Ульфила

губит своим самовольством, так ромеев никейского исповедания. Нам-то что?

Сунья пояснил:

— Мы решили вовсе ему не отвечать.

Меркурин попросил псалом ему показать, из-за которого переписка затеялась. Показали ему.

Стал читать Меркурин псалом. О подступающих врагах, о насмешках неприятельских, которые жалят больнее стрел, о нечестивцах, что возвышены не по заслугам, об одиночестве человеческом; о том, как кричит отчаяние с самого дна смрадного колодца, призывая Единственного, Кто никогда не оставит и не отвернется.

Забыл и о Иерониме, и о Фритиле с Суньей, и об епископе Силене, и о ревности своей к памяти Ульфилы — все у Меркурина разом из головы вылетело.

Будто сперва в тесном и темном доме сидел и о мелочах с остервенением препирался, а после вдруг под звездное небо вышел и разом остыл.

Ничего не сказал Меркурин. Глаза от текста оторвал, вернул Фритиле пергаменты. Только что в бой рвался, вцепиться Иерониму в бороду его нечесаную — и вот расхотелось.

Поговорили о другом. Меркурин с сожалением о лошади своей речь повел. Продаст ее Валентин, либо на другую обменяет. Эта-то для пахоты непригодна. Даже лошадью, вишь, не угодил старшему брату. И снова пожаловаться хотел, и снова не позволил ему Силена.

После и Авдея по-доброму вспомянули. Об иных сельских делах поговорили. Прощаясь, Силена Меркурину наказал заходить почаще. А то, может, и вовсе вернуться, потому что к тому дело идет, что скоро на покой пора будет Силене.

Меркурин сказал, что крепко об этом подумает. Встал, благодарить хозяев начал, прощаться. Те тоже поднялись, благодарность приняли, как положено, проводили гостя и долго вслед ему смотрели.

Шел Меркурин и видно было: вроде как отяжелел он, к земле пригнулся — это Меркурин-то, всегда невесомый, всяким ветром носимый. Подступилась и к нему осень — на сорок первом году жизни.

Дорога мимо полей вела. Повсюду снимали изгороди, собирали и жгли солому. С Меркурином здоровались. Подходили к дороге, чтобы перекинуться словечком.

Кто о Медиолане расспрашивал. Правда ли, что там церковь есть величиной с целое село?

Кто о государыне Юстине. Верно ли, что от ее красоты люди слепнут и потому она скрывает лицо под покрывалом?

Были и такие, кто о кончине епископа Ульфилы знать хотел. Действительно ли, как узнали те вези, которые в столице службу несли, что умер Ульфила, так ко дворцу сбежались и седмицу целую над телом старого епископа убивались, едва бунт не учинили?

И сказал им Меркурин, что все это — чистая правда.

Сразу за полями «меньших готов» поля македоновских начинаются. И тут тоже повсюду изгороди снимают и костры разводят. Меркурину то и дело рукой махали.

Никак Меркурин Авдеев вернулся? Так он давно вернулся, еще месяц назад. А что его раньше не видать было? А что ты вообще, кроме своего поля, видел за тот месяц? И то правда, ничего не видел. А говорили, будто Валентин раба себе в помощники купил вместо Авдея…

Валентин тоже на своем поле был. Вертел тем временем в уме и так и эдак —