Ульфила

а мгновение только запнулось, когда епископ Ульфила вышел из реки этой, но тут же возобновило бурное течение свое. И понесло дальше мимо острых скал, мимо крутых берегов, швыряя о камни или мимолетно лаская волной — и Меркурина Авксентия, и Силену-гота, и Фритилу-гота; князя Фритигерна с родичем его Алавивом; императора Феодосия и полководца Бавда; везеготов и ромеев; алан и надвигающихся грозовой тучей гуннов, уже несущих в чреве своем осиротителя Европы — Аттилу…

Глава девятая. МЕДИОЛАНСКАЯ БАЗИЛИКА (1 января 385 года — 2 апреля 386 года)

В Милане — изобилие всего. Не счесть дворцов — творений дивных зодчих, и великих умов, и людей, что смеются столь охотно. Разросся город, мало ему одной стены — воздвигли и вторую. Миланский цирк — предмет народной страсти. Большой театр там есть, и храмы, и императорский дворец; монетный двор и термы с мраморными статуями, и стены, рвами окруженные. И даже близкий Рим не может бросить малейшей тени на Медиолан.
Авзоний

Уже год или немного больше Юстина, мать малолетнего императора Валентиниана, преследовала Твоего Амвросия по причине ереси, которой соблазнили ее ариане. Благочестивая толпа бодствовала в церкви, готовая умереть вместе со своим епископом, рабом Твоим… Город был в смятении и беспокойстве. Тогда и постановлено было петь гимны и псалмы по обычаю Восточной Церкви, чтобы народ совсем не извелся в тоске и печали…

блаж. Августин

Валил снег. Крупные хлопья летели в лицо, мешали смотреть. При каждом шаге лошадь разбрызгивала жидкую грязь. Мокрый с головы до ног, в римском дорожном плаще с рукавами и капюшоном, от сырости тяжелом, как латы, Меркурин заехал на постоялый двор на окраине Медиолана.

Соскочил с лошади, не потрудившись отвязать от аланского седла с высокой лукой узел с пожитками, скорей к дому направился. В дверях на слугу налетел — тот лениво тащился к лошади путешественника. Меркурин помедлил в дверях — точно ли слуга туда идет, куда надо; убедился и, пригнувшись перед притолокой, в дом вошел.

Скорей мокрый плащ снял, служанке сунул — высушить велел. Сам, ежась, поближе к жаровне устроился (в зимнюю пору хозяин посреди общей комнаты для тепла ставил жаровенку с углями).

Замашки у путешественника барские. Худощавый, жилистый, сутулый, золотоволосый, лет сорока. На вид казался природным ромеем, хоть и вряд ли хорошего рода. С прислугой изъяснялся по— латыни; когда же на ногу ему случайно наступили, выругался, как варвар.

В ту пору, кроме Меркурина, в таверне еще несколько человек сидело, себя местным вином тешило; хозяина же — неразборчивостью к выпивке и прожорливостью. Были это готы, но не вези, а другие — остроготы. Из тех, кто перешел на имперские земли с Алатеем. Тогда немало доставили бед Норику и Рэции, прежде чем сесть на этих землях мирно. Теперь они, как и вези, ромеям служат — за немалые деньги, конечно.

Заговорил с этими готами Меркурин на их языке. Хоть некоторые слова иначе выговаривал, а поняли его остроготы, за своего сочли, место за столом дали. Никак