Магистериум морум (СИ)

Он – человек, у которого не осталось ничего из далёкого прошлого. Он сам – это прошлое. Эхо ушедшего времени. Только голос мамы связывает его через время с самим собой.

А ведь он и не понимал раньше, что в ветхости своего внутреннего мира давно уже оторвался от тех, кто жил и умирал рядом. После смерти жены, сын постепенно стал единственной ниточкой, связывающей его чувства с чувствами живого мира. Всё остальное давно уже не радовало его так, чтобы удержать на натянутой струне бытия.

Ещё вчера ему казалось, что он пьёт жизнь полной чашей, щедро расплескивая на траву под ногами. Ещё вчера он думал, что понял суть смыслов, знает плату за равновесие и может держаться на плаву вечно. Но твердь Серединных земель только кажется устойчивой, на деле же – даже море спокойнее в шторм. Одной капли настоящего хватило, чтобы переполнить моря, одного прутика – чтобы сломать перегруженную спину вола.

Зато ему уже нечего больше терять. Нет в нём ничего, кроме текущей жизни, а значит, и демон ничего не сможет отнять у него свыше имеемого. Да, будет так, и будь что будет!

Фабиус встрепенулся и вернулся в себя.

Расширенным зрением, оставленном ему демоном, Фабиус увидел, как стражников, идущих к префекту, догоняет посыльный на рыжей горбоносой кобыле, как маракуют и спорят вояки уже впятером перед сломанными воротами в высоченном заборе префекта. Как ругаются со слугами, не желающими пускать их наверх, к господам.

Фабиус встал, прошёл через обеденную залу и открыл двери на лестницу, что прошлой ночью была завалена мёртвыми телами.

Мраморная лестница, лишённая уже испачканных кровью ковров, сбегала к порогу тусклой серой лентой. Внизу швейцар махал руками перед лицами стражников, надувал торжественные красные щёки, такие неубедительные в апофеозе суточной щетины.

Фабиус, не желая возвышать голос, направился вниз, вспоминая, кто стоял на каждой из каменных ступеней. Вот тут был худой и измождённый служитель несуществующего бога, вот здесь – бандит…

Стражник, спешивший к префекту с известием, заметил Фабиуса и замолчал. Потом замолчали и остальные.

– Что случилось? – спросил маг негромко, но так, что шумные посланцы сбились в испуганную кучу.

Наконец, вперёд вытолкали гонца:

– Доброго утречка, мейгир, – начал он, откашливаясь от волнения. – У Утренних ворот беженцы толкутся. Гутарят, что, мол, из Дабэна они. Префекту велели передать, чтобы сказал – пущать али не?

Стражник поклонился весьма изящно, но акцент у него был здешний, провинциальный.

Фабиус потёр лоб.

– Много их? – спросил он ещё тише, понимая, что флёр демонического сознания витает над ним и пугает людей.

– Эта… Много, мобуть, – пробормотал стражник. – Было бы три семьи, так решилось бы уж как-нибудь без префекта.

«И то верно», – подумал Фабиус.

А вслух сказал:

– Вели пускать. И пусть пришедшие из Дабэна встанут лагерем на Кровавой площади у церкви. Тех же, кто откажется, пусть доставят сюда.

Так магистр надеялся не пропустить в город вместе с беженцами новых крещёных или, того хуже, бесов, затесавшихся в толпу. Своих хватало. Тут и церковь не грех было представить пугалом.

– И пошли людей починить ворота!

Он не удержался, поднял голос. И понял, что больше ничего и не требуется, как не зададут теперь и вопросов. И даже к стражникам сейчас перейдёт от него часть силы и воли, что позволят им распоряжаться от его имени.

Маг вздохнул и ощутил, как судорогой усталости тянет плечи и спину.

Ему не нравилась та свобода, с которой демон давал ему свою власть над людьми. Фабиус не успевал уловить, как и когда тот входил внутрь него и покидал своё пристанище.

Магистр снова вспомнил песню, что плескалась в его памяти на самой глубине. Он надеялся, что это станет его защитой.

– Поторопитесь же! – бросил он стражникам и поднялся в залу.

Демон ждал.

– Продолжим? – спросил он.

Мол, я решил текущие людские проблемы, давай теперь займёмся расследованием.

Маг хмыкнул. Пожалуй, он тоже был весьма заинтересован в распутывании этого хитрого клубка с фурией и личинами мэтра Грэ. Чёртом стал префект или бесом – его нужно было поймать. Но как?

– Я бы начал с неё, – Фабиус кивнул на кошку. – Она была кем-то вызвана. Идеальный свидетель обвинения.

Демон, казалось, растерялся. Алекто в облике кошки мирно дремала под столом.

– Но как мы её спросим? – удивился он.

Фабиус пожал плечами:

– Ну, например, так, как это делает инквизиция. Подвесим над костром и будем задавать вопросы. Думаю, даже если тебе будет не по силам проникнуть в её мысли, она сумеет подавать знаки, вроде «да» или «нет». Пусть жмурится или прижимает уши?

Кошка, услышав, что её собираются подвернуть поджариванию на костре, проснулась и сердито зашипела. Демону, наверное, ничего не стоило поймать её за шкирку, как обычного зверя, но он медлил. А Фабиус понятия не имел, какие зубы у фурии в кошачьем облике – звериные или таки родные, адские?

Он обвёл глазами стол и заметил серебряное блюдо. Серебро было бы неплохой защитой от магической твари, особенно, если нужно всего лишь оглушить…

Фурия попятилась и прижалась к ногам инкуба. Шипение её стало жалобным.

Демон растерянно посмотрел сначала на кошку, потом на Фабиуса.

– Но она же всё-таки э-э… живая сущая… – пробормотал он. – У её жизни есть некоторая собственная ценность. Я не Сатана, чтобы судить её.

– Так мы и не будем, – Фабиус потянулся за блюдом.

– Нет уж, уволь, – поморщился инкуб и подался вперёд, словно бы защищая фурию. – Я не кошкомучитель. – У нас есть бандит и кошка. Почему ты выбираешь кошку?

– Потому что она ближе!

– Но в ней нет уже никакой угрозы!

Фабиус поднял бровь. Демон почему-то никак не хотел искать того, кто ВЫЗВАЛ Алекто. Он решил запомнить эту деталь, но пока не настаивать.

– Хорошо, – кивнул он. – Пусть тогда кошка поможет нам найти Барбра! Я видел его в трактире возле бойни. Не факт, что он сейчас там. Где он, Алекто? У тебя должна быть с ним какая-то связь, коль уж ты знаешь его?

– В твоих же интересах найти этого мерзавца! – подтвердил демон, глядя на кошку. – Иначе правителя Сатану убедят в том, что это ты самовольно нарушила договор. Конечно, я могу с помощью магического зрения обыскивать в городе дом за домом. Но метод это долгий. Ты можешь успеть за это время так свыкнуться с кошачьей личиной, что мы не сумеем оборотить тебя обратно!

Потрясённая кошка совсем по-человечьи захлопала глазами, а потом жалобно длинно замяукала.

– Ты понимаешь что-нибудь? – нахмурился Фабиус.

– Только образы, что она видела и желает показать мне. Они встречались в трактире, – перевёл демон. – А так же «Барбр» сам посещал её в гнезде, устроенном ею в лесу у городских стен. Но бес не глуп, и в трактире мы его уже не найдём.

– А тот, кто вызвал Алекто, может его найти?

– Вряд ли! – отрезал демон.

Фабиус нахмурился ещё больше, но промолчал. Подозрения его упрочились. Демон не хотел говорить о маге, вызвавшем Алекто. Или это не маг, а ещё один, загулявшийся по земле демон? Да сколько их тут вообще?

Он в раздражении уставился на тяжёлые шторы. Пора сорвать их, наконец! Уже рассвет лезет в окна, как пьяный ловелас к своей красотке!

Маг поднялся из-за стола, и тут же обширная шторина вздулась, лопнула пополам, и в ней открылось странного вида зеркало без рамы – гладкое и текучее, словно вода.

Фабиус, схватился за амулет, но и подался вперёд: он никогда не видел такого чуда!

Инкуб же в мановение ока оказался в углу у окна, за второй шторой, в недосягаемости от круглого блестящего глаза, который сначала пошёл рябью, потом прояснился и в нём появилась седая оскаленная морда. Это был злокозненный демон Пакрополюс, которому всё-таки удалось починить магическое зеркало.

Фабиус, не убирая здоровой ладони с кристалла магистерского амулета, шагнул к артефакту, всё ещё слегка волнующемуся всей поверхностью.