Ненависть

Диз даль Кэлеби, очнувшись от долгого забытья, снова была жива и, пригнувшись к холке вороного коня и вжав в его гриву залитое слезами спокойное лицо, мчалась обратно в преисподнюю.
* * *

Вейнтгейм впивался в небо остроконечными шпилями серо-синих башен, холодно поблескивал золотистыми глазами сторожевых огней. Дэмьен никогда не бывал здесь. Он знал лишь, что это большой, темный и странный город, на три четверти занятый друидскими храмами и принадлежащими им территориями, а светское население в основном состоит из рабочих и купцов, так или иначе участвующих в добыче и сбыте обсидиана. Казалось, сам город был высечен из куска застывшей черной породы: кладка отливала мертвенной синевой, а тонкие зубцы крепостных стен казались ломкими и острыми, как стекло.

Дэмьен въехал в крепостные ворота Вейнтгейма в три часа пополудни, через шестнадцать дней после смерти Клирис. Когда он проходил стандартный въездной досмотр, пошел снег.

«Ранняя в этом году зима», — подумал Дэмьен, пуская кобылу шагом по мелкой вейнтгеймской брусчатке. Здесь и мостовые, кажется, не такие, как везде, — темные, гладкие, каждый камень отполирован чуть ли не до блеска. Пока еще не скользко, но — почти. Оттого идешь и едешь с опаской. Может быть, поэтому все здесь ходят так тихо. Хотя у ворот отнюдь не людно: прохожих мало, торговцев нет вовсе — впрочем, вон на углу старая женщина в темном платке торгует свежими вафлями с подвесного лотка… День был ясным, светлым, несмотря на затянувшие небо облака — они были такими белыми, что казалось, будто солнце не спряталось за ними, а рассеялось в тягучей патоке, растеклось по всему небу, от края до края. И из этой ослепительной белесой лужи на скользкую мостовую редкими хлопьями падал снег.

Дэмьен решил не углубляться в город и свернул в первую встретившуюся гостиницу. Выглядела она непритязательно, но у него и так почти не осталось денег. Он собирался продать кобылу — всё равно ему вряд ли придется возвращаться.

Гостиница оказалась всего лишь постоялым двором на три комнаты. Назывался он «Черная цапля». Хозяин, вернее, хозяйка, как понял Дэмьен, присмотревшись к тощему, коротко стриженному созданию неопределенного возраста, в самом деле напоминающему птицу, мрачно нависла над толстым фолиантом в кожаной обложке, видимо, усиленно сводя дебет с кредитом. Заметив Дэмьена, она грубовато поинтересовалась, что ему угодно. Услышав ответ, немного оттаяла.

— У меня как раз есть свободная комната, — сообщила она. — Маленькая, правда, но чистая. К тому же вы ведь один, сударь, не так ли?

— Да, — с усилием кивнул Дэмьен, отгоняя сумасшедшую мысль о том, что это всего лишь самообман.

— Надолго к нам?

«Навсегда», — подумал Дэмьен и ответил:

— Пока не знаю. Неделю пробуду точно.

Хозяйка приуныла. Дэмьен утешил ее, заказав вместе с номером стол и намекнув, что неплохо бы подкрепиться прямо сейчас. Пока она отдавала приказание такой же сутулой и угрюмой служанке, он осматривал помещение. В самом деле, тесно, зато чисто. И