Пятый всадник (СИ)

– Выроем котлован поглубже, обойдемся без камеры. Взорвем подальше, не на Базе.

Я понял, что таким способом его не переубедить. Осталась одна надежда. Я решил открыть карты.

– А если не будет реакции, тогда что?

– Тогда, я думаю, тему будем прикрывать.

– Сергей Александрович, если тему сейчас прикрыть, то Командор с Мериновским начнут делать бомбу из плутония. Во-первых, я уверен, что с этим у них ничего не получится, а мы только потеряем время и средства, а во-вторых, я не хочу быть просто производителем плутония. Ну, и, вообще, тема с имплозией дейтерида слишком интересная, чтобы ее бросать.

Профессор долгим и задумчивым взглядом посмотрел на меня. Потом, чему-то усмехнувшись, произнес.

– Ну, вот и постарайся, чтобы все получилось. Тогда ничего бросать не придется.

Интересно, как я могу постараться? Я что – по своему желанию могу влиять на законы физики? Если законы природы не допускают возможности того или иного эффекта, то тут старайся или не старайся – ничего не изменишь. Я осторожно, слегка обиженным тоном высказал ему свою оценку его пожелания.

– Олег, запомни одну вещь. Мысли – материальны. Если ты в чем-то уверен, значит, так оно и будет. Ты понял? Твоя задача – поверить, что все получится. И тогда оно на самом деле получится.

И, пожелав мне удачи, Профессор отбыл.

Эксперимент готовился долго. Необходимо было, прежде всего, синтезировать почти пять килограммов дейтерида титана. То оборудование, которое я использовал до этого, позволяло готовить не более десяти граммов за цикл. А за день я, при всем желании, не мог делать больше пяти циклов. Пришлось подключать к этому Катерину. Таким образом, работа пошла уже в две смены. Когда получили полкилограмма, я прикинул, сколько времени займет сделать оставшееся количество, и мне стало плохо. Решил собрать установку большего объема. На сборку ушла неделя, но производство дейтерида на маленькой установке в это время все равно не прекращалось.

Плюс к этому, надо было готовить испытательный полигон. Место пришлось выбирать довольно долго. Наконец, нашел подходящий участок на небольшой лесной поляне. Экскаватор нанял в Кимрах. Можно было, конечно, найти и поближе, но местные могли начать задавать кучу лишних вопросов. Котлован получился почти круглым, пять метров глубиной и десять – диаметром. Хотел еще в центре вырыть яму примерно полтора на полтора, чтобы взрыв происходил не на самой поверхности дна котлована, а на некотором расстоянии от земли, но стрела экскаватора уже не дотягивалась. Плюнув, решил, что выкопаю сам лопатой. Ну, может, поменьше размером. Было непонятно – выдержат ли стенки котлована взрыв, потому что его мощность была неизвестна. Решил, что если не выдержат и рухнут – значит, можно будет считать, что эксперимент полностью удался. Поэтому заморачиваться на то, чтобы их укреплять, не стал. Надо было еще подготовить разные датчики, которые собирался расставить вдоль стенки. Самым главным был датчик нейтронов, ну, а еще давления и яркости вспышки. Когда еще не был готов образец для эксперимента, решил откалибровать датчики, взорвав в центре ямы несколько стандартных образцов с гидридом.

Лето уже близилось к концу, когда все было готово для того, чтобы, наконец, попробовать имплозию с дейтеридом. Профессор просил не начинать без него, поэтому пришлось подождать еще пару дней.

Мы спрятались в небольшом окопчике в двух сотнях метров от котлована. Сигналы от датчиков должны были прийти к нам по кабелям. Команда на детонацию взрывателя также шла от нас по проводу. Мой палец лежал на кнопке пуска, на нажать не хватало решимости. Я посмотрел на Профессора. Тот кивнул.

Из земли, с места, где находился котлован, скрытый довольно высокой и густой травой, вдруг вырос ослепительно белый пузырь. Когда он лопнул, в небо полетели струи дыма и комья земли. Спустя несколько секунд над местом котлована уже поднимался темно-серый гриб. Достигнув высоты метров пятьдесят, он стал рассеиваться, относимый ветром. Я подумал, что это очень кстати, что ветер не в нашу сторону. Когда взрывал в котловане контрольные образцы, по которым калибровал датчики, то такого эффекта не наблюдал. Похоже, дейтерид, все-таки, сработал.

Мы с Профессором переглянулись, одновременно встали и направились к месту взрыва. Еще издалека я заметил, что верх котлована на уровне земли слегка обрушен. Но, в целом, он уцелел. Подойдя к краю, заглянул вниз. Полузасыпанные землей датчики явно сдохли. На дне, там, где была выкопана небольшая яма под образец, красовалась довольно глубокая воронка. Снизу струился дымок. Я подумал, что если был прав в предположениях относительно количества выпущенных при взрыве нейтронов, то лучше отойти подальше. Наверняка здесь сейчас прилично фонит. Сказал об этом Профессору, и мы отошли метров на десять от ямы.

– Ну, что? – спросил он, – как ты это оцениваешь?

– Когда ставил контроли, такого не было. Я думаю, мощность возросла раз в десять.

– Когда сможешь обработать данные?

– Приедем на Базу, минут за десять-пятнадцать сделаю.

Мы быстро свернули всю аппаратуру, смотали кабели и поспешили покинуть это место, пока шум и дым никого не заинтересовали.

После обработки оказалось, что я не так уж сильно ошибся в своих предсказаниях. Количество нейтронов было раза в два меньше, чем я предполагал. Учитывая то, что суть явления до сих пор оставалась тайной за семью печатями, такая разница могла считаться, скорее, не ошибкой, а совпадением.

– Вот видишь, – произнес Профессор.

– Что? – не понял я.

– Я же говорил – мысли материальны.

Я подумал, что он уверен в том, будто я наколдовал результат. А, может, он думает, что это он наколдовал?

Но, как бы то ни было, результат был получен. И он гласил, что ядерную бомбу по моему принципу сделать, все-таки, можно.

Когда Профессор уже собирался покинуть Базу, я вдруг вспомнил о странных машинах около коттеджа, о которых сказал Герману. Мне стало интересно – имела ли эта история продолжение? Я спросил его – не говорил ли Герман что-нибудь об этом? Профессор вдруг сделался очень серьезным, на скулах заиграли желваки.

– Нет. Не говорил, – ответил он, – а почему ты мне об этом сразу не сказал?

– Так, ведь, Герман же, вроде как, за безопасность отвечает, – попытался я оправдаться.

– Я спрошу у него. А ты, если увидишь что-то подозрительное, докладывай мне, а не ему.

И он уехал, оставив меня в растерянности. Ведь раньше я не замечал, чтобы он интересовался вопросами безопасности, отдавая эти функции на полное попечение Германа. Поэтому его претензии были для меня совершенно неожиданными. Что-то тут не так.

Судя по прогнозам погоды, до сезона дождей, которые неизбежно затопили бы мой лесной полигон, оставалось совсем немного времени. Я решил до этого момента успеть проделать один эксперимент. Но проделать его втайне от всех, в том числе и от Профессора. Я заметил, что в последнее время его отношение к Бомбе изменилось. Если раньше он этот проект откровенно саботировал, то сейчас делал все для его ускорения. Такое изменение его образа мыслей было для меня непонятным. Но одна вещь становилась все яснее – наши с ним интересы в этом направлении начинали расходиться. Я ломал голову, теряясь в догадках о причинах такого изменения. Как же так – совсем недавно он сам говорил, что проект нужно тянуть по максимуму, а если вдруг удастся сделать Бомбу, то сваливать немедленно. Даже намекал, что есть подходящее местечко, где никто не отыщет.

Поэтому о подготовке следующего взрывного эксперимента я ему не докладывал. А суть этого опыта заключалась в том, что я хотел заменить в дейтериде природный титан на более или менее чистый сорок восьмой изотоп, который собирался выделить сам. То есть почти повторить то, что мы с Профессором взорвали в котловане, но с большей эффективностью. Втайне я решил это делать, потому что, если мои догадки окажутся верными, то до создания настоящей Бомбы останется один шаг – с помощью двести тридцать восьмого урана поймать выделившиеся при взрыве нейтроны и превратить их в тепло и излучение. Судя по тому, что у меня получалось в реакторе, сорок восьмой изотоп титана выдавал нейтронов на порядок больше, чем обычный природный титан. На природной смеси изотопов титана легкую и мощную бомбу сделать бы не удалось. Имея на руках данные прошлого взрывного эксперимента, я подсчитал, что бомба, изготовленная из природной смеси изотопов, при мощности в килотонну тротила весила бы около тонны. Конечно, я мог и ошибаться, потому что не учитывал коэффициенты сжимаемости урана и дейтерида при имплозии. Но ошибка если и была, то не на порядок. Максимум, раза в два. Разумеется, и с помощью килотонной бомбы можно натворить дел, но я полагал, что моим заказчикам требуется нечто гораздо большее.