Змееныш

мучительно неуловимый сон, снившийся одновременно Люгеру и мокши. Именно поэтому сон был малопонятным и пугающим.

Отголоски слов и тени предметов скользили мимо и исчезали в гулком сумраке враждебного леса; фигура человека, в котором Люгер угадывал своего отца, появлялась ненадолго, а лицо всегда оставалось темным. Рядом с ним проявился бледный образ самки, вожделеющей и жалкой одновременно…

Как обычно бывает в снах, знание пришло к Люгеру из необъяснимого источника – он понял, что Люгер-старший побывал в Лесу Ведьм задолго до него и отдал или продал мокши тело Геллы Ганглети. Несмотря на зыбкость этого темного знания, у Стервятника не осталось ни малейших сомнений в том, что Гелла оказалась здесь именно так.

У него пересохло в горле. Кем же тогда был его отец? Чудовищем, распространявшим по миру зло, или безвольным интриганом, давно запутавшимся в чужих сетях?..

Мокши, казалось, был удовлетворен, насколько может казаться удовлетворенным насытившийся зверь. Его странные игры с бывшим каторжником подходили к концу.

В соответствии с никому не ведомым календарем мокши, приближалась дата Переселения. Белокожий старик рисковал, надеясь с помощью тела Стервятника приобрести свойства оборотней. Так не рисковал еще никто из его древнего народа. До сих пор Ведьмы были знакомы с земмурским колдовством только косвенно. Вместо раба, безропотно дожидавшегося своей участи, мокши нашел существо, насквозь пронизанное безымянной и чуждой силой, устремленной из прошлого в будущее.

Глава тринадцатая

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

Дурман развеялся, и Люгер неожиданно для себя обнаружил, что был самый конец осени – глухой и сырой промежуток между желто-коричневым умиранием природы и белым мертвенным безмолвием. Деревья-гиганты сбросили наружные листья и, казалось, превратились в исполинские восковые дворцы с сотнями искривленных ветвящихся башен, которые терялись в низких облаках.

Дни стояли холодные, а ночи были еще холоднее. Люгер, так и не получивший новой одежды, все чаще прятался в отведенной ему комнате с озером и колонией снотворных грибов. Как ни странно, температура тут всегда была сносной а ветви со светящимися листьями, растущие внутри дерева, оставались вечнозелеными.

С того времени, как Люгер впервые появился здесь, комната слегка изменила свои очертания – потолок стал чуть выше, в одном из углов наметился коридор, ведущий куда-то в глубь ствола, завесы из гибких ветвей, заменявшие двери, отвердели, и теперь требовались немалые усилия, чтобы раздвинуть их.

Слоту так и не удалось проникнуть в тайные помещения древесных жилищ мокши. Он не видел их святилищ, ритуалов и самых сильных проявлений их магии, так же как не постиг стремлений этого народа. В своих бесцельных сомнамбулических блужданиях по лабиринтам деревьев-дворцов Люгер доходил лишь до известных пределов, а дальше перед ним вырастали препятствия, которые могли преодолеть только мокши.

Когда старик вывел его из состояния полусна, голод снова стал донимать Люгера, и ему пришлось есть