Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны (СИ)

Когда до берега оставалось десятка полтора шагов, принц Корфул, а за ним и рыцарь Орс отвязали своих коней, вскочили в сёдла и какими-то непонятными командами заставили коней прыгнуть в воду. Похоже, озенгорнским скакунам было не привыкать выделывать такие фокусы. Лошади быстро поплыли к берегу, и вскоре оба всадника, с которых ручьями текла вода, выбирались по невысокой гряде пойменный берег. Когда же причалил паром, трое остальных всадников присоединилось к погоне.

Похитители были на расстоянии трёхсот шагов. Принц Корфул с наслаждением замечал, как эта дистанция сокращается, и ощущал себя точно сильно натянутый лук. Не было сомнений, что ещё немного и они нагонят похитителей.

Пойменный луг был совершенно плоским, лишь два холма возвышались на нём — сыновья Ходера называли их «Волчьими воротами», поскольку вели они в урочище Волчий лог, откуда было рукой подать до Зачарованного леса. Северный был ближе к переправе, южный — дальше. Похитители устремились в «Волчьи ворота». Принцу кольнула невнятная тревога, но он был слишком сосредоточен на погоне. Только вспыхнула упрямая мысль: «Нет уж, ни за каким холмом вы от меня не спрячетесь!» Но Квалдур не стремился спрятаться за холм, а скакал прямо. Когда похитители миновали южный холм и до них оставалось не больше полутораста шагов, произошло то, чего принц Корфул никак не ожидал, но что смутно предчувствовал. Из-за дальнего южного холма показался нестройный ряд кочевников. Складывалось впечатление, что где-то прорвало запруду и черный поток устремился в пойму. Однако, на счастье принца и его друзей, этот поток быстро иссяк. Отряд насчитывал не более двадцати всадников. Они мчались навстречу преследователям. Корфул остановил коня. Его негодованию не было предела. Пленённая принцесса ускользала из рук. Он готов был уже броситься на врага, но его настиг рыцарь Орс, и принц несколько опомнился.

— Ну что? — коротко спросил тот.

Принц Корфул быстро огляделся.

— Я встречусь с их авангардом, а ты дождись остальных — и на вершину холма. Так, мой добрый Орс?

— Всё верно, принц, — ответил рыцарь.

Корфул пустил коня вперёд. Риск был невелик, поскольку тыштыронцы сильно растянулись. Длинный меч принца уложил одного за другим двух кочевников. Третий увернулся от удара и пустил коня вспять. Принц развернулся и, пользуясь выигранным временем, поскакал на холм, куда с другой стороны уже поднимался Орс с остальными. Обезумев от злости, кочевники кинулись за принцем.

— Нас четверо! Оборону держать по сторонам света! — Выкрикнул принц, влетая на вершину и разворачивая коня. — Филиппа в самый тыл!

— Нас пятеро, — перебил его хранитель и завертел головой. — А где Эслим?

Принц быстро оглядел свое воинство: Эслима на холме не было.

— Нас четверо! Делай, как я сказал.

Последние слова уже заглушил звон мечей.

Принц Корфул и рыцарь Орс держали оборону с юга и юго-востока. Витольд встретил кочевников с северной стороны холма, Филипп охранял западную сторону и какое-то время оставался без дела. Ему было так страшно, как никогда в жизни. Страх сковывал все внутренности сына оружейника. Но когда появился первый кочевник, скачущий прямо на него, страх вдруг пропал, точнее, он уступил место полному безразличию. Только в ушах глухо застучала кровь. Все происходило так медленно, что Филиппу на какое-то мгновение стало даже забавно. Медленно на низкорослой лошади приближался к нему кочевник с занесённым мечом. Медленно Филипп увернул коня, размахнулся и легко отбил обрушившийся на него удар. Кочевник проскакал дальше, но юношу это не тревожило: на него во весь опор летел другой тыштыронец. Сам не до конца понимая, что делает, Филипп пустил коня навстречу врагу, и его меч на долю мгновения опередил удар кочевника. Упражнения с мечом в отцовской кузнице приносили свои плоды. Тыштыронец опрокинулся назад и рухнул на землю.

Но ликовать было некогда — кочевники, встретив отпор с юга и востока, нанесли удар с тыла. На сына оружейника Шеробуса неслись два тыштыронца сразу, а за ними был виден и третий, и четвертый…Страх вернулся, и Филипп почувствовал, что тело его ослабело и меч заплясал в непослушной руке. Юноша закричал, и этот крик странным образом укрепил его. Во всяком случае, он смог отбить удар, но с левой руки уже подлетел и замахнулся всадник. Тень скользнула из-за спины Филиппа и заслонила от врага. Только спустя мгновение юноша понял, что это был рыцарь Орс. Тыштыронец упал на землю, но справа налетел другой, и Филипп не успел поднять меч. Он почувствовал, будто его обожгло, седло почему-то отъехало в сторону, все завертелось, и он упал на землю. Возле него тут же рухнул кочевник с искаженным лицом.

Тыштыронцы взяли холм в кольцо. Перед лицом Филиппа переступал копытами чей-то конь. Почему-то рыцарь Орс очутился на земле на одном колене. А потом на землю рухнул тыштыронец со стрелой в спине.

Шум битвы переменился, появились новые, свежие звуки. Филипп собрал последние силы и привстал. На холме не было всадников, лежало только несколько тел. Он встал на ноги и, согнувшись от сильной боли в боку, сделал несколько шагов. Откуда-то явилась нежданная подмога. Битва была выиграна. Филипп почувствовал страшную слабость и опустился на землю. На мгновение забыв о боли, он отпрянул, чуть не опрокинувшись. Перед ним на земле с бледным лицом и остекленевшим взглядом лежал рыцарь Орс. Вся грудь его была красна от крови. Филипп протянул руку и быстро дотронулся до рыцаря. Сомнений не было — Орс был мертв. Тут силы окончательно оставили юношу. Он повалился на землю, сотрясаясь от беззвучного рыдания, но слезы быстро иссякли, и его накрыла тьма.

Глава двадцать девятая

Нежданная подмога

День уже склонился к закату. Эйна и её сын Энтур возвращались домой. Косьба сегодня была отменной. Она вымотала их основательно, но дальние луга были докошены. Через день нужно будет съездить и собрать последние стога. Лишь бы не пошёл дождь или тыштыронцы не нагрянули. Что-то они осмелели этим летом. Бывало, и на тысячу шагов не подходили к Заречному: боялись. А теперь… Неужто и впрямь война будет? Эйна с сочувствием и затаённой виной посмотрела на сына, ехавшего впереди. Она всегда испытывала чувство вины, когда её Энтур был вынужден заниматься грубой крестьянской работой, а поскольку другой работы в Заречном хуторе не было, Эйна не знала покоя. Но этот непокой был ведом только ей. Никто не знал о том, как болит её сердце. Она ни с кем не делилась ни своими печалями, ни своими радостями. печалей было слишком много, а радостей слишком мало, пожалуй, один только Энтур, а он вот, у всех на виду, смотрите. Она молчала целый год, когда вернулась из Оймена, будто дала обет молчания. Молчала, когда допытывались у неё, кто отец ребёнка, молчала, хотя это казалось невозможным, когда рожала своего сына, только стонала сквозь стиснутые зубы или, когда было совсем невмоготу, до крови кусала губы. Молчала, когда кормила. Но лишь мальчику минуло полгода и стало ясно, что он здоров, хорошо растёт и крепнет, Эйна заговорила, будто кончился её обет. Хотя говорила с тех пор она скупо и редко.

Старый Ходер качал головой и угрюмо смотрел в сторону Лиммруна. Третий сын Генхор ушёл за реку, захотелось ему стать воякой. Теперь в Баргореле служит. Дочь подалась в город, а вернулась через два года с круглым животом. Да и из сына неизвестно кого сделать хочет, советов не слушает. Надо же удумала, выпросила у Младшего длинный кинжал и стала класть в люльку. А едва Энтур встал на ноги, принялась учить его ратному делу. Сперва палкой научила орудовать, да так ловко, и у кого только сама выучилась? Потом выточила два деревянных меча и каждый день фехтовала с сыном. То ли в честь неведомого папаши в воины готовила, то ли в мстители. Не нравилось всё это хозяину Заречного, но когда Энтур подрос, дед переменил своё отношение. Из всех внуков и внучек, именно этот полюбился старику особенно. Да и как было его не полюбить: вырос крепким, сильным, выносливым и красивым. Когда парень подрос, за его обучение взялись дядьки — пахари-воители. Эйна с надеждой смотрела на сына. И если б кто мог подслушать её мысли, услышал бы: «Не для того родился ты, мой мальчик, чтобы косить траву и пахать землю. Ты будешь великим воином. И твой отец будет гордиться тобой».