Магистериум морум (СИ)

Пещера Пакрополюса была велика и горяча. С потолка, правда, покапывало, по углам поддувало... Зато – близко к правительственной резиденции.

– Я слыхал, вы починили зеркало? – спросил бес, озираясь и измеряя кубатуру жилища Пакрополюса своими завидущими глазами. – У меня есть к вам деловое предложение. Конечно, мы, бесы – это как бы, не черти, но у нас, у бесов, тоже налажены в Серединной Земле некоторые связи. Мы поможем вам отыскать и вернуть Алекто.

– А что взамен? – нахмурился Пакрополюс, абсолютно не верящий в альтруизм себе подобных.

– Пустячок, – заулыбался бес. – Отдайте нам голову людского мага.

И тут яд подействовал, наконец! В голове Пакрополуса взошло солнце, и он прозрел на всю глубину собственного идиотизма.

Что было с ним ночью? Он включил зеркало, увидел в нём лицо некого человеческого мага и решил, что так и нужно?

А кто этот маг? И почему зеркало активировалось именно рядом с ним? Что это за местность была в нём, в конце концов?

И кто вообще знает, где должно было пробудиться зеркало? Почему не в столице людей, где Совет магов собрали бы в одночасье?

Что за чертовщина? Неужели опять происки чертей, потерявших трон, но не желающих расставаться с властью в Первом Адском круге?

Демон с тоской уставился в пустую чашку. О, эта утренняя головная боль!

Однако нельзя было показывать растерянность и слабость: бес так и сверлил Пакрополюса своими острыми глазками.

– С одной стороны… – глубокомысленно промычал демон. – Человеческий маг есть просто человечек. Что он на вселенских весах, в сравнении с Девой Алекто? Но не всё так просто, мой «друг»…

Пакрополюс дёрнулся было угостить незваного гостя контрабандным ядом, но пожадничал и широким жестом пригласил его посидеть у кипящего в углу пещеры источника. Сернистые пары – тоже прекрасное угощение, не так ли?

– С другой стороны… – продолжал он, усаживаясь поудобнее. – Это, я полагаю, самый великий из низких людских магов, ведь зеркало привело нас именно к нему…

Бес поморщился, засучил ногами, но Пакрополюс уже увлёкся речью и витийствовал, не замечая, что гость совсем не рад его словесной игре.

– …а Алекто – всего лишь женщина, что серьёзно облегчает её ценность. Что есть женщина – как не средоточие неумеренности, глупости и стремления к роскоши?

Пакрополюс закинул ногу на ногу (если его нижние конечности можно было назвать ногами) и приготовился осветить вечную тему – бедные демоны (черти, бесы, големы) и их адские бабы.

Бес оскалился и даже несколько осатанел. Похоже, мыслями и зрением он переместился сейчас в совершенно иное место, что было обычным делом в Аду. Не хочешь слушать собеседника – загляни в соседнюю пещеру. Вдруг там женская баня?

– Что есть баба, как не скопище пороков? – старый демон погрузился в воспоминания, и губы его растянулись в сладострастной улыбке. – С такой точки зрения, согласитесь, «друг мой», даже презренный человечишко, будучи мужеского полу…

Бес ожил, нервно завертел головой, но снова остекленел глазами, опять переключившись на что-то во вне. Потом заморгал и спросил коротко:

– Сколько?

– Сатана повелел нам спасти Алекто и наказать похитителя! Если похититель – человеческий маг, могу ли я сокрыть его от Сатаны? – Пакрополюс не спешил с аргументами. Он планировал торговаться с бесом всю долгую неделю ожидания приезда людского Совета магов.

– Бес поёрзал нетерпеливо. И вдруг взвыл, в ужасе растопырив невидящие глаза:

– Убей мага! У тебя есть зеркало! Убей его!!!

С высоты церковного алтаря на магистра Фабиуса мрачно взирал служитель церкви Сатаны. Бледный, тревожный, похожий на летучую мышь в своём подобии плаща. Он был явно обеспокоен творившимся на площади. Значило ли это, что и Отец людей Сатана был обеспокоен бунтом в Ангистерне? Или служитель его имел собственное мнение?

Фабиус коротко кивнул священнику, прошёл через круглый алтарный зал и скрылся за чёрным гобеленом, что отделял одну из особых комнат. Маг знал их все (церкви были устроены единообразно), и выбрал ту, что вела к клетками, где сидели вороны, опутанные волошбой. Эти птицы были способны лететь к заданной цели, не принимая пищи и не теряя направления, пока не падали мёртвыми.

Он выбрал одну из шести, самую крепкую, с мощным клювом, достал из клетки и посадил на руку, защищённую перчаткой. И тут же услышал приглушённые крики и шум. Неужто толпа, потеряв всяческий страх, пытается ворваться в церковь?

Маг нахмурился, вспомнил про оставленного во дворе Фенрира, про мальчика, которого бросил на Кровавой площади, вручив ему повод чубарого…

Он быстро миновал короткий коридор, нашаривая свободной рукой магистерский амулет, и нырнул головой за занавеску, глянуть, что там, в алтарном зале? Не ломятся ли в него со двора бунтовщики?

Не увидев ничего особенного, маг с вороном на руке вышел в круглое нутро церкви, где крики стали ещё слышнее, подошёл к высоким дверям во двор, таясь, выглянул наружу.

Отец наш Стана! У церковной ограды столпилось уже столько орущей черни, что не видно было земли. Пестрота лиц, крики, сливающиеся в единый звериный рёв...

Фабиус потряс головой – искажённые гневом, лица казались ему похожими друг на друга. Они были изуродованы единой гримасой, печатью зла на челе. И мерзкий запах витал над ними: запах подступающей к горлу крови!

Как это вышло так скоро? Пока маг был на площади, призывы к бунту показались ему слабыми и беспомощными.

Фабиус сосредоточился, обостряя магическое зрение, машинально потянулся разумом к инкубу, и видение его улучшилось необычайно. Он заскользил по приблизившимся лицам и… отшатнулся. Ворон с шумом слетел с его перчатки, тяжело опустившись на мозаичный церковный пол.

В толпе взмётывались палки, к небу взлетали клочья пёстрой одежды. Фабиус молился и смотрел, снова давая окрепнуть демоническому зрению.

Теперь он был в самой гуще событий и видел, как на Кровавой площади жестоко убивали двоих. В плащах магов. Но фибул, указывающих на ранг, разглядеть было невозможно. Всё происходило слишком быстро. Люди топтали упавших ногами. Те, кому не досталось такой сомнительной удачи, разрывали в мелкие клочья брошенную в толпу одежду.

Фабиус смотрел.

Магистр не боялся смерти – он и раньше знался с ней накоротко. Но сейчас он тяжело дышал, пот тёк с висков, руки подрагивали.

Он видел! Видел зрением инкуба в толпе, среди мужчин и женщин, рыбаков и торговцев, плотников и бродяг… чертей, бесов и ещё какую-то трудно распознаваемую человекоподобную нечисть! Их лица двоились в глазах, но всё явственней через личины проступали рожи!

Адских тварей было много. Не меньше трёх или четырёх дюжин. Одетых в людские одежды, кричащих по-людски. Наверное, давно и славно живущих в тихом городе Ангистерне, городе трёх висельников!

Они были свои в нём. И лишь близость церкви, да колдовское зрение, данное магу Борном, позволили сорвать с тварей человеческие маски!

– Убей мага! – заорал вдруг кто-то длинно, гулко, протяжно.

И крик этот был колдовским, сильным, нечеловеческим. Он прозвучал из пустоты междумирья, разрезал воздух, как нож!

Толпа колыхнулась в такт ему и как заговорённая потекла на церковь, ломая ограду.

Фабиус оглянулся, ища пути к отступлению, и с изумлением узрел, как равнодушный и отрешённый, как ему и было положено, священник надвигается на него с топором!

Магистр оказался зажат между беснующейся толпой, готовой ворваться в церковь, и занесённым лезвием. Пальцы его сжимали амулет, но заклинанию нужно было время, а у него не было сейчас и мгновений.

Фабиус уклонился от удара, теряя дыхание, и понял, что не успевает…

«Аd modum!» – прозвенело в висках.

Детское заклинание, позволяющее творить по образу и подобию. Два слова, с помощью которых его сын, Дамиен, создал в колдовской башне саламандру.