Тысяча и один призрак

На другой день сторож в слезах рассказал о королевских похоронах, которые он видел, и на которых он, бедняга, один присутствовал, и предсказал, что разоренные гробницы будут поставлены на место и что, несмотря на декреты Конвента и на работу гильотины, Франция доживет до новой монархии, а в Сен-Дени будут новые короли.

За это предсказание бедняга попал в тюрьму и едва не угодил на эшафот. А тридцать лет спустя, 20 сентября 1824 года за той же колонной, где он видел привидение, он мне говорил, дергая меня за полу платья:

— Ну, что, господин Ленуар, я вам говорил, наши бедные короли вернутся когда-нибудь в Сен-Дени, я ведь не ошибся?

Действительно, в тот день хоронили Людовика XVIII с тем же церемониалом, какой сторож видел тридцать лет тому назад.

— Объясните-ка это, доктор.

Глава десятая. АРТИФАЛЬ

Доктор молчал. То ли его убедили, то ли, что вероятнее, он считал невозможным ставить под сомнение авторитет такого лица, как кавалер Ленуар.

Молчание доктора дало возможность другим комментаторам принять участие в споре: аббат Мулль устремился на арену.

— Все это утверждает меня в правильности моей системы, — сказал он.

— А что представляет из себя ваша система? — спросил доктор, очень довольный, что может вступить в спор с менее сильными спорщиками, чем Ледрю и кавалер Ленуар.

— Мы живем в двух невидимых населенных мирах: один — адскими духами, другой — небесными; в момент нашего рождения два гения, добрый и злой, занимают свое место около нас и сопровождают в продолжение всей нашей жизни; один вдохновляет нас на добро, другой — на зло, а в день смерти овладевает нами тот, кто берет верх. Таким образом, наше тело попадает во власть демона или ангела. У бедной Соланж одержал победу добрый гений, и он-то прощался с вами, Ледрю, при посредстве немых уст молодой мученицы; у разбойника, осужденного шотландским судьей, победителем остался демон, и он-то являлся судье то в образе кошки, то в платье курьера или под видом скелета, и, наконец, в последнем случае, ангел монархии мстит за святотатство и за осквернение гробниц, и, подобно Христу, явившемуся униженным, показал бедному сторожу гробниц будущую реставрацию королевской власти и показал эту церемонию с такой помпой, как будто фантастическая церемония происходила в присутствии всей будущей знати двора Людовика XVIII.

— Но, господин аббат, — сказал доктор, — вся ваша система основывается, в конце концов, на убеждении.

Конечно.

— Но убеждение это для того, чтобы быть достоверным, должно опираться на факт.

— Мое убеждение и основывается на факте.

— На факте, рассказанном вам кем-либо из тех, к кому вы питаете полное доверие?

— На факте, случившемся со мной самим.

— Ах, господин аббат! Пожалуйста, расскажите-ка этот факт.

— Охотно. Я родился в той части наследия древних королей, которая теперь называется департаментом Эн, а когда-то называлась Иль-де-Франс. Мой отец и моя мать жили в маленькой деревушке, которая расположена среди леса Вилье Коттерэ и называется