Тысяча и один призрак

женной в скале и среди кустарников.

Я не скажу, чтобы испытывал страх. Человек, верующий в Бога, полагающийся на его волю, не должен ничего бояться, но я был взволнован.

Слышен был только однообразный стук мельницы в нижней части города, крики сов и филинов и свист ветра в кустарнике.

Луна скрылась за темную тучу и окаймляла края облаков беловатой бахромой.

Мое сердце сильно стучало. Мне казалось, что я увижу не то, что должен увидеть, но нечто неожиданное. Я все поднимался.

Дойдя до некоторой высоты, я начал различать верхушку виселицы, состоявшую из трех столбов и двойной дубовой перекладины, о которой я уже говорил.

К этим дубовым перекладинам прикреплены железные крестовины, на которых вешают казненных.

Я разглядел двигающуюся тень, тело несчастного Артифаля, которое ветер раскачивал в пространстве.

Вдруг я остановился. Я ясно видел виселицу от верхушки до основания. Я увидел бесформенную массу, подобную животному на четырех лапах, и животное это двигалось.

Я остановился и спрятался за скалу. Животное это было больше собаки и массивнее волка.

Вдруг оно поднялось на задние лапы, и я увидел, что это то животное, которое Платон называл двуногим животным без перьев, то есть человек.

Что могло заставить его прийти под виселицу в такой час? Пришел ли он с религиозным чувством молиться или с нечестивым чувством для какого-либо святотатства?

Во всяком случае, я решил держаться в стороне и ждать.

В эту минуту луна вышла из-за облаков и осветила виселицу. Я взглянул на нее.

Тогда я мог ясно разглядеть человека и все те движения, которые он совершает.

Человек этот, подняв лестницу, лежавшую на земле, приставил ее к одному из столбов, ближайшему к телу повешенного.

Затем он влез по лестнице.

Он составлял странную группу с покойником: живой и мертвец как бы соединились в объятии.

Вдруг раздался ужасный крик. Два тела закачались. Сдавленный голос крикнул и смолк. Одно тело сорвалось с виселицы, а другое осталось висеть на веревке, размахивая руками и ногами.

Я не мог понять, что совершилось под ужасным сооружением. Было ли то деяние человека или демона, но происходило нечто необычное, что взывало о помощи, умоляло о спасении.

Я бросился туда.

Повешенный усиленно шевелился, а внизу под ним сорвавшееся с виселицы тело лежало неподвижно.

Я бросился прежде всего к живому. Я быстро взобрался по ступеням лестницы и ножом своим обрезал веревку. Повешенный упал наземь, я соскочил в лестницы.

Повешенный катался в ужасных конвульсиях, а труп лежал неподвижно.

Я понял, что веревка все еще давит шею жертвы. Я с большим трудом распустил петлю.

Во время этой операции я волей-неволей должен был смотреть в лицо человека и с удивлением узнал в нем палача.

Глаза вылезли у него из орбит, лицо посинело, челюсть была почти сворочена, и из груди его вырывалось дыхание, скорее похожее на хрипение.

Однако же, понемногу воздух проникал в его легкие и вместе с воздухом восстанавливалась жизнь.

Я прислонил