Холм демонов

И тут плавный ход мыслей детектива был нарушен самым бесцеремонным образом - кто-то подошедший сзади закрыл Дубову глаза и спросил сладким голосом:

- Васенька, а ну-ка отгадай Сашульчика по голосу!

- Мешковский!... - простонал Дубов.

Для жителей Кислоярска этого было вполне достаточно, чтобы понять, какая чума внезапно свалилась на детектива. Для остальных же поясним. Александр Мешковский в свое время был видной фигурой в культурной жизни города.

Всяческие шоу, презентации и инсталляции не обходились без его участия. А потом... А потом Мешковский начал пить. Злые языки поговаривали, что проблема в его сексуальной ориентации: мол, прекратились гонения на голубых, так они и растерялись. Это, конечно же, было не так. Просто Сашульчик потерял веру в свой талант. Это был, так сказать, затянувшийся творческий кризис, вроде самолета, попавшего в штопор. Когда уже не слушаются рули и земля стремительно приближается все ближе и ближе... А стихийным бедствием Мешковский стал благодаря своим бесконечным монологам. И спорить с ним выпившим, а выпивши он был всегда, было бесполезно, потому как он жутко обижался и начинал изображать из себя "уличную девку". Хотя настоящие уличные девки сгорели бы от стыда при виде такого поведения.

Так что у Дубова было два выхода, один другого краше: либо скандал, либо выслушать порцию бессвязной болтовни и потихонечку смыться. Василий не любил шумных и непристойных сцен, а потому предпочел второй вариант. А Мешковский уже извергал фонтаны слов, даже не интересуясь, слушают ли его:

- ...А друзья называли Чайковского любовно "чайничек". И хотя у нас совершенно уснуло правосудие, "золотой век" поэзии уже позади. В связи с этим, я думаю, надо признать все же, что водка лучше виски и Тихона Хренникова. Он не умел писать письма, а я, наверное, съезжу в Австралию.

Так, на недельку...

Дубов мало обращал внимания на всю эту болтовню и лишь кивал головой время от времени, стараясь изобразить заинтересованность.

- ...Им, конечно, далеко до Генриха Манна, но зато какие смелые и наглые. И с автоматами. Это здорово возбуждает, - продолжал изливаться Мешковский.

Дубов же при слове "автоматы" профессионально насторожился. - Всю ночь мы разговаривали. А наутро их уже не было. Как жаль, как жаль, опечалился Мешковский и даже, похоже, решил пустить слезу, но не выжал. Что его еще больше огорчило. - Полный стол водочки, а поговорить не с кем. Может, вы заглянете ко мне, Василий Николаевич?

- Загляну, - решительно ответил сыщик, что даже на секунду сбило Сашульчика с толку. Но лишь на секунду. Думать он был не любитель, а жил лишь эмоциями.

- Вы мне всегда нравились, Василий, - с пафосом произнес Мешковский. Вы грубоваты и малопрезентабельны, но я вас понимаю. Пойдемте ко мне. Я покажу вам письма Чайковского к Жириновскому.

***

Беспорядок в квартире Мешковского был продолжением беспорядка в его голове.

Богемно, со вкусом и немного грязно. Василий знал Сашульчика и потому знал, что выудить что-либо из него можно только между первыми ста граммами и вторыми ста граммами. В этом промежутке Мешковский был более-менее вменяем.

А потому, как только они сели за стол и выпили по рюмке, Дубов стал наседать на него с вопросами.

- Где это вы, Сашульчик, так разжились водочкой? - как бы невзначай поинтересовался сыщик. - Да и продуктов, я вижу, целая куча... Должно быть, нашлись богатые спонсоры?

- О, да-да, - радостно подхватил Мешковский, - такие спонсоры! Такие симпатичненькие мужчинки! - Тут Сашульчик испуганно смолк. - Ах, ведь их главный предупреждал, чтобы я молчал об их визитации!

- Вот как? - удивился Василий. Или сделал вид, что удивился. - Странно.

Обычно господа спонсоры не очень-то любят скромничать - наспонсорят на полушку, а шуму... - Детектив доверительно понизил голос: - Но мне-то вы можете все рассказать, я вас не выдам.

- О да! - томно повел глазками в сторону бутылки радушный хозяин. Если бы вы, Васенька, были поэтом, то я сбацал бы в "Железке" вашу репрезентацию, а в спонсоры непременно позвал тех противненьких мужчинок.

- А что это за мужчинки? - Василий решил идти напролом, так как знал по опыту, что еще минут десять - и Сашульчик совершенно перестанет быть пригоден к деловому употреблению.

- Ах, это такие мужчинки! - вздохнул Мешковский. - Я им так старался приглянуться - и все мои усилия не вызвали в их душах ответных поползновений. А их главненький очень заинтересовался альбомом "Обитатели Кислоярского зоопарка", а когда я его напрямую спросил, нравлюсь ли я ему, то он ответил, что предпочитает любить всяких зверушек и собирается наутро отъехать в деревню, где пленэр наполнен разными козочками, коровками, свинками, лошадками... Да вы сами поглядите!

Вскочив из-за стола, Мешковский подошел к книжному шкафу и снял с полки зоопарковский альбом, зажатый между Бхагавадгитой и перепиской Рихарда Вагнера. Однако на соседней полке вместо книг стоял запасной графинчик, отнюдь не пустой, и рюмочка. Сашульчик отложил альбом в сторонку, налил себе водочки и залпом выпил. Такого поворота Дубов никак не ожидал. Он, однако, попытался задать еще один вопрос:

- А как звали их главненького?

Но было поздно: Мешковский, игриво покачивая бедрами, уже следовал к проигрывателю. И Василий понял, что ему, скорее всего, придется довольствоваться теми скромными сведениями, что удалось извлечь из Сашульчика в небольшом перерывчике между первой и второй.

Проблески разума в красных глазах Мешковского окончательно погасли. К тому же в комнату вплыл некий худосочный господин и плавно перетек за стол. Его маленькие детские ручки ловко замелькали, закидывая в рот селедку под маринадом, сливовый джем, копченый шпек и апельсин. Все это стремительное поглощение пищи обильно запивалось водочкой, как водой. И в полном молчании.

Дубов в очередной раз за сегодняшний день был поражен. Мешковский же распахнул свои любвеобильные объятия:

- Све-е-етик!

Но тот человечек, которого он называл Светиком, никак не реагировал на приветствия Сашульчика. Ну разве что хрюкнул. Правда, довольно дружелюбно.