Каждое обятие (ЛП)

Возможно, Звёздный Флот решил, что экипаж Энтерпрайз заслужил такую миссию. Разумеется, это была нелогичная трата ресурсов, но похвальная, несмотря на то, что простое транспортное судно могло выполнить эту задачу.

Вскоре две служанки Бриннен Джиму и мне показали комнаты, в которых мы могли бы спать, одна из девушек продолжала краснеть ярко-фиолетовым, когда я задал ей вопрос, который мне показался странным, но очень понравился капитану.

Ожидалось, что мы почувствуем себя комфортно и вернёмся на праздник в Prime-House через час. Prime-House был самым новым зданием, где мировые лидеры Брина недавно сформировали свой первый глобальный политический совет.

Но я не думал о глобальных встречах, когда мы с Джимом остались наедине в комнате с одной кроватью.

— Итак.

Я смотрел на капитана и ждал, когда он организует свои мысли. Это не заняло много времени.

— Я уверен, что это не должно быть неудобно, — твёрдо сказал Джим, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, пристально глядя на оскорбительный предмет мебели.

— Итак, вот что мы собираемся сделать сегодня вечером: ты возьмешь кровать, я лягу на полу. Это мой прямой приказ, конец дискуссии. Так и сделаем, — он счастливо хлопнул в ладоши и повернулся, чтобы посмотреть на меня.

Пол был полированной поверхностью из камня, без ковров, безусловно, вредно и неудобно для человека.

Бедный Джим, он так гордился своим решением.

— Могу ли я узнать, что вы планируете делать в случае моего неповиновения?

— Непо… — хрипло начал Джим, потом прочистил горло (возможно, воздух был сухим). — Неповиновения?

— Я планирую игнорировать приказ, который вы только что отдали мне, потому что он абсолютно не похож на логичный, поэтому я бы хотел знать, намерены ли вы написать отчет, сделать запись в журнале капитана, подать жалобу…

— Ты забавный, — Джим закатил глаза и, к моему удивлению, ликующе бросился на ложе. — Я уверен, что это будет отлично смотреться в моем альбоме: первый офицер Спок отказался спать на кровати, поэтому я был вынужден принять дисциплинарные меры… — он засмеялся и повернулся ко мне лицом, его глаза говорили, что мы, вроде как, должны были разделить шутку.

Мне жаль, что я этого не понял.

— Давай, Спок.

— Нет.

— Но… я хочу спать на полу? — эта усмешка всё ещё освещала его лицо неожиданно смущающим образом.

— Ваши личные предпочтения не являются показателем в данном случае.

— Пожалуйста, не усложняй, — он застонал, судорожно сунул пальцы в аккуратно сложенную ткань и полностью разворошил её с громким шорохом.

Тогда у меня возникла нелогичная мысль: я действительно хотел бы спать на кровати. Просто потому, что он лежал на ней раньше.

— Вы тот, кто действует нерационально, капитан.

Джим вздохнул резко.

— Послушай, я уверен, что смогу заставить сестру премьер-лидера пригласить меня в свои покои, поэтому эта дискуссия, вероятно, бессмысленна.

— Вы не сделаете ничего подобного, — огрызнулся я немедленно. Разве Джим не видел, как это будет вредно? Для миссии?

— Прости? — он был посредине пышного матраса, выгибая спину, все высокомерие, хвастовство и тщеславие, наглядно демонстрирующие его совершенство. Теперь он остановился.

— Вы хотите, чтобы я разъяснил свое заявление, капитан? — я боролся с тем, чтобы не допустить, чтобы мой гнев повлиял на то, как я произнес эти слова, но не был полностью успешным.

— Да, да.

Джим сел, подняв брови, и его губы изогнулись, демонстрируя веселье. Его светлое настроение сразу же омрачило меня.

— Это очень важная миссия Первого контакта, капитан. В то время, как я осознаю отсутствие возможностей в последнее время проверить эту легендарную распущенность, это не оправдывает угрозу нашей безопасности ради бессмысленной сексуальной встречи.

Улыбка исчезла, но этот свет в его глазах остался, и мой гнев кипел, я хотел удержать его от этой непристойной женщины.

— Хорошо, эм, Спок… Я шутил.

Ой.

— …Я вижу.

Гнев не отступил полностью, однако, по крайней мере, его оказалось легче преодолеть, как только я понял, что Джим никуда не собирался уходить.

— Ты правда подумал, что я буду спать с членом Прайм-семьи? — спросил он, сползая с кровати одним движением.

Я кашлянул. Воздух определенно был сухим.

— У меня нет привычки задавать вопрос, всё ли, что вы говорите мне, является шуткой, капитан.

— В самом деле? Я мог бы поклясться, что это было наоборот, — он продолжал идти ко мне с этим расчетливым блеском в его глазах. Я отступил назад, чувствуя себя загнанным в угол, внезапно задохнувшимся…

— Итак, что ты хочешь делать в течение следующих сорока пяти минут? — спросил он с любопытством, широко раскрыв ангельские глаза, и весёлым шагом продолжал двигаться, и мне пришлось сжать руки, чтобы они не раздавили его тело под собой в утверждении, что он мой.

— Ты можешь подумать о любой деятельности, Спок?

Он знал. Он должен был знать, что это со мной делает. Я чувствовал, как мои зубы стиснулись вместе, отражаясь звуком в моем черепе, и дыхание Джима, и моё дыхание, и наши низкие сердечные ритмы, такие неустойчивые и совершенно разные, но как-то в гармонии…

Внезапно он слегка подпрыгнул, легко, ловко, как кот, и обнял меня, прижимаясь губами к моему плечу таким образом, который мог быть непреднамеренным…

Но этого было слишком много. Я не мог справиться с этим. Я никогда не был так далеко от того, насколько сильно должен был поддерживать уровень контроля.

Это было слишком много.

Я оттолкнул его грубо и с трудом, не из-за его силы, а из-за моей слабости, и решил, что мне не нравится, как он улыбался. Джим был слишком умён, для его же блага.

— Упс?

— Почему вы… какова была причина, капитан? — мне удалось справиться.

— Не было причины, — невинно ответил он, поворачиваясь к выходу из комнаты.

Спина Джим была эстетически приятной. На самом деле, Джим был очень-очень приятным. Даже те части Джима, которых я ещё не видел…

— Что ж, это было… неожиданно, — сказал я, и меня не устраивало то, как мой голос дрогнул.

Он поднял ладони в человеческом жесте капитуляции и не оглядываясь назад.

— Эй, ты сказал, что я не должен тебя предупреждать.

Зачем?

Почему я это сказал?

========== Часть 12. Двенадцатый раз ==========

Музыка, эхом разливающаяся по грандиозной комнате премьер-министра Брин, оказалась довольно отвлекающей; звуковые волны отскакивали от полированных каменных стен и создавали какофонию дисгармоничных аккордов, которые в итоге заставили меня занять себя работой, чтобы игнорировать острую боль в моей голове.

Шепчущие разговоры долетали до меня, их владельцы совершенно не обращали внимания на отсутствие конфиденциальности, поскольку не знали о вулканском слухе. Банкет уже закончился, и большинство гостей встали из-за своих столов, чтобы поговорить друг с другом или потанцевать.

Это было и в случае с Нийотой, которая танцевала с маленьким мальчиком из Брин примерно семилетнего возраста. Он очень часто смеялся по причинам, которые я не мог понять, и продолжал просить её говорить на «странных языках», поскольку он называл многие, многие языки, о которых знал сотрудник по коммуникациям Энтерпрайз. Я обнаружил, что это мне понравилось — видеть Нийоту счастливой. Я обнаружил, что, возможно, я не видел её такого открытого счастья в течение очень долгого времени.

Пока я размышлял над этой мыслью, я поддерживал беседу с одной из дочерей премьер-лидера, двадцатипятилетней девушкой по имени Ксиксия, самой отличительной чертой которой были её огромные глаза, от цвета ириса до глубокой богатой охры. В сочетании с пурпурной окраской кожи из-за невероятно низкой концентрации гемоглобина в крови, люди Брин были явно очень эстетичны для людей, они будто сияли изнутри.

Жизнь Бриннена была любопытно сходна с людской, равно как и их темпы роста, однако, я наблюдал незначительные различия в процессе старения: наиболее вероятно, что их метаболизм позволял более медленное увядание тканей кожи, поскольку премьер-министру было, как утверждалось, шестьдесят семь лет, но она оказалась значительно моложе этого возраста.