного мира были области искажения смысла, которые здесь были довольно частым природным катаклизмом – примерно таким же частым, как на земле летний град. Появлялись они обычно в жаркие месяцы года и двигались, медленно вращаясь. Двигались они приблизительно со скоростью улитки и рассасывались за несколько часов – поэтому уйти от них не составляло труда.

И последнее отличие было для меня несколько неудобным: эти люди никогда не спали, хотя и отдыхали по ночам. Они не нуждались в настоящем глубоком сне.

Мою знакомую звали Тая. Она была монашкой. Монашество в этом мире было очень распространено, но сильно отличалось от нашего. В жертву богу не приносились радости жизни.

Монахи (а в основном монашки) не носят одноцветную одежду, не срезают волосы, не лишают себя любви, удовольствий и не мучают каким-либо другим способом. Но та, которая хочет стать монашкой, вначале отрезает себе фалангу пальца