Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Даэн надулась, стараясь не реагировать на обидные слова. Наставница Рейя говорила, что они – уже достаточно взрослые, чтоб называться Птицами, а эта женщина ни во что не ставит их! От незнакомки не укрылось то, как засопела стоящая в первом ряду девочка, и хищная улыбка озарила ее лицо.

- Ты что-то хочешь сказать, птенец?

Вся спесь и гонор разом куда-то делись, и Даэн вся сникла, стушевавшись и опустив глаза вниз.

- Вот и умница, - медово пропела женщина, - Значит, еще не все потеряно. Итак, маленькие мои бакланы, - она возвысила голос, и Даэн показалось, будто пилой по железу царапнули, - Меня зовут Наставница Дамала. С этого момента я курирую вас, и ни одного шага без моего ведома вы не сделаете. Уяснили?

- Да, госпожа Дамала, - раздался нестройный гул тихих голосов. Девочки бросали на Наставницу осторожные взгляды, испуганно отводя глаза всякий раз, когда женщина глядела в их сторону.

- Госпожа Дамала, - послышался чей-то робкий голос. Вперед вышла Лайда, белокурая тоненькая девчушка, жившая в комнате с Даэн, и вид у нее был такой, словно на казнь шла.

- Чего тебе, юный цыпленок? – Дамала оглядела ее, криво усмехаясь. Лайда побледнела еще больше, но все-таки задала вопрос.

- Как вас нарекли после Посвящения?

Дамала фыркнула, покачала головой.

- Вообще это не особо должно бы вас касаться, покуда вы не дослужитесь до первого Крыла. Но поскольку некоторые Наставницы настолько глупы, что ставят вас на одну ступень с собой и рассказывают вам свои птичьи имена, придется и мне, видимо, потешить ваше самолюбие еще разок. Последний. Ласточка.

Улыбка ее стала еще шире, а Даэн буквально-таки увидела, как все ласточки мира сейчас от ужаса решили удавиться, чтоб не приведи Хартанэ однажды не встретиться с Дамалой.

Птичье имя так и не ассоциировалось ни у кого с Дамалой, и лишь Старшие Наставницы звали ее так. Сама Птица терпеть не могла, когда ее кликали Ласточкой – однажды дошло до того, что она вызвала на поединок молоденькую Пташку, только-только ставшую Наставницей, которая позволила себе фамильярничать с ней. Естественно, что Ворона-Гаэра залечила раны девочки, но та отказалась от наставничества и ушла в обычные рядовые. Дамалу боялись все – она никогда не орала ни на кого, но яда в ней было столько, что всю Гильдию можно было бы в нем затопить, а скорость, с которой она наносила удары, была немыслимой. Даэн, впрочем, это не особо останавливало, и мысль о том, чтоб вызвать Дамалу, казалась все более соблазнительной. Оставалось только вернуться в Гильдию, пережить Излом – а там уж можно побороться за право учить молодых Птиц.

Разве что после этого твоя дорога не станет совсем иной… Глаза Мары со звездным колесом вспыхнули откуда-то из вереницы мыслей, и Даэн усмехнулась: едва ли Дамала будет тревожить ее потом. Едва ли. Ведь Коршун уже выбрала свою дорогу – следом за проклятой ведьмой, которая вознамерилась пойти наперекор тьме. И Даэн не сомневалась, что безумия на это у Мары хватит.

Пейзаж вокруг все не менялся – все те же серые камни, выглядывающие из-под снежного одеяла, те же длинные щебневые насыпи, те же заснеженные русла. Один раз они увидели замерзший водопад, спускающийся переливающимися застывшими струями откуда-то сверху – Даэн представила, как летом здесь звенят ручьи, и широко разливается стремительная горная речка, несущая свои воды вниз, к лесам и лугам. Пусть там, куда мы придем, будет вечное лето. И горы выше неба. И лес – чтоб ей было хорошо.

До предгорий они добрались вечером, ближе к сумеркам. Холод кусался, жег щеки и пытался забраться за шиворот, чтоб выстудить все тело. Даэн только выше поднимала ворот плаща – мороз не особо досаждал ей: северяне были привычными к холоду, даже если родились далеко на юге и никогда не знали настоящей суровой зимы. Впрочем, годы обучения в Гильдии тоже делали свое дело: ни Меред, ни Атеа и слова не сказали о том, что замерзли. Холодный ветер, скользящий по склонам к низине, бил жесткими ладонями по щекам в бессильной ярости – ни одна из путниц не жаловалась, ни одна не остановилась. Все трое упрямо шли вперед по тропе и напряженно глядели на горизонт, туда, где темнела полоса леса.

В сером дневном свете Даэн видела, где проходит граница меж Гарварной и Мертволесьем. Несмотря на то, что деревья давным-давно сбросили листву и стояли голыми, а отличить спящий лес от мертвого смог бы даже слепой. Там, где когда-то прошла Дикая Охота, почему-то практически не было снега – словно он не желал ложиться на землю и черные искореженные ветви. Щурясь, Птица могла рассмотреть тускло-рыжую полоску внизу, у самых корней. Пожухлая мертвая трава с длинными хрупкими сухими стеблями ковром стелилась меж стволов. Что-то белело на фоне темной стены деревьев, примерно на уровне глаз, но с такого расстояния даже Даэн с ее отменным зрением не могла разглядеть, что там.

Ответ появился сам собой, когда они вплотную подошли к Мертволесью. Снега под ногами становилось все меньше, пока они наконец не ступили на шелестящую от малейшего прикосновения траву. Засохшие цветы с темными жесткими лепестками тянулись к ногам, словно измученные неведомой жаждой. Даэн старалась ступать как можно тише, следом за ней по пятам шли девочки, безмолвные и настороженные. Никто и слова не проронил, пока они не очутились на небольшой круглой полянке, где из земли поднималось несколько замшелых валунов. Атеа собралась было присесть на один из них, но Даэн предостерегающе вскинула руку:

- Нет, Атеа. Они еще помнят темные энергии. Не касайся лучше.

Лебедь испуганно отдернула руку от камня и кивнула, озираясь по сторонам. Даэн кожей ощущала, как же тяжело им здесь – Меред напоминала хмурого медвежонка, который изо всех сил старался держаться храбрым и сильным, а Атеа в любой момент готова была выхватить Крылья. Лес нависал над ними, неприветливый, жуткий, и входить туда совершенно не хотелось. Даэн понимала, что ночь в Мертволесье может быть слишком опасной – нужно было где-то переждать это время, чтоб утром продолжить путь. Но ночевать на открытой местности – тоже не самый хороший вариант. Даэн тревожно оглядывалась по сторонам: неужели придется возвращаться назад, к склонам? Там-то они не так заметны…

Вдруг Меред указала куда-то в сторону и негромко молвила:

- Смотри. Что это?

Даэн обернулась туда, куда показывала Меред, и прищурилась. В надвигающейся тьме примерно в двадцати саженях от них виднелась какая-то постройка, покосившаяся от времени. Птица нахмурилась: почему они не заметили ее раньше? Впрочем, немудрено - на фоне черного леса едва ли можно было что-нибудь рассмотреть.

- Мне это не нравится, Даэн, - тихо сказала Атеа. Голос девушки чуть звенел плохо скрываемым напряжением, - Бес знает, что там может прятаться.

- Ты предлагаешь остаться здесь? – в тон ей ответила Меред, - Мы просматриваемся на добрую версту. И для всякой падали вроде «пауков» будем легкой мишенью, если останемся здесь.

Обе они были правы. Логово могло быть как раз вот там, под черной прогнившей крышей, и только богиня знала, сколько темных духов может скрываться там. С другой стороны, ей крайне не хотелось оставаться в пустынном поле у самой кромки Мертвого Леса, под пристальным взглядом черных безмолвных деревьев. Она уже битый час не могла избавиться от ощущения, что стоит только отвернуться – и из темноты выскочит такая напасть, какую им не одолеть. Кто-то наблюдал за ними, кто-то бесшумный и осторожный, прячущийся в густых тенях и умеющий сливаться с ними. И прямо сейчас этот кто-то ждал.

- На открытой местности у нас будет больше обзор, - возразила Атеа, - И возможность для маневра.

- А еще на открытой местности может собраться целое полчище, - рассудительно заметила Меред, - Которое сметет нас в мгновение ока.

Воцарилось молчание. Каждая понимала правоту другой, но принимать решение все равно должна была Даэн. Женщина вдохнула поглубже, погружая собственное сердце в огонек дара Хартанэ. Тот тут же сонно откликнулся, растекаясь по венам пульсирующими толчками света, согревая каждую клеточку тела – но в то же время заставляя желать чего-то иного, большего, наполняя тело необъяснимой жаждой. Даэн обратилась в слух, запустив частички дара во все клетки своего тела, и таким образом ощущая мир напрямую, всей собой. Отныне вся она была чувством, струной, чутко реагирующей на любое колебание воздуха и изменение в структуре энергий. Девочки почувствовали это и тут же сделали то же самое, доверяясь действиям Коршуна.