Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

И тут - я. Не то, чтобы я его сильно пинал - на такое сил не было. Но он уже просто забыл - что такое общение с новыми людьми. Человек может умереть от информационного или сенсорного голодания. Или - от избыточности. Моё появление, манера говорить и вести себя, живое, активное напоминание об оставленном мире - взволновали Градяту, вызвали стресс. И сердце его не выдержало.

Усвоенная мною прежде истина: "Попадец - всем... абзец" - приобрела ещё один оттенок.

Прошло... сколько-то прошло. Наверное - много часов. Я уже "насношал ёжиков" до тошноты, обнаружил, с тоски, у себя третий глаз и как раз прикидывал - как бы его настроить на инфракрасный диапазон, как наверху заскрипело и грохнуло. Люк откинулся, оттуда начало опускаться на верёвке деревянное ведро.

-- Эй, вы тама. Жорево принимайте. Миска одна - не подеритесь. Гы-гы-гы...

Прежде всего - пайка. Два куска хлеба, миска с кашей и кувшин с квасом.

-- Жрите давайте. По-быстрому. И ложьте взад. Нам тута валандаться неколи.

Я отсел с едой к стенке и громко уточнил. В сторону невидимого стражника в дырке в потолке:

-- А придётся. Сосед мой, Градята, нынче ночью богу душу отдал. Слезай, дядя, покойничка вынимать будешь.

Пауза, поток междометий, упоминания родительниц и прародительниц, различных отглагольных мероприятий с использованием мужских и женских половых органов. В том числе - и с возвратными формами. Не только: "я - тебя", но и "я - себя". Как вариациях "Конька-горбунка":

"Средний был гермафродит:

Сам - и трахнет, и родит".

Грамматически интересно звучало смешение в одной фразе совершённых, продолженных, инфинитивных и пока лишь обещаемых... действий.

Вот же: филфака в Москве ещё нет, а филологи с факерами - уже есть.

В поруб всунули факел, от тусклого света которого мои, отвыкшие уже глаза начали слезиться. За коптящим факелом смутно просматривалась бородатая морда с выпученными глазами. Потом её сменила другая такая же. Братья-близнецы? - Нет, просто общее дело во славу родины делает людей похожими. Особенно, когда это дело - тюрьма, а родина - Москва. В смысле: подворье бояр Кучковичей.

Морды принадлежали дуракам: опущенный вниз факел даёт пламя по рукояти - чуть бороду не сожгли. Увы, дурость стражи имела свои пределы: я уж размечтался, что они всё тут бросят и побегут начальству докладывать. А я, тем временем, по верёвочке... оп-оп и... Не свезло - ведёрко с верёвкой подняли, люк закрыли. И пришлось мне поглощать наш, с покойным Градятой, завтрак, обед и ужин, в полной темноте и в антисанитарных условиях - ложек, вилок и ножей не подали. Даже руки помыть - не предложили.

Предки, факеншит. Совершенно дикие, неопрятные люди.

Только я подумал об уместности чашечки кофе и сигары на десерт, как десерт пришёл сам: человек 6 ввалились в поруб по принесённой лесенке и стали тыкать в меня острым и железным. Задавая идиотские вопросы:

-- Ты почто невинную душу загубил?!

Мои попытки указать на логическое противоречие:

-- Так вы невинные души в порубе держите?!

Не привели к конструктивной дискуссии. Наоборот - к усиленному вентилированию помещения режущим и колющим.

Я, конечно, парнишечка боевой. Но - не ниндзя. И - не комикадзе. В одной руке - миска деревянная, в другой - кувшин глиняный. Для обоерукого боя - вполне. "Правильный" айкидот, в смысле: мастер по айкидо, способен обездвижить противника любым подручным предметом. Но против шести здоровых мужиков в замкнутом пространстве... Вот был бы я прирождённый триметиламинурист высокой концентрации - дунул бы на них. Чем-нибудь... Из откуда-нибудь... Они бы нюхнули и умерли. В муках, удушье и отвращении.

А так пришлось забиться в уголок и кричать истошно:

-- Дяденьки! Не виноватый я! Он сам подох!

"Дяденьки" покрутили труп, явных следов насильственной смерти не нашли, и перестали обращать на меня внимания.

Я уж было... типа - они с ним возятся, а я по лесенке... Но там, наверху - оставалось ещё несколько дяденек. Судя по голосам - трое-пятеро. Столько народу одолеть деревянной миской... Даже с глиняным кувшинчиком... Не, не рискну.

Напоследок они забрали у меня посуду и удалились.

Какие они... жадные! Хоть бы лесенку оставили.

Ж-жадюги!

Шутки-шутками, но ситуация у меня... выходов не просматривается. Понятно, что Андрей будет меня искать. Точнее - он будет искать свою экс. Ну, и меня за компанию. Феодор очухается, проморгается и тоже будет искать. Аналогично: Софью и чудака, который к ней подлез в Ростове. Как быстро они найдут? Недели? Месяц? Кто первым? И каково будут решение "кладоискателя" в отношении меня? А ведь есть ещё местные "кладохранители". Которые тоже чего-то могут решить.

Человек умирает не мгновенно. Но - быстро. Уж я-то теперь, после вляпа в "Святую Русь", очень хорошо это знаю.

Первыми прорезались "кладохранители". Вдруг распахнулась ляда и всунувшаяся слегка припаленная борода рявкнула:

-- Ну, ты! Хрен лысый. Лезь сюды. Твою... Лестницу прими. Мать...

Я всегда был большим поклонником хорошего литературного русского языка. Помнится, как-то подходит ко мне, в одной из бывших советских столиц, нищий. И - излагает. Личные обстоятельства и вытекающие из этого следствия. Конструкции фраз, словарный запас, интонационное богатство... я прослезился! Высыпал из кошелька всё, что там звякало, и по-русски, широкой, нескудеющей дланью...

Так, эту историю - в другой раз. Пока у меня глаза слезятся от света факелов. После сплошной темноты поруба - просто больно....

Немолодой мужичина, прилично одетый, тяжко сидел в углу застенка, прикрыв глаза и полу-отвалившись на стенку. Видать, хорошо вчера набрался: перегар пробивает даже запахи пытошной. Тяжело человеку. Чуть было не посочувствовал. Хотел уж. Как и положено по вежеству, осведомиться о здоровье, как спали-почивали, здоров ли твой скот... а баба...? Но он приоткрыл глаз и лениво махнул рукой.

-- Привели? Ну и славно. А посадите-ка злодея в дыбу.

***

Дыба...

"как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!".

Увы, и тут мы не знаем своих корней.

В "Святой Руси" дыба - совсем не то, что вы подумали. На нашу дыбу - не подвешивают, в неё - сажают. Через полвека в договоре со шведами будет указано:

"если русин окажется виновным, то в дыбу его не сажать, а отдать на поруки; если же поруки не будет, то посадить его в железо".

По сути - колодки деревянные. Средство фиксации изучаемой особи в неудобной форме. В "неудобной" - для исследуемого экземпляра. Также: лёгкое наказание за мелкие правонарушения. Анти-хулиганское устройство:

"кто силою в судебню влезет или придверника ударит, то посадите его в дыбу".

Это когда сказано: "Прошу публику очистить зал заседания суда", а "публика" - не понимает.

Основной смысл применения: исполнение наказания. Для допроса - чисто вспомогательно. "Чтобы не бегало". Что и отличает исконно-посконную конструкцию от более поздних реализаций-синонимов.

Второй известный тип дыбы - европейское "ложе".

Исследуемый образец укладывают на ложе, связанные за кисти над головой руки, привязывают к вороту. Лодыжки - к другому. И крутят. Как ни странно - в разные стороны.

"При вращении валиков верёвки тянулись в противоположных направлениях, растягивая тело и разрывая суставы пытаемого. В момент послабления верёвок пытаемый также испытывал ужасную боль, как и в момент их натяжения. Иногда дыба снабжалась специальными валиками, утыканными шипами, раздиравшими жертву при протягивании".