Тысяча и один призрак

у об этой молодой женщине.

— Брат мой, брат мой, — говорил тот, к кому относились эти слова и кто едва себя сдерживал, — брат мой, берегитесь, не выводите меня из терпения: я предоставляю вам замок, предоставьте вы мне лес. В замке вы хозяин, здесь же всецело властвую я. Здесь достаточно одного моего слова, чтобы заставить вас повиноваться.

— Костаки, я старший; я вам говорю, что я всюду властелин, в лесу, как и в замке, и там, и здесь. В моих жилах, как и ваших, течет кровь Бранкованов, королевская кровь, которая привыкла властвовать. Я повелеваю!

— Вы, Грегориска, командуете вашими слугами, но моими солдатами вы не повелеваете.

— Ваши солдаты — разбойники, Костаки… разбойники, которых я велю повесить на зубцах наших башен, если они не подчинятся мне сию минуту.

— Ну, попробуйте-ка им приказать.

Тогда я почувствовала, что тот, кто меня поддерживал, высвободил свое колено и бережно положил мою голову на камень. Я с беспокойством следила за ним. То был тот самый молодой человек, который словно упал с неба во время схватки; я видела его мельком, так как лишилась чувств в то время, когда он говорил.

Это был молодой человек, двадцати четырех лет, высокий, с голубыми глазами, в которых сквозила решимость и удивительная твердость. Его длинные белокурые волосы, признак славянской расы, рассыпались по плечам, как волосы архангела Михаила, окаймляя молодые и свежие розовые щеки. На губах его скользила презрительная насмешка, и сквозь них виднелся двойной ряд жемчужных зубов. Взгляд его походил на взгляд орла и блеск молнии. Он был одет в одежду из черного бархата, на голове его была шапочка с орлиным пером, похожая на шапку Рафаэля. На нем были панталоны в обтяжку и вышитые сапоги, его талия стянута была пояском с охотничьим ножом, а на плече висела двуствольная винтовка, в меткости которой мог убедиться один из разбойников.

Он протянул руку, и эта протянутая рука повелевала. Он произнес несколько слов на молдавском языке. Слова эти произвели, по-видимому, глубокое впечатление на разбойников.

Тогда на том же языке заговорил, в свою очередь, предводитель шайки, и я поняла, что слова его были смешаны с угрозами и проклятиями.

Но на всю эту длинную и пылкую речь старший брат ответил лишь одним словом.

Разбойники поклонились.

Он сделал знак, и все они выстроились позади нас.

— Ну хорошо, пусть так, Грегориска, — сказал Костаки опять по-французски. — Эта женщина не пойдет в пещеру, но она все же будет принадлежать мне. Я нахожу ее красивой, я ее завоевал, и я ее желаю.

И проговорив эти слова, он бросился на меня и схватил меня в свои объятия.

— Женщина эта будет отведена в замок и будет передана моей матери, и я ее здесь не покину, — ответил мой покровитель.

— Подайте мою лошадь! — скомандовал Костаки на молдавском языке.

Десять разбойников бросились исполнять приказание и привели своему начальнику лошадь, которую он требовал.

Грегориска огляделся по сторонам, схватил лошадь за уздцы и вскочил на нее, не прикасаясь