Пятый всадник (СИ)

В общем, я понял, что есть очень высокая вероятность стать замороженным. Нельзя сказать, чтобы такая перспектива сильно угнетала. Наоборот, иногда мне даже очень хотелось посмотреть, что же будет на Земле через несколько тысяч лет.

Беспокоили, правда, две вещи.

Во-первых, очень хотелось до заморозки успеть разгадать природу открытого мною явления. А еще беспокоило, что технология заморозки не была до конца отработана. Да, последние крысы после того, как пролежали полгода в холодильнике, были разморожены успешно. Они демонстрировали все имевшиеся ранее навыки, узнавали друг друга и ухаживающих за ними людей. Даже успели принести потомство. Но полгода – это не несколько тысяч лет. Да и крыса немного отличается от человека. Поэтому перспектива билета в один конец, честно говоря, немного расстраивала.

Но, по крайней мере, у меня появилась уверенность в одном – проект Катерины точно не урежут. Так же, как и разработку Бомбы. Но вот с оставшимися, как я понял, дела обстояли совсем плохо. А хуже всего было то, что я не мог предупредить людей, работающих над проектами. Стоило только представить, как я буду смотреть им в глаза – и тут же охватывал неподдельный ужас.

Так или иначе, а с Бомбой я пока зашел в тупик. Все упиралось в невозможность сделать сферическую детонационную разводку. Прошел месяц, как я попросил Профессора, чтобы он соорудил программу для этого, но никакого ответа от него по этому вопросу так и не получил. Торопить его мне показалось неприличным, но, тем не менее, для себя решил, все-таки, подождать еще пару недель, а потом осторожно напомнить. Все это время возился с реактором, проведя несколько экспериментов, до которых полгода не доходили руки из-за загруженности.

Еще весной, до начала работы над Бомбой, мне удалось приобрести немного порошка сорок восьмого изотопа титана. Количество, которое могло бы поместиться на кончике ножа, стоило просто умопомрачительных денег. Но я уже больше года мечтал попробовать этот изотоп вместо обычного природного титана, и стоило очень больших трудов выпросить у Профессора денег на его покупку. Из этого порошка сначала требовалось изготовить дейтерид, а затем превратить его в какое-то подобие пластины, чтобы можно было засунуть в ячейку реактора. Пришлось несколько дней повозиться, но это стоило того – результат превзошел все ожидания. При тех же характеристиках импульса выход нейтронов увеличился более, чем в десять раз. Получалось, что при использовании этого изотопа вместо природного титана, уже сейчас получение энергии с помощью моего реактора было бы экономически целесообразным.

Надо было проводить дальнейшие исследования в этой области, но я прекрасно осознавал, что больше на сорок восьмой изотоп денег мне не дадут. Пришлось думать, как его можно получить самому. Немного покопавшись в литературе, обнаружил, что температуры кипения хлоридов разных изотопов титана при пониженном давлении различаются довольно сильно. Решил, что есть смысл попробовать сделать небольшую ректификационную колонну с несколькими выходами на разной высоте и прогнать через нее хлорид титана.

Наверное, правильнее было бы колонну изготовить из стекла или нержавейки, но я не стал сильно заморачиваться и использовал обычную стальную водопроводную трубу. Чтобы проверить работоспособность принципа, этого было достаточно, хотя, конечно, для того, чтобы можно было использовать полученный таким способом продукт, его пришлось бы долго чистить от примесей, перешедших со стенок. Первый же прогон показал различие разных фракций по плотности и температуре кипения. После еще нескольких перегонок температура кипения получившихся фракций примерно соответствовала справочным данным для хлоридов изотопов титана. То есть, принцип работал. Металлический титан из хлорида можно было потом легко получить путем реакции его с водородом.

Я был так сильно увлечен работой по разделению изотопов титана, что совершенно выпала из головы задача, которую дал Профессору. Но, как оказалось, он про нее не забыл. Однажды днем он заявился на Базу без предупреждения, войдя в лабораторию с большой коробкой в руках. В коробке, как оказалось, находился трехмерный принтер. Профессор водрузил его на стол, бесцеремонно сдвинув в сторону лежащие там предметы, и примерно полчаса крутился вокруг него, настраивая. Потом вставил в компьютер флешку и установил с нее какую-то программу. Я с интересом наблюдал за ним. Наконец, он с торжествующим видом повернулся в мою сторону.

– Ну, задавай параметры.

– Какие параметры?

– Диаметр, толщину стенок, ширину и глубину дорожек, количество точек – все, что в твоем техническом задании.

Только теперь до меня дошло, что Профессор выполнил мою просьбу и прямо сейчас готов продемонстрировать изготовление сферической детонационной разводки. Я написал требуемые цифры на листке. Профессор ввел их в компьютер и запустил программу. Принтер подумал немного, пожужжал, а затем его рабочая головка, хорошо различимая за прозрачной стенкой, пришла в движение. Печать шла довольно долго. Когда все закончилось, Профессор открыл крышку и извлек из чрева агрегата шар на небольшой ножке. По всей поверхности шара каким-то фантастическим узором змеились дорожки, заканчивающиеся в углублениях. Углубления не были сквозными, но это было не страшно – ничего не стоило досверлить их до конца с помощью небольшой дрели. Я повертел шар в руках. На первый взгляд, все дорожки и в самом деле были одинаковой длины, то точно можно было сказать только после измерений.

– Ну, как? – с явным торжеством в голосе спросил Профессор.

– Впечатляет, – не нашел я другого слова для ответа.

– То-то. Есть еще порох в пороховницах.

Профессор радовался, как ребенок, у которого заработала игрушка, собранная им из конструктора.

– А что за пластик? – спросил я у него.

– Ну, пластик обычный – АБС. Попробуй сначала с ним. Если не будет получаться, то придется заменить. Я не думаю, что для тебя это будет проблемой.

Это событие мгновенно все поменяло. Эксперименты с реактором пришлось забросить и заниматься только Бомбой. К тому, чтобы начать опыты со сферической имплозией, у меня давно уже было все готово. Не хватало только разводки. Теперь убралось последнее препятствие.

Первые эксперименты решил сделать по подобию наиболее удачных из уже проведенных. С той лишь разницей, что теперь вместо цилиндра взрывом сжимался шар. Материал для разводки пока оставил тот, на котором изначально работал принтер. Первый взрыв был неудачным. Имплозия оказалось несимметричной, ударную волну перекосило, и в результате нормального импульса тока я не получил. С переменным успехом менял разные параметры – толщину стенок разводки, ширину и глубину дорожек. Но все равно идеальной сферической симметрии добиться никак не получалось. Несмотря на то, что в некоторых случаях импульс тока уже превышал то, что показывали цилиндрические образцы, по некоторым внешним признакам было хорошо видно, что сферичность имплозии еще очень далека от идеала. Промучившись так с месяц и испортив кучу ценных материалов, я понял, что придется менять расходный пластик принтера. Лучше всего, конечно, благодаря своей аномально высокой ударной вязкости, здесь подошел бы поликарбонат.

Изменить расходник оказалось не такой простой задачей, как я предполагал. Непреодолимой проблемой уже оказалось найти поликарбонат в виде проволоки. Самые тонкие стержни, которые удалось найти, имели диаметр три миллиметра. А для принтера требовалась толщина чуть больше полутора миллиметров. Пришлось сооружать что-то вроде волочильного станка и, протягивая стержни через фильеру, получать из толстых стержней тонкую проволоку. Потом возникла проблема работоспособности печатающей головки принтера. Дело в том, что температуры плавления поликарбоната и АБС-пластика, на котором положено было работать принтеру, довольно сильно отличались. Пришлось долго и упорно перенастраивать головку, пока не удалось добиться удовлетворительного качества печати.