Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

-- Понаехали тута всякие! Даже и в порубе спокою нету!

отполз куда-то в темноту.

Я же сделал то, чего был лишён все эти дни - вытянулся. Прямо на этой грязной, неровной, холодной земле. Во весь рост.

Завёл руки за голову, и стал проверять: а весь ли я цел, а всё ли у меня на месте? К моему удивлению - даже кое-что лишнее появилось. Слева под рёбрами болит чего-то. Поджелудочная железа? Ну здрасте! Рано мне ещё. Не по моим годам.

Точнее - не по годам моего тела. О! А вдруг у него, у тела моего, это врождённое? Типа - наследственное. Или - следы тяжёлого детства, случившегося до моего вселения?

Интересно, а что делают попандопулы, когда вляпываются в тела инвалидов? Пара-попандопулизм... как-то не встречалось. Мы ж такие! Мы ж все исключительно здоровые. Как олимпийцы. Не в смысле движения - там тоже больные, а в смысле - боги Древней Греции. Хотя те тоже мучились. Гефест, к примеру, хромой. А Зевс вообще - головой рожал.

Вот, представьте, вляпались вы в тело с ярко выраженной метатесиофобией. И как тогда прогрессом заниматься? Чуть-что новенькое - сразу в обморок. "Заболевание несовместимое с жизнью". В смысле - с жизнью инноватора-прогрессора.

Или, к примеру, наследственная триметиламинурия. Это когда в организме накапливается триметиламин, который, выделяясь вместе с потом, создаёт характерный запах - пахнет тухлой рыбой, тухлыми яйцами, мусором или мочой. Аж глаза режет. Тут в обмороке - все окружающие. И как из такого тела ощастливливать всё человечество? - Только по переписке. С предварительным проветриванием и прополаскиванием каждого "ценного прогрессивного указания".

Резкий подъём перекатом... о-ох... позволили выявить у себя ещё и рёбра. В двух местах. Не считая свеже-ободранных коленей. После чего сел у стеночки в позу лотоса, представил себе бесконечное тёмное полотно - а чего его представлять? И так темно как у... мда. И стал доводить себя до душевного равновесия путём телесного закипания. В смысле - поднимая температуру тела до выступления пота.

-- Эй, а ты хто?

Факеншит! Кажется, я смогу закипеть и без физзарядки! Придурок! Человека на краю нирванной нельзя пугать - свалюсь в эту ванную.

-- Иван.

-- Ага. Ну. А хто?!

Нет. Не дадут. Медитирование с пропотением и выпадением в транс - отменяются.

-- Гонец. Князя Андрея.

-- Хи-хи-хи... А я - строитель. Князя Андрея.

Во блин! А я думал по запаху - тот чудак, который в русской классике пирогами с тухлой зайчатиной торговал. А, да - того же потом князем назначили. Хотя тоже - должны были посадить.

-- И что ж ты такое Андрею построил, что тебя в поруб сунули?

-- А ты не замай! Ты не знашь - так молчи!

Градята возмущённо запыхтел. Но желание потолковать со свежим человеком оказалось сильнее кратковременной обиды:

-- Я ему вот эту крепость поставил. Понял?! Сам! Вот этими руками!

-- Что, сам-один? Всю крепость?

-- А? Не. Ну. Я, это, крепостником был. Городничим.

Кем-кем?! А я-то думал, что крепостники и городничие - совсем другие. Первые должны быть садистами, вторые - взяточниками. Хотя дядя вполне может быть и тем, и другим. Или - несколько некорректно термины применяет.

-- Не городничим, а городником.

Не - огородником, не - городошником, не городителем... Я уже так хорошо знаю здешний русский язык, что даже осмеливаюсь поправлять туземцев.

-- А, один хрен.

-- Богато, поди жил?

-- А то! Что по "Правде" - Андрей всё дал. Да ещё серебра втрое. За спешность да за дожди.

***

Статья 96 "Русской Правды" задаёт нормы оплаты строителям городов:

"А се закладаюче городъ. А се уроци городнику: закладаюче городню, куну взяти, а кончавше ногата; а за кормъ, и за вологу, и за мяса, и за рыбы 7 кунъ на нед?лю, 7 хл?бовъ, 7 уборковъ пшена, 7 луконъ овса на 4 кони; имати же ему, донел? городъ срубять; а солоду одину дадять 10 луконъ".

Вот за каждую "городню" - звено крепостной стены, Андрей и платил серебром втрое. Компенсируя, тем самым, сокращение понедельной оплаты из-за спешки. И стимулируя работать в дождь: крепость поставлена "не в сезон": конец осени - начало зимы.

***

-- А сюда за что?

-- Дык... эта... Петьке морду спьяну подровнял. Пердиле Степановичу. Ой! Звиняте! Обуяный бесом винопития поднял руку свою предерзостную на светлый облик нашего пресветлого, пречистого и блаженнейшего Петра, дай ему господи, долгие лета, Степановича!

Последняя фраза была произнесена громко, почти криком, куда-то вверх. Там что-то скрипнуло, стукнуло и зашуршало. После паузы снова раздался голос моего визави. Почти шёпот:

-- Ушли. Придурки. Ироды-каины. Ползи ко мне. Вдоль стеночки ползи. Покалякаем.

Сползаться с собеседником... прежде доводилось. Но только после ударных доз алкоголя. А вот "на сухую"... Сколь же многому научила меня "Святая Русь"! И продолжает.

Чисто для коллег, мало ли что, вдруг кому так же ползать придётся: важно в конце подползания не наступить на оппонента. Не надо втаптывать его в грязь. Он же, вместо связного оппонирования и дискутирования - просто бессвязно материться начинает! Оно-то и в моё время не все понимают... И здесь с первого раза - не удалось.

Градята по-визжал, я по-извинялся. Нудно и долго. Но мы в порубе - спешить некуда. И деваться нам друг от друга... и от его "триметиламинурии"...

Хорошо Жванецкому советы давать: "Не нравится запах? Отойди, не стой!". А если я - уже? В смысле - не стою, а сижу? В обоих смыслах этого слова. - Тогда - "дышите ротом"?

Подышал. Потом пошёл задушевный разговор. Он рассказывал про баб, и как хорошо у него с ними получалось лет десять назад, а я дышал ртом и интересовался подробностями нынешней кормёжки и прежней фортификации.

***

Боголюбский построил здесь, на холме в устье Неглинной, деревянную крепость. Она объединила существовавшее старое мысовое укрепление и огороженное предградие - разделявший их ров был засыпан. Для укрепления поречных косогоров Неглинной были применены "крюковые конструкции". На поперечных покладках с крюками на концах были уложены дубовые бревна. Крюк держал бревно и не позволял ему смещаться под напором грунта. На крюковых конструкциях строительство стен можно было вести по прямой, не считаясь с микрорельефом, чувствительным для рубки стен из венцов. Сама стена крепости середины XII века представляла собой разгороженные продольными и поперечными стенами клети-"городни" (их найдут при рытье котлована Дворца Съездов).

Эта крепость именуется в источниках еще не "кремлем", а "кремником"; слово "кремль" впервые встречается в Тверской летописи под 1315 г.

Позже, при Иване Третьем, Алоизио да Карезано, строивший западную сторону новых, кирпичных уже, стен, снова, ещё дальше, вынесенных к Неглинной, перебросил арочные перемычки вдоль обрывистого берега, которые сравняли неровности почвы и лишь затем стал возводить стены. Он спрямил стены этого фасада, вывел их на одинаковую высоту, а длинные прясла "облокотил" на прямоугольные башни.

***

Уже устраиваясь у стены и отходя ко сну, вспомнил вдруг рассказ одного советского классика-фантаста. Сюжет начинается с того, что здоровый мужик из разинских атаманов попадает в подземелья Московского Кремля. Где его и мордуют. Потом палачи делают перерыв и кидают атамана в камеру. А там дедок какой-то, уже совсем не самоходный. У казака было редкое имя - Алмаз. А дедок...

-- Слышь, Градята, ты часом не инопланетянин?

-- Чего?!

-- Ничего, проехали.

-- Куды?!

В той истории казак на себе таскал энелошника по подземельям Кремля. Потому как космо-пришелец, попав в руки московским катам - ходить уже не мог. Но видел в темноте. И сквозь стены. И видел он...