Утренний хоббит

Стрелы вжикнули почти одновременно. Над вторым плотом замелькало, на глазах превращаясь в гигантский веер, что-то блестящее, во все стороны полетели светло-зелёные пупырчатые ошмётки.

– Айна топором махает, – хладнокровно пояснил следопыт, неторопливо перезаряжая арбалет. – А вот Живчику не повезло…. Главное, я же не хотел брать его в это плавание! Как будто предчувствовал.

Томас перевёл взгляд на первый плот. Бродяга оказался прав: только дубовые брёвна, испачканные кровью…

– Эй, амазонка! – громко прокричал следопыт. – Я к кому обращаюсь?! Айна, так тебя растак! Бросай свой топор! Бросай, кому сказано! Вот, молодец. Успокоилась? Теперь бери в руки весло и греби…. В другую сторону греби, недотёпа! Молодец. Ещё давай, ещё…. Томас, хватайся за брёвна! Вытягиваем…

Кот, вся одежда которого была вымазана противной светло-зелёной слизью, по-прежнему лежал на брёвнах и, тихонько постанывая, одной рукой бережно поглаживал другую.

– Он что же, всё-таки тяпнул тебя? – ужаснулась Айна. – Ну-ка покажи левую руку! Немедленно разожми кулак!

На четырёх пальцах Кота – за исключением большого – отчётливо виднелись отпечатки острых зубов. Сами же пальцы стали багрово-синими, а их кончики и вовсе – почернели.

– Кто его укусил? – спросил Томас.

– Барад-Дилл, ужас, рождённый в недрах Мории и по подземной реке выбравшийся на земную поверхность, – скрипнув зубами от ярости, чуть слышно ответила девушка. – У него ядовитая слюна. Теперь придётся Котику отрубить пальцы.

– К-к-как отр-р-рубить? – подал голос Отто.

– Топором. Причём, прямо сейчас. Иначе – уже через десять-пятнадцать минут – кровь закипит, и ты умрёшь. В страшных муках.

– А к-к-кто? К-к-кто…

– Я и отрублю, – тяжело вздохнула Айна. – Никому другому не доверю. Придётся уж – лично…

Глава восемнадцатая

Отрубленные пальцы и хоббитанская нора

Томас оперативно развёл костёр и вскипятил воды в большой кастрюле, а Бродяга ловко нарезал на узкие и широкие полосы собственную запасную нательную рубаху.

– Быстрее, быстрее! – настойчиво торопила Айна, умело водя лезвием и без того острого боевого топора по шершавой поверхности прибрежного валуна.

После этого она – с помощью барсучьего жира, которым Томас пользовался в повседневной походной жизни для кухонных нужд – старательно отмыла в горячей воде от грязи и крови раненую ладонь Отто. Параллельно с этим Томас, следую указанием Айны, также тщательно очистил и протёр мокрой тряпицей лопасть одного из вёсел.

– А черенок весла сейчас не нужен, – подсказала девушка. – Смело отламывай его! Лопасть же положи вот на тот плоский камень, напоминающий столб – в половину человеческого роста…. Ага, правильно! Ну, мой усатенький, – обратилась к Коту. – Ты готов?

– Я…, э-э-э,…не знаю…, – промямлил Отто. – Может…

– Тогда пошли! – строго велела Айна, и в её голосе послышался звон булатной стали. – Времени почти не осталось…. Пошли! – обернулась к Томасу и Бродяге. – А вы, благородные господа, отойдите-ка в сторонку. Зачем смущать слабую и беззащитную девушку любопытными взглядами? Потом я вас позову. Лады?

Она достала из кармана штанов заветный пузырёк с желчью Красного Дракона, аккуратно вытащила керамическую пробку, бестрепетной рукой наклонила флакончик над своим боевым топором. Одинокая тёмно-зелёная капля устремилась вниз. Раздалось тихое шипение, лезвие топора тут же стало розово-алым…

– Тоже мне, нашлась слабая и беззащитная девушка, – с нескрываемым восторгом пробубнил следопыт. – Легендарного Барад-Дилла искромсала в тоненькую лапшу, а туда же…. Скромничает…

Томас и Бродяга отошли метров на двадцать-тридцать вверх по откосу речного берега, достали курительные трубки, пощёлкав кресалами, задымили, искоса посматривая в сторону «операционной».

– Это мы выбрали правильную позицию, – лукаво подмигнул Бродяга. – Сверху, как известно, наблюдать – удобнее всего…

Отто пристроил раненую руку на лопасть весла, лежавшую на плоском камне. Задрал голову вверх и, плотно прикрыв глаза, беззвучно зашевели губами.

– Закрой рот! – приказала Айна, встав у бокового торца столбообразного камня. – А теперь – задержи дыхание и замри!

Девушка глубоко вздохнула-выдохнула, зажмурилась и резко, по широкой дуге, взмахнула топором…. Томас и Бродяга тут же, не дожидаясь команды-зова, бросились вниз.

«Сейчас мы услышим душераздирающий вопль», – успел предположить про себя Томас. – «Наш дорогой Отто никогда не отличался хладнокровием и железобетонной выдержкой…».

Кот же – вопреки этому предположению – повёл себя на удивление мужественно: никаких тебе громких вскриков, болезненных причитаний и горючих слёз. Стоял себе, прикрыв глаза, возле камня-столба и лишь изредка нервно подёргивал правым усом.

– Какой же ты у меня молодец! Просто умница! – растроганно приговаривала Айна, ловко бинтуя левую руку Отто. – Очень мужественный и терпеливый! Самый лучший!

– Я знаю, – не открывая глаз, скромно ответил Кот. – Очень уж хотелось, чтобы ты не приняла меня за труса и слабака…

Рядом с мило воркующей парочкой валялся боевой гномий топор с окровавленным лезвием, а чуть в стороне от него обнаружились и беспорядочно разбросанные отрубленные пальцы, слегка похожие на варёные баварские сардельки.

– Похоже, друг мой Томас, что наша помощь здесь не требуется, – усмехнулся Бродяга. – Пойдём, займёмся текущими делами. Я надёжно закреплю на берегу плоты, смастерю новоё весло и разобью палатку. А ты приготовишь сытный ужин.

– А шалаш я всё равно смастерю, – сообщила им в спины Айна, а после короткой паузы добавила: – На две персоны…

Во время ужина Кот отсутствием аппетита не страдал, был бодр и весел, много шутил и каламбурил:

– Левая рука – ерундовая изначально. Кинжал, удочку и ложку я всегда держу правой рукой. Так что, ничего страшного не произошло. Кстати, – лукаво подмигнул Айне, – и обручальные кольца принято носить на безымянном пальце – именно – правой руки…

А вот Бродяга, наоборот, был хмур и неразговорчив.

– Какие раздумья одолевают тебя на этот раз, господин проводник? – спросил Томас. – Не носи в себе, поделись с народом. Оно, может быть, и полегчает. Если не секрет, конечно…

– Какие секреты между своими? Просто размышляю, что нам делать завтрашним утром. Идти к «Тёмной таверне» берегом, бросив здесь часть груза? Нормальный, в принципе вариант. За трое суток можно дойти…. Только вот, Кот меня беспокоит…

– Чего это – Кот? – возмутился Отто. – Я в полном порядке. Пойду наравне со всеми и обузой не буду. Честью клянусь!

– Так-то оно так…. А, может, и не так совсем…. Сейчас ты сидишь у костра.

Весь такой из себя сытый, отдохнувший и бодрый. А что будет с тобой завтра вечером, когда прошагаешь километров тридцать, а то – и все сорок? Причём, две трети из них – по вязкому болоту, в окружении голодных и злых комаров? Грязь может случайно попасть в рану, от усталости, того гляди, поднимется жар…. А ещё можно ненароком упасть в противную болотную жижу, поскользнувшись на мокрой кочке. Выбираться из трясины с одной действующей рукой – дело неприятное по определению…. Короче говоря: оно нам надо?

– Не надо! – покладисто откликнулась Айна. – Поплывём дальше на плотах, как и планировали изначально. Не вижу для этого абсолютно никаких препятствий.

– Подожди. А как же второй Барад-Дилл, который уцелел?

– Во-первых, он сыт. А, во-вторых, здорово напуган смертью первого…. Никогда ещё эти ненасытные и кровожадные уроды не получали такого достойного отпора! – гордо известила девушка.

– Может, ты и права, – недоверчиво покачал головой следопыт. – Ладно, рискнём. Где наша не пропадала?

«И «эльфийские воробьи» разлетелись – кто куда – ещё до заката. Только парочка осталась», – мысленно отметил Томас. – «Следовательно, шоу закончилось, и в ближайшие дни можно не ждать экстраординарных каверз…. В том смысле, что шоу, безусловно, продолжается, просто объявлен непродолжительный антракт…».