Каждое обятие (ЛП)

Он застонал, неслышно для человеческого уха, но достаточно громко для меня.

Я остановился и закрыл глаза. Я чувствовал, как голод пробуждается, глубокий и огромный и непреодолимый после его возбуждения, и я знал, что должен утолить его, пока он не зашёл слишком далеко. Это не было ошибкой Джима. Он был отравлен, он не был в своём уме. Я должен вылечить его. Я не должен ни при каких обстоятельствах прижимать его к первой попавшейся стене и исполнять свои намерения…

— Больше, — прошептал Джим и укусил мочку уха.

Я чуть не уронил его.

— Мистер Спок! Вам нужна помощь с капитаном, сэр?

Медсестра Чепел, вероятно отправленная доктором МакКоем, появилась в другом конце коридора, быстро приближаясь к нам.

Я освободил себя от объятий Джима и вручил его медсестре. Она обняла его широкие плечи и умудрилась принять на себя часть его веса, чтобы помочь идти, несмотря на то, что Джим был высоким и довольно мускулистым человеком, а она была стройной и намного ниже.

— Я нужен на мостике, — сказал я с трудом. — Вы сможете справиться с капитаном?

— Конечно, мистер Спок.

— Нет, не уходи, Спок… — начал Джим, его голос был грубым и умоляющим. — Пожалуйста? Пожалуйста, останься со мной?

— Я должен идти, — твёрдо сказал я. — Мне нужны обновления состояния капитана каждый час, мисс Чепел.

— Да, мистер Спок.

— Нет, Спок! Останься! — глаза Джима наполнилось слезами, и я почувствовал, как холод поселяется вокруг моего сердца. Никогда раньше этот взгляд не поражал меня физически. Теперь это произошло. — Пожалуйста, прости меня, пожалуйста, останься!

— Мистер Спок. Пожалуйста, подумайте о том, чтобы пойти с нами, — медсестра сердито смотрела на меня, обвиняя меня, конечно, потому что это была моя вина, я делал это с Джимом, я был виноват в том, что не мог подавить эти жалкие побуждения.

— Не оставляй меня, — прохрипел Джим. — Моя голова так сильно болит… это лучше, если ты там, и если тебя нет там, всё будет хуже…

Я медленно подошёл к нему и кивнул, осторожно, чтобы моё лицо была полностью лишено эмоций.

— Конечно, я провожу вас до лазарета, капитан. Если такого ваше желание.

Если бы я позволил себе хоть малый намёк на эмоции, то нечто разрушительное взорвалось бы внутри меня.

— Моё желание… — Джим моргнул, и, казалось, огромным усилием встал прямо и отодвинул мисс Чепел. — …Да, это моё желание… ты останешься?

— Я останусь.

Он улыбнулся, глаза блестели от слёз и огней коридора, его щёки влажные, губы бледные и нездоровые. Он был настолько красив, что я чувствовал, что впервые в жизни я мог бы просто понять это странное человеческое слово: душераздирающе. Потому что Джим был мучительно красив, болезненно красив, и это причиняло мне боль.

— Ты никогда не покинешь меня? — он вздохнул, всё ещё сияя от счастья, пальцы потянулись к моему лицу, казалось бы, в непроизвольном жесте. Я осторожно избежал прикосновения к его пальцам неуместным образом и скользнул своей рукой по его плечам, чтобы помочь ему идти.

— Никогда.

========== Часть 10. Десятый раз ==========

— Вот ты где! Наконец-то.

Я услышал торопливые шаги капитана, идущего по коридору, но посчитал, что его путешествие мимо смотровой площадки было бы для меня предпочтительнее.

— Я везде искал тебя, Спок, — задыхался он.

Похоже, что здоровье Джима значительно улучшилось. Доктор МакКой, должно быть, как-то вылечил его аллергическую реакцию на светящийся фрукт, если он был сейчас последовательным и мог снова ходить без поддержки. Однако он ещё не надел рубашку своего золотого капитанского цвета; он был одет в чёрное.

— С какой целью вы искали меня?

— Просто… просто хотел проверить. Знаешь, просто сказать привет.

Он постарался небрежно опереться на дверную раму, но не смог этого сделать, потому что автоматический сигнал тревоги прозвучал в тот момент, когда его рука коснулась чувствительной к давлению поверхности и заставила капитана испугаться.

— Двери работают на воздушно-компрессионной гидравлической системе…

— Да, я знаю, Спок, — Джим вошёл внутрь с лукавой усмешкой и невозмутимо.

— Это единственная причина, по которой вы меня искали?

— А?

— Вы просто хотели найти меня, чтобы поприветствовать?

— Ой. Нет, нет, я хотел поговорить с тобой.

Я сидел на скамейке спиной к капитану и ждал, когда он заговорит. Я слышал, как его дыхание, всё ещё неравномерное, увеличилось в объеме, когда он осторожно подошёл ко мне, уже предупредив о том, что что-то не так.

Воздух, покидающий его легкие, вырывался из его разомкнутых губ и создавал звук, который гремел в моих ушах.

Квадратный корень из ПИ — один точка семь семь два четыре пять три восемь пять…

— Это о вчерашнем.

С этими словами вероятность того, что просьба капитана была связана исключительно с моими научными знаниями, больше не существовала.

— Мои воспоминания довольно запутаны… и я действительно не… — он сделал паузу и ещё один глубокий вдох, воздух наполнял лёгкие оглушительным потоком.

Чтобы мгновенно транспортировать объект, его молекулы разбираются и собираются за короткий промежуток времени, когда поток материи перемещается через субпространство…

— Но у меня есть несколько вспышек… возможно, впечатлений. Некоторые… вещи, которые я, может быть… сказал. Или сделал.

— Какие вещи?

Я знал, что он улыбнулся на мгновение, хотя я не мог видеть его лица.

— Ну, вот об этом я хотел спросить тебя. Потому что я знаю, что мне снилось, и из этого половины, возможно, не было вообще, но, может быть, кое-что… и я боюсь, что, возможно…

— Пожалуйста, сформулируйте свой вопрос кратко, капитан.

Мои уши чувствовали себя ненормально жарко. Возможно я заболел, в конце концов. Возможно, прохладное, успокаивающее прикосновение было тем, что мне нужно. Возможно, чтобы влажные губы сомкнулись на…

В измерительной системе человека скорость света составляет примерно две сотни девяносто девять миллионов семьсот девяносто две тысячи четыреста пятьдесят восемь…

— Дело в том, что я помню чувство… Я помню, я думаю, что помню, как это…

Я ждал, сражаясь с инстинктом таким количеством уравнений и вычислений, которые я мог решить одновременно, потому что я знал, что не должен допускать даже секундной заинтересованности. Даже мимолетная мысль, такая непостоянная, слабое понимание спокойствия Джима, постоянно находящегося под угрозой, теперь дрогнуло на моих глазах.

— Разве… я сделал что-то неуместное?

— Уточните.

Несмотря на протесты энсина Чехова, комплексные номера были впервые определены на Земле итальянским математиком Героламо Кардано…

Это было ново для меня, испытывать такие удивительные трудности в выполнении такой простой задачи, как сдерживание моих эмоций перед моим капитаном.

— Я… пытался поцеловать тебя?

Я обернулся, не в силах противостоять искушению, хотя я знал, что взаимодействие с веществом-антивеществом, которое питает реакторы, регулируется магнитными констрикторами и требует кристаллов дилития, чтобы — я не должен был, и ошибка стоила мне какого-то небольшого самообладания, что ещё оставалось у меня.

Но мои мысли внезапно потрясенно изменились; пройти путь от логичного, организованного и черно-белого, к поразительному цветному вихрю ощущений и эмоций, и я мог оценить мускулистые руки Джима в рубашке с короткими рукавами, и его глаза, блестевшие на свету, сияние его волос, и то, как он кусает губу.

И звуки, исходящие от его тела, были как-то громче; кисти, обтянутые тканью и мягкое, но безумное биение его сердца, и я хотел услышать мелодию, которую его одежда может издать, когда окажется на полу у наших ног, и трепет его крови под моими пальцами…

— Так я сделал это?

Джим был в замешательстве и в панике, и, очевидно, надеялся, что я отвечу отрицательно.

— Нет. Вы ничего такого не делали.

Это правда. Он не пытался поцеловать меня. Он укусил мое ухо, и я всю ночь ощущал, как зубы погружались в мою плоть, и медитировал, чтобы научиться игнорировать мучительное возбуждение, нагревающее моё тело так легко, так мгновенно и полностью.