Музыкальный Дом (СИ)

Эбигейл зашла в толпу и, не разбирая дороги, двинулась сквозь ряды. Потеряйся, и Лектер тоже тебя потеряет, ведь слишком много переменных в уравнении. Она меняла свой путь десятки раз, ориентируясь только на одно — выше. Лавки с бижутерией, крышки, кружки, сувениры, свисающие, как шторы из бус, люди, нескончаемые люди кругом: торговались, спорили, ныли, восхищались, что-то обсуждали и застенчиво хихикали, найдя пошлые статуэтки. Увидев мельком вывеску с чучелами, Эбигейл пошла по указателю, чувствуя, как от волнения дрожат руки. Пистолет она держала за пазухой, чтобы не нервировать гражданских, и, добравшись до ряда с рогами и черепами, вытащила оружие и направила дуло в спину единственного, кто не обернулся на ее неловкое появление.

— Руки за голову, доктор Лектер, без шуток. Только дернитесь, и я выстрелю, — приказала она, затем добавила громче. — Без паники, я из ФБР. Всем немедленно покинуть секцию!

Мужчина медленно и на удивление послушно поднял руки и обернулся, остальные же, кто был оказался поблизости, поспешили к лестнице.

— Живее! — от ее крика продавец и вовсе дал деру в подсобку и заперся от греха подальше.

Даже несмотря на то, что она видела его впервые, она его узнала. Та же осанка, как у Уилла в доме, та же манера держаться. Старше, чем она видела на фотографии, с проступающими морщинками у рта и карих глаз, вполне обычный мужчина за сорок. Он не выглядел пугающим, скорее даже молодящимся рокером в кожаной черной куртке и темном джемпере. Джинсы и вовсе не вязались с образом почтенного психиатра, но, как она уже поняла, то был напускной костюм, как у шута в театре. Не лучше звона бубенцов для отвлечения внимания от горящего, расчетливого взгляда, которым он окинул Эбигейл. Армия мурашек подняла волосы на затылке, предупреждая.

— Умная девочка, — он улыбнулся, и в глазах мелькнул блеск. — А как же зачитать мне мои права и надеть наручники?

Вспомнив, как инструктор Брук гоняла ее по стрельбищу до такого состояния, что она ложку в руках держать не могла, Эбигейл послала ей мысленное спасибо. Джоан натренировала ее всегда ходить при полном параде агента. Она вытащила из-за пояса свои наручники и кинула под ноги к Лектеру.

— Надевайте.

Ганнибал опустил взгляд на землю и улыбнулся шире.

— Всегда готовы к худшему. Боюсь, я должен отклонить вашу просьбу, временный агент Хоббс. Вам придется подойти и сделать это самой.

Эбигейл вспомнила жертвы Потрошителя. Если она даст ему хоть один шанс, то ее почки пришлют по почте. Нет, спасибо.

— За дуру меня держите?

— Просто не хочу тратить время, учитывая, что вы меня отпустите.

— Что? — она злобно усмехнулась, перехватив пистолет удобнее обеими руками. — С какого перепугу?

— Я сдаваться не собираюсь. Вы не хотите подходить. Патовая ситуация, не так ли? Вы выстрелите мне в спину при попытке к бегству? Однако ни ФБР, ни наш дорогой Уилл до сих пор не нашли убедительных улик, и даже наша общая знакомая доктор Блум не сможет перевалить чашу правосудия на вашу сторону. Что вы скажете суду? Что я кто, экстрасенс? — он откровенно насмехался. — Я выйду через неделю предварительного заключения, и за это время вы потеряете все: репутацию, место работы, карьеру. И Уилла.

— Уилл найдет, куда вы дели тела.

Что-то мрачное и самодовольное мелькнуло на его лице.

— О, я очень на это надеюсь, но ему понадобится наша помощь.

— Наша?

— Конечно, Эбигейл. Я же могу звать вас Эбигейл на правах старого знакомства и разницы в возрасте? Ваш отец столько рассказывал о вашей семье, мне кажется, я знаю вас с Луизой целую вечность. Позвольте быть вашим другом.

Ее рука не дрогнула, лишь в животе словно чья-то холодная рука сжала внутренности. Он знает маму. Господи, ее надо срочно увезти из города. В следующую секунду Эбигейл испуганно распахнула глаза.

— Мой, — она запнулась, — мой отец? Вы знали папу?

— Более того, я обещал ему, что буду приглядывать за вами, моя дорогая. И делал это до сих пор в меру своих сил. Мир жесток к таким, как мы.

— Я не такая, как вы!

— Между нами больше общего, чем вы думаете, — спокойствие Лектера под дулом пистолета было непоколебимо. — Вас до сих пор мучает стыд за то, что вы живы. Чувство вины за то, что отличаетесь от других. Что вы сильнее и целеустремленнее. Голоднее. Вы не скучаете по вкусу девушек на своей тарелке? — Эбигейл казалось, что, уже позволив ему говорить, она совершила ошибку. Змеиный язык, как у дьявола-искусителя, вливал в ее уши сомнения. — Помните, что вы чувствовали, когда убили Николаса Бойла?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — она со страхом огляделась по сторонам, но обычные люди предпочли наблюдать за ними издалека, снизу, прикрыв глаза от солнца. Кто-то снимал на телефон и на планшет. Они оба загремят в вечерние новости. Да блядь.

— Мне вы можете не врать, дорогая. И я бы с радостью поболтал с вами, но скоро явится охрана, и дело примет кровавый оборот. Эбигейл, послушайте дружеский совет, я предлагаю выход для нас обоих. Дайте мне уйти.

— Как я могу вам верить? — почти сдавшись, спросила она.

— Я всегда держу обещания. Появление Подражателя должно было вам об этом сказать. Вы мне как дочь, — от его последних слов тошнота подвалила к горлу.

Эбигейл еще раз взглянула на Лектера, разрываясь на части от выбора, сжала крепче пистолет и сняла предохранитель. Ему не нужен был ответ вслух. Увидев ее решение, он кивнул и неожиданно быстро скрылся среди прилавков. Господи, хорошо, что она не ввязалась с ним в драку, двигался он практически молниеносно. Погоня началась.

Перед тем, как Уилла посадили в машину и увезли, он успел увидеть Эбигейл краем глаза, пока она отчитывалась полицейским, запыхавшаяся, в порванных джинсах. Живая и здоровая, слава богам. У него чуть сердце не остановилось, когда он потерял ее из виду.

Чтобы не мешался под ногами, агенты ФБР отвезли его домой и посадили под своеобразный домашний арест. Он остался один. Растерянный и оглушенный, как жертва бомбежки, Уилл, после целого дня среди людей и постоянного шума их эмоций, прислушивался к непривычной тишине дома. Даже громкой. Все стихло, и Уилл все ждал и ждал, пока раздастся новый звук. Ничего. Тишина.

Дом сверкал чистотой: натертые до блеска столы, от полов пахло моющим средством с лимоном, и в какую комнату бы он ни зашел, его встречал свежий воздух — уборщики не поленились и проветрили комнаты. Без всякой эльфийской магии повсюду царил порядок, лишь наблюдение за домом немного раздражало. Джек решил выделить более серьезные силы, и возле дома теперь дежурил синий грузовик с логотипом электромонтеров.

Дом. Он назвал это место своим домом по привычке. Он полностью в его распоряжении, пока Лектера не поймают. Довольно щедрый подарок от того, с кем они вживую даже не разговаривали.

Уилл медленно ходил из комнаты в комнату, размышляя. Его внутреннее «я» всегда походило на бескрайний океан, куда вливалось множество рек и озер из жизней других людей. Внутренний мир Лектера же больше походил на архитектурное чудо, основанное на костях и катакомбах. В его подвале было неуютно, холодно и страшно, и до сих пор Уилл старался не вглядываться в эту темноту слишком пристально. То была необычная темнота, та, что пряталась под детской кроватью и имела слишком много глаз и загребущих рук.

Лектер выстроил четкую симметрию, поднял воображаемые стены, заполнил каждую комнату картинами, скульптурами и воспоминаниями, а затем пригласил Уилла не только в свой дом в Балтиморе, но и в это призрачное поместье. Истинное убежище Уилла нашлось именно в этих невидимых стенах, которые невозможно сломить и уничтожить.

Как затонувшая Атлантида, под защитой Ганнибала его собственный лабиринт и система шлюзов робко поднимались из вод, к сожалению, буквально врастая в чужой дворец памяти. Одно основание, общие стены, коридоры, которые приводили в заводи, и подводные каналы, вдруг оканчивавшиеся просторным залом, заполненные музыкой, разговорами и чудесным светом. Ганнибал будто и вовсе не чувствовал его вторжение, его полностью устраивал нынешний вид из окон дворца. Он неустанно пестовал, взращивал их взаимозависимость, восхищаясь их общим творением. Из классической постройки в стиле барокко с его арками, огромными окнами и изысканными ветвистыми барельефами ментальная карта воспоминаний Ганнибала медленно, но верно превращалась в обитель гигантского, морского чудовища. Эта обитель продолжала расширяться, сплетаясь щупальцами и отращивая новые.