Холм демонов

***

В прохладной тьме директор карабкался по осыпающемуся склону, освещая свой путь керосиновой лампой "летучая мышь". Он пыхтел, отдувался, но Василий с Надей еле поспевали за ним. Всеволод Борисович знал каждый камушек на этом склоне, и сей нелегкий путь был ему привычен. А главное в радость. Он шел в свой Храм. А дорога, ведущая к Храму, всегда трудна, но радостна. И он служил своим богам внутри этого мрачного, поросшего корявым кустарником холма. Он знал, зачем карабкается по неверному склону, знал, зачем корпит ночами над рукописями, знал, зачем живет. И Василий мог бы позавидовать ему, если бы сам не был столь же одержимым служителем своей богини - Фемиды.

Козицкий отвернул в сторону огромный булыжник, прикрывавший мрачный лаз.

Согнувшись, на четвереньках, они проникли в таинственные глубины холма.

Узкая нора, по которой они ползли, казалась бесконечной. И страх наступал им на пятки - казалось, что холм сейчас осядет и погребет их под собой. И никто даже не узнает, куда они исчезли.

- Все это похоже на страшную фантастику, - сказал Василий, чтобы как-то отвлечься от охватывающего ужаса. - Теперь я не удивляюсь, что возникла легенда о похищении вашего грузовика инопланетянами.

- Эту легенду придумал я, - ответил Козицкий. - На случай, если бы кто-то случайно заметил меня на полигоне и вообще - для того, чтобы подпустить побольше туману. Ведь люди так склонны верить подобным сказкам!

И как-то внезапно лаз закончился. Василий и Надя осторожно поднялись на ноги и стали оглядываться. В неверном свете керосиновой лампы вырисовывались темные бетонные стены огромного помещения. Посредине стоял покрытый толстым слоем пыли грузовик. К его заднему борту была приставлена небольшая лесенка.

Директор поднялся по ней, откинул брезент, и Надежда представила себе, что это вовсе и не грузовик Зил-130, а старинный испанский галион, груженый сокровищами исчезнувшей навсегда цивилизации. Цивилизации далекой, как Марс, и непонятной, как ацтекские письмена. Но породившей прекрасные творения искусства, которые уже непонятны вздорным и измельчавшим потомкам. Те, кто должен был наследовать эти сокровища, погрязли в стяжательстве и наживе.

Тот, кто не имеет собственной культуры, не в состоянии понять и чужую. И вот остался один - хранитель не сокровищ, но реликвий прошлой культуры, тот, кто понимает, что уйдут в небытие озлобленные дикари и народится новая цивилизация, и новые люди смогут принять в свои руки, не замаранные чужой кровью и награбленным златом, дар великих предков, и возобновится связь времен. Торжественная тишина повисла в темной пещере. Всеволод Борисович как бы передал Василию и Наде часть той ответственности, которую по велению судьбы взял на себя. Ответственность перед культурой. Ответственность перед человечеством. И они почувствовали всю ее тяжесть. Василий присел на последнюю ступеньку лестницы и невидящим взором уставился в темноту. Надо было сделать выбор, такой, чтобы потом не стыдиться самого себя всю жизнь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

БЕСЫ

Обеды в ресторанчике "Три яйца всмятку" были уже в какой-то степени традиционными. Конечно, когда Дубов и его друзья находились в городе. И разговоры за десертом тоже велись традиционные - о всякой небывальщине.

Так, на этот раз господин Ерофеев потчевал сотрапезников историей о том, как таможенники отняли у его шофера микроавтобус и укатили на нем в Кислоярск, где он впоследствии и был найден. Публика с удовольствием смеялась в том месте, где водитель ставил печать в документы всем желающим и за это ему совали деньги, так что за день он заработал более тысячи долларов. После чего ночью отправился домой на попутке. Смеялись, но не верили. Хотя и сам господин Ерофеев не особенно в это верил.

- А может, он мне и лапшу на уши повесил, - смеясь, пожимал плечами бизнесмен, - сам где-то халтуру провернул, потом приехал в город, оставил микрушник на другом конце Кислоярска и наплел мне целую историю. Хотя зачем - непонятно.

- Может, чтобы вы не узнали? - предположил Серапионыч.

- А мне-то какое дело, - снова пожал плечами Ерофеев. - Бабки заработал - молодец. Машину в гараж поставил, и гуляй вальсом.

- Нет, ну я имел в виду, - продолжал Серапионыч, - чтобы вы не узнали про его отлучку.

- Да нет, доктор, - улыбнулся Ерофеев, - машину нашли гаишники на Родниковой в тот же вечер, когда он должен был вернуться в город.

- Тогда зачем придумывать какую-то безумную историю? - обиделся на вруливого водителя Серапионыч. - Странно.

- Вот и я говорю - странно, - обратился Ерофеев к Дубову. - А вы что скажете, господин сыщик?

Дубов задумчиво покрутил ложечкой в стакане с чаем:

- Знаете ли, я как раз проезжал через эту таможню и, судя по вашему рассказу, примерно в то же время. И таможенники были на месте и, по-моему, никуда уезжать не собирались. Но дело не в этом.

- А в чем? - нетерпеливо спросил Ерофеев.

- Да в том, что эти таможенники - бывшие Кислоярские омоновцы, и сюда им соваться - полное безумие.

- Значит, соврал? - уточнил Ерофеев.

- Но с другой стороны, - продолжал рассуждать Дубов, игнорируя вопрос, - если он прибыл в город вовремя, даже пусть попутно подхалтурив, то зачем оставлять машину где-то на улице? Да еще и с дверями настежь и с ключами в зажигании. Ведь, если я вас правильно понял, гаишники именно из-за этого обратили на "Латвию" внимание. Я сам водитель со стажем и такой безалаберности никогда не допускал.

- А может, он был того? - предположил Серапионыч и щелкнул себя пальцем по горлу.

- Может быть, конечно, - покачал головой Дубов, - но опытный водитель выключает фары и запирает машину даже, как говорится, на "автопилоте".

- Так, значит, не врет? - вклинился Ерофеев.

- Хотя, может, он дал ее кому-нибудь покататься? - предположил Дубов.

- За тысячу долларов? - усмехнулась баронесса, до этого молча поедавшая вегетарианский салат. - Господи, ну и тему вы для разговора нашли! Василий Николаич, расскажите нам лучше, как вы съездили в Старгород и что вы там узнали о картинах Врубеля. Эта тайна меня куда больше занимает, нежели шоферские фантазии.