Магистериум морум (СИ)

Фабиус задумчиво покачал головой. Прав был демон или нет, обобщая так широко? Попадалась ли ему, человеку и магу, настоящая благодарность за спасение?

– Не можешь вспомнить? – оскалился инкуб и решил попробовать другой помятый пирог, с чирками.

Он взялся за него основательно, поначалу откусив вместе с глиняной сковородой. А потом уставился задумчиво на то, что открылось внутри.

– Неужели так же устроен и мир адский? – удивился Фабиус, не замечая, чем занят инкуб. – Ведь у его созданий нет души? Чем же тогда будет оскорблён спасенный, если в душу-то ему наплевать не смогли?

– Ну, тогда он посчитает, что ему ещё куда-нибудь наплевали, – задумчиво осклабился демон. – И вот в этом и есть наша с тобой основная проблема.

Он доел обесчещенный пирог вместе со сковородой и сидел теперь вразвалку, лаская длинными чуткими пальцами серебряный кубок. Сущий был мучительно похож на человека, если не замечать алых, искрящихся капель зрачков, краснота которых то и дело заливала и радужку.

Алекто – и та перестала его бояться, подсела к самым ногам и жевала тихонько буженину, брошенную им на пол.

Потрескивал разожжённый слугами камин, прогоревшие почти под корень свечи фыркали, захлёбываясь плохо стекающим воском. Было душно, благостно и странно. И мир замер на миг перед рассветом, чтобы насладиться этой небывалой картиной – маг и демон за одним столом, друг против друга, горячее вино и фальшивая кошка.

– Вот-вот покажется солнце, – произнёс Фабиус. – Надеюсь, ты не боишься рассвета?

Демон отрицательно покачал головой.

– С рассветом у нас добавится забот, – продолжал магистр. – Слуги собрали убитых и сложили их во дворе, раненые разбежались, но утром городская стража увидит тела и сломанные ворота, а потом тела увидят и горожане…

– Значит, надо починить ворота, – пожал плечами демон.

– Я не всесилен настолько, чтобы сращивать мёртвое.

– Ну так заставь того, кто утром придёт сюда первым! Я тоже не умею чинить ворота. Могу создать иллюзию целого, но простоит она недолго. Проще поработить сознание людей, и пусть они чинят.

Магистр потёр пальцами виски и покачал головой.

– Разве ты не можешь? – удивился демон.

– Могу… Но кого ты хочешь из меня сделать? – спросил Фабиус мрачно.

– Не я тебя научил этому, – пожал плечами инкуб. – Раз ты умеешь – ты уже есть то самое чудовище, каким пугаешь себя сейчас. Но стоит ли бояться того, что уже свершилось?

Фабиус снова качнул головой, и демон встал в раздражении.

– Сегодня ночью ты убивал многих людей! – рявкнул он.

– Я убивал разбойников!

– Ты успел свершить над каждым какой-то суд, согласно вашим примитивным людским законам? – Демон сделал глубокий вдох, дабы умерить гнев и не покалечить мага своим разгорающимся дыханием. – Ты точно знаешь, смертный, какие внешние признаки определяют в человеке принадлежность к «разбойникам»? И знаешь, что все «разбойники» обязательно должны умереть?

– Это были бунтовщики! Они ворвались в дом префекта, чтобы… Чтобы…

Маг запнулся. Уж больно много ехидства было в глазах инкуба.

– Что бы «что»? – переспросил тот. – Только отбрось оценки. Что именно они хотели сделать, если не ударяться в пафос? Разве они шли сюда разорить дом или изнасиловать служанок?

– Но они это сделали!

– Но шли-то они сюда, чтобы установить справедливость так, как они её понимают!

– А установили разор и насилие!

– Вот именно, – кивнул демон и сел. – А префект, между прочим, сидел здесь, чтобы надзирать за порядком, а не воровать вяленую рыбу. И? Мы убьём с тобой всех, подчистую? А что мы будем есть завтра?

Фабиус понял, что демон в запале полемики апеллирует к нему, как к сородичу, тоже питающемуся душами людей, и в ужасе закрыл лицо руками.

Он не хотел больше спорить. Он не был демоном, не жил вечно, и цели имел короткие. Вот сегодня – всего лишь... Что? Чего он хотел? Убив одних, защитить этим других?

Инкуб кивнул, прочтя его мысли.

– Так и сказал бы сразу: думать я не способен, но и ворота починить не могу. Это же насилие над людьми!

Фабиус поднял голову:

– Ну, да, да… Сейчас ты скажешь: «Цель оправдывает средства». Я читал «Полемику с демонами» Гремена Скорочадского.

– А что, есть и такая книга? – удивился инкуб.

– А ты как полагал? Ведь были когда-то времена, когда между людьми и Сатаной заключали Договор. Не дураки же сочиняли эти бумаги. Договор даёт возможность выживать не только вам, но и нам. Значит, паритет тогда найти удалось. Хоть люди и «не способны думать» по твоим демоническим меркам. А по мне так ты подменяешь мыслительный процесс поиском личной выгоды!

– Хорошо, – кивнул инкуб. – Тогда говори, что предлагаешь ты?

– Для этого я должен знать, что тебе от меня нужно!

– Обещаю, что расскажу тебе, когда мы остановим твой бунт и разоблачим перед моим Адом мерзавца, который орудует в городе.

Глава 18. Зеркало, которое врёт

«Ложь, подобно маслу, скользит по поверхности истины».

Генрик Сенкевич

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Фабиус посмотрел в окно, и глаза его закололо от усталости.

– Идут, – выдавил он.

И тут же явственно услышал, как гулко бухают по деревянному тротуару сапоги стражников. Лица их стали вдруг вполне различимы в утренней серости, и даже запах чечевичной похлёбки, что они ели на завтрак, коснулся его ноздрей.

Стражников было четверо. Усиленный патруль.

Фабиус подумал: а поставлен ли в ружьё городской гарнизон? И тут же его мысленный взор метнулся по соседним улицам, отыскал казармы, потом кашевара на площади у сборного пункта, куда уже тянулись нехотя или бодро уволенные и временно отпущенные. Город не мог кормить большую стражу, лишь в трудные времена собирали всех, приписанных к гарнизону. Это лишало городской гарнизон части боеспособности, но экономило налоги.

Едва Фабиус вспомнил о налогах, как взор его заметался по чьим-то кладовым и погребам, показывая места, где рачительные хозяева закапывали в горшках свои дигли и глеи, чтобы не платить городские налоги.

Он потерял ориентацию, дёрнулся, чтобы увидеть небо, и его тут же выкинуло из подземелий, но страшно высоко, выше птиц, в холод и ветер….

Фабиус попробовал спуститься вниз, продрог в облаках, заблудился в них. Он понял, что не понимает, где он, не может подчинить себе заблудившиеся чувства… И… закрыл глаза, зажал уши, пытаясь вернуться в самого себя.

Дар всевидения и всеслышания, снова данный ему демоном, застал магистра врасплох. Он не сразу сообразил, что с ним, позволил себе потеряться в образах и мыслях.

Наконец, магистру удалось добиться созерцания полной пустоты, овладеть своими чувствами.

Демон не мешал. Но и Фабиус не спешил возвращаться в дом префекта, туда, где сидело сейчас за столом его тело и таращилось в стену пустыми глазами. Маг ощутил, что пришло время создать некий противовес демону в своём собственном естестве.

Чтобы играть первую скрипку – нужно владеть инструментом. Чтобы владеть собой, нужно всегда помнить, кто ты. Найти стержень собственной воли, что-то такое, чего нет, и не может быть у демона. Образ. Воспоминание. Какую-то зацепку за свой собственный мир.

Фабиус вспомнил мать. Как гладила она его, шестилетнего, по голове и пела…Что же она пела тогда? Так невыносимо давно?

И вдруг в ушах у него зазвучало явственно, из самых глубин памяти:

Отцвела к морозу вишня. Полетели

Лепестки её как перья белой цапли.

И заснили все весенние надежды,

Лишь к утру они под солнышком откапли…

Так пела мама шестнадцать десятков лет назад. Уже и слова изменили с тех пор свой строй, кажутся неуместными и больными, и многие буквы рисуют теперь иначе, чем в книгах, по которым он учился. Да и нет больше тех детских книг. Рассыпались от ветхости.