Пепел к пеплу (сборник) - (ЛП)

– Вы говорили, что знаете, кто убийца – это Сирил?

– Нет.

Ответ доктора Белла не принес мне ожидаемого облегчения.

– Значит, надо что-то делать, – возмутился я. – Надо доказать…

– Вы правы, – бесцеремонно перебил меня доктор. – И вы должны мне помочь.

– Как?

– Найдите, пожалуйста, мне несколько веточек рябины, – с невозмутимым видом попросил доктор.

– Рябины? – удивленно переспросил я.

– Поверьте, это важно.

Когда я принес доктору рябину, он уже успел освободить пол от ковра, и заканчивал шестой угол Звезды. В ее центре, к моему удивлению, лежало старенькое зеркальце мисс Лайтинг.

Впрочем, я мог и ошибаться, потому что доктор взял у меня веточки, едва приоткрыв дверь, и не впустил меня в комнату.

Я вернулся к себе, но не находил покоя, расхаживая от стены к стене. Я знал, что доктор давно увлекается Высоким Искусством – но по-любительски, и если он ошибется… Спустя полчаса, если верит моим часам, кто-то постучал в мою дверь. Я рывком распахнул ее, в надежде, что это доктор Белл, но это оказался все лишь дворецкий Харрис. Взволнованно он сказал мне, что «мадам стало хуже, а доктор Белл не открывает». В коридоре тем временем распространился запах горящих пряностей.

Я подошел к двери Белла и осторожно прислушался, не зная, звать его или нет, как вдруг он сам открыл мне.

– Новый приступ, – выпалил я. Белл молча вернулся в комнату за своим чемоданчиком, и мы поспешили к миссис Бартон.

…Этот приступ оказался куда сильнее предыдущих – веки и губы миссис Бартон полиловели, глаза закатились, она задыхалась. Взволнованный полковник беспомощно и бестолково суетился рядом. Нам пришлось попросить его уйти.

Благодаря молниеносной быстроте действий доктора и удвоенным дозам лекарств нам удалось вернуть измученное сердце к работе, но мы оба знали, что это только временная, и очень короткая отсрочка. Когда миссис Бартон пришла в себя, она что-то прошептала.

– Это из-за Сирила, верно? – переспросил ее Белл. Она слабо кивнула.

– Вы знаете, что он невиновен, – строго сказал Белл. – И вы допустите, чтобы его повесили?

Я не понимал, что происходит, и порывался спросить, но доктор предостерегающе поднял руку. Миссис Батон слабо покачала головой.

– Чарльз…

– Вы не хотите, чтобы узнал ваш муж? Его здесь нет. Это вы убили Элис Лайтинг?

Я непонимающе смотрел на Белла: как эта ослабленная болезнью женщина могла незаметно выбраться из дома, оглушить и сбросить Элис в воду?

– Как…заподозрили… – выдохнула миссис Бартон.

Надо отдать вам должное – вы придумали идеальный план, – продолжил Белл. – Вам не нужно было бороться с Элис, сбрасывать ее в воду… вы просто не предупредили ее! И она решила в жаркий день немного искупаться…

– Она сама нырнула в воду? – переспросил я. – А след удара на затылке?

– Скорее всего, она сама ударилась об опору причала… Или – ее ударили, но только когда она очутилась в воде…

– Но зачем?

– Все думали, что Элис Лайтинг хочет женить на себе Генри Хатчера…но ее планы в последнее время немного изменились. Она знала о состоянии здоровья своей крестной… и решила стать следующей миссис Бартон. Я не знаю, как вы узнали об этом – жены всегда знают. Но я понял, что между полковником и мисс Лайтинг что-то есть, когда увидел книгу под кроватью.

– Ее мерзкая биография! – с ненавистью выплюнула миссис Бартон.

– Полковник никогда не читал ничего, кроме «The Scotsman» – так что или кто заставил его взяться за эту биографию? Только автор книги могла навязать ее – а ведь полковник не из тех, кто идет на уступки из вежливости. Здесь нужно более сильное чувство…

– Но убедил меня браслет для подводного плавания – зачем Элис брать его с собой, если она не собиралась купаться? – риторически спросил доктор.

– Может, просто завалялся в сумке с прошлой поездки? Или для украшения? – не выдержал я.

– Может, – доктор Белл ожег меня взглядом. – Вот только ее сумка была совершенно новой, купленной для этой поездки. В ней ничего не могло заваляться. И если она взяла с собой такую дешевку, абсолютно не подходящую к ее стилю, значит, она собиралась его использовать!

– Но почему тогда он остался в сумке? – не сдавался я.

– Потому что ей, как я уже говорил, было неловко носить такую дешевую и простую вещь. Ей не хотелось показывать, что ничего лучше она пока купить не может, и Элис взяла свой браслет на самый крайний случай. Сперва она попросила у вас запасной…

– И это все? – улыбнулась миссис Бартон.

– Нет, не все, – спокойно и даже печально ответил ей Белл. – Вы зря старались, разбили ее коннект-зеркальце. Оно было красивым… и неработающим. Настоящее, потрепанное и в оловянной оправе, она показывать не хотела, и придумала довольно изящный план – пусть кто-то из гостей разобьет его, и, естественно, купит ей новое… Правда, странно, что вы обе в тот вечер хотели одного и того же? Я нашел это зеркало, допросил, и оно дало мне все ее последние разговоры. Это вы пригласили ее, а не она приехала без предупреждения. Это вы сказали ей, что сейчас замечательная погода для купания…

– Это еще ничего не доказывает, – качнула головой миссис Бартон. – Может, я запамятовала… Может, сказала позже… ее мог предупредить любой из гостей.

– Верно. Только мы все, не желая расстраивать вас, с вашим слабым сердцем, избегали упоминать про неприятности с рекой… И даже если бы кто-то сказал Элис про опасность купания, она бы не стала поднимать скандал… опасаясь, что всплывет ее связь с вашим мужем. Ведь она хотела войти в респектабельное общество… а вы умная, незаурядная женщина, миссис Бартон, и если бы этот план провалился, вы бы придумали еще один вариант.

Миссис Бартон улыбнулась.

– Вы зря думаете, что у меня нет доказательств, – продолжал Белл. – Есть ваш разговор на коннект-зеркальце, и есть браслет на руке мисс Лайтинг, который полиция вначале приняла за простое украшение – он ведь намного более тонкой работы, чем обычный амулет… Легко доказать, что он принадлежал вам. Пока Сирила не арестовали, я молчал. Я знал, что скоро вы будете на Божьем суде… Я мог понять вашу ревность и боль…

– Нет, – вдруг резко сказала миссис Бартон. – Не ревность.

В первый раз за всю беседу я увидел удивление на лице доктора.

– Не ревность? Что же тогда?

– Несмотря на все ваши уловки, я знаю, что скоро умру. Я была бы счастлива, если бы знала, что после моей смерти кто-то позаботиться о Чарльзе – он ведь иногда беспомощен, как ребенок…

Слабая улыбка смягчила и осветила лицо миссис Бартон.

– Но Элис! Элис превратила бы его жизнь в ад, в бесконечный кошмар! Вы знаете. Вы видели, на что она способна, она была как вампир – вы знаете, что Сирил пытался покончить с собой из-за нее? – горько и торопливо говорила миссис Бартон. – Я не могла, не могла допустить, что после моей смерти Чарльз окажется в руках этой хищницы, этой пустой души…

– Но неужели вы допустите, чтобы Сирила судили за убийство, в котором он невиновен? – так же горячо спросил у нее доктор. Тень сомнения появилась на лице миссис Бартон.

– Не отягощайте свою совесть еще и этим грехом, – тихо добавил Белл.

Миссис Бартон закусила губу.

– Дайте мне бумагу! – наконец потребовала она.

Она писала признание долго, со всеми деталями и подробностями, потом зачитала его вслух и потребовала нас двоих поставить подписи, как при составлении завещания.

Начался новый приступ, который продолжался до самого утра. Утром она ненадолго пришла в сознание, нашла глазами доктора Белла:

– Чарльз… прошептала она. – Пусть он не узнает…

– Обещаю, – твердо ответил ей доктор Белл, и она перестала бороться. Я вышел и позвал полковника Бартона – попрощаться. Он вошел к жене, пытаясь удержать слезы – пытался, и не мог. Глядя на его горе, я от души надеялся, что доктору Беллу удастся сдержать свое обещание.

К счастью, так оно и вышло. Признание миссис Бартон вынудило Дженкинса освободить племянника, а миссис Бартон подлежала теперь только Божьему суду. Инспектор Дженкинс оказался неплохим человеком – он мужественно устоял пред атаками репортеров, которые в жажде подробностей обвиняли его в некомпетентности, и в газеты ничего не попало.