Магистериум морум (СИ)

– Прочь, тварь! Пошла прочь!

Несколько потрясённый сценой успешного нападения воробья на кошку, инкуб вытаращил глаза. А магистр, собравшись силами, дёрнул Алиссу за спину и влепил Алекто хорошенькое заклятье, от чего её земной облик подёрнулся трещинами, затрепетал…

– О, как всё запущено, – весело сказал инкуб. – Такого и в книжках не напишут!

Алекто тоненько взвыла и грудой тряпья рухнула на поваленный стол. Её ткани усиленно морфировали, отыскивая безопасную форму. И, наконец, между ножек стола образовалась довольно крупная худая чёрная кошка. На иной облик сил у демоницы не осталось.

И маг, и инкуб, потрясённые случившимся, уставились на животное. Из рукава синего магистерского камзола, что так и носил демон, вылезла змея с толстой хитроватой мордой и тоже вперилась сонными глазками в Алекто.

– Доволен? – спросил мага инкуб.

Магистр только головой покачал. Он сам не понял, как сумел сотворить такое.

– Чабрец и вино, настоянные в серебре, – подсказал демон. – Ну и куча всего прочего. Страх, ярость… А ярость женщин – сродни таковой же кошачьей. Можно бы сесть сейчас и расписать всё произошедшее на магические фразы. И ты составишь новое заклинание. Вы же глупы и владеете магией, только подпирая её словесными костылями.

Магистр невесело усмехнулся. Не об этом он думал и не этого хотел. Да и до научной ли работы над заклинаниями ему теперь было? Но в глазах демона он заметил неподдельный интерес и кивнул, соглашаясь, что вполне можно было бы проделать такую работу.

И инкуб тоже кивнул и движением ладони в воздухе перевернул стол.

Алекто отпрыгнула с шипением, но недалеко. И опять приблизилась к столу коротенькими шажками. А потом жалобно замяукала.

– Похоже, она сама – никак… – пробормотал Фабиус.

– А ты её пожалей, фурию! – расхохотался демон.

Кошка мявкнула душераздирающе и, не мигая, уставилась на инкуба.

– Послужи-послужи, – сказал он, промокая рукавом слезящиеся от смеха глаза. – Я ещё подумаю, что с тобой сделать.

Красная слеза покатилась по его щеке, как капля ртути, сорвалась вниз… и исчезла в пасти змеи, разве что не замурлыкавшей от удовольствия.

– Это ты тоже превратил кого-то? – спросил Фабиус.

– Это? – инкуб погладил голову змеи пальцем. – Это мелкая адская тварь. Но ума у неё иногда побольше, чем у многих тварей высших. А фурию превратил ты, хотя у тебя даже в теории не хватило бы ни сил, ни умения.

Демон движением кисти расставил вокруг стола стулья:

– Садись. Вина опять нет, но тебе, я вижу, лучше.

– Я принесу, – тихо, но твёрдо сказала Алисса.

Глаза её были глазами человека, очнувшегося от долгого сна.

Алекто зашипела, но ретировалась в угол, когда женщина вынула из кармана передника тряпку и принялась протирать стол.

Демон цокнул языком:

– Похоже, вино таки будет! А ты не промах, маг!

Тень побежала по лицу магистра. Он смотрел на Алиссу, уверенно расставляющую посуду, которую поднимал для неё инкуб, а видел другую. С распущенными волосами и нежной белой кожей. Которую тоже обрёк на смерть. Алисса шла рядом с ним по лезвию, он должен…

– Только попробуй, – предупредил инкуб. – Женщина красива, и она меня развлекает.

Алисса, к удивлению Фабиуса, сделала книксен и, захватив кружки, отправилась вниз.

– Сильная женщина – большая редкость, наслаждайся маг.

– Странные у вас понятия о силе. Я полагал, что фурия, как тварь… Извини, как существо глубинного Ада…

– Ну, да, в теории она – сильнее меня, не будь… гм… такой бабой. Эмоции, маг. Нас, как и вас, обессиливают эмоции. А, может, у нас это и похуже. Ведь достаточно доли секунды, чтобы пробить защиту того, кто не уследил за нервами. Так что – не трясись. Женщину твою я не трону. Хотя бы потому, что кто ещё принесёт нам вина? А я начинаю находить в нём вкус. Садись же! И расскажи мне, наконец. Я устал ждать.

– Что я должен тебе рассказать? – удивился Фабиус.

Глава 17. Пять из пяти

«Добрый поступок может оказаться дурным поступком. Кто спасает волка – убивает ягнят».

Виктор Гюго, «Девяносто третий год»

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Магистр Фабиус закрыл глаза, и перед ним как наяву встала из памяти сцена прощания с сыном.

«…И пятое…» – сказал он тогда и запнулся.

Он хотел дать какое-то живое напутствие, чтобы сын не забывал, что отец помнит о нём, надеется на него. Но подходящих слов, чтобы не были они слишком мягкими, маг так не нашёл и завершил так: «Помни же, что я вернусь не позже конца осени, и хочу увидеть, что ты здоров и выполнил всё, что я тебе наказал!»

А потом Фенрир нетерпеливо ударил копытом. И Фабиус вскричал уже так, чтобы слышали все слуги: «Помни: теперь ты – хозяин замка и всех людей здесь и в долине! Будь же достоин этого!»

И конь взял с места в галоп. И ветер ударил в лицо и вышиб слёзы.

О том ли он хотел говорить тогда?

Демон молчал, наблюдая лицо Фабиуса. А потом ловко перекинул ногу на ногу и, оправив манжет движением изящным и словно бы привычным, сказал едва слышно:

– Он не видел.

– Что? – вскинулся магистр Фабиус.

Он и не собирался отвечать на вопрос демона о том, как и когда прибыл в Ангистерн. Картина прощания встала перед его глазами почти против воли!

– Твой сын, – размеренно и негромко пояснил инкуб. – Он не видел, что ты испытываешь страдание, расставаясь с ним. Более того…

Демон налил вина и бросил кусок буженины кошке.

На столе уже было, чего поесть. Алисса постепенно навела порядок на кухне, собрала слуг, и оттуда поднялся на трясущихся ногах паренёк с блюдом холодного мяса, репы и гороха. Уцелели и запечённые пироги, из тех, что не разбились вовремя кульбитов стола.

Кошка оскорблённо фыркнула и мясо есть не стала.

Маг медленно переводил взгляд с кубка – на глиняную сковороду с пирогом, со стола – на кошку. Он старался не думать о том, как сильно он не желает обсуждать с демоном свои семейные проблемы. И всё же лицо Дамиена, его блестящие, возбужденные глаза, его русые волосы, раздуваемые утренним ветром, он видел сейчас словно бы наяву.

– Он ждал. Ждал, когда ты уедешь, – сказал демон. – Я бы даже сказал, что он мечтал об этом.

Фабиус уткнулся глазами в столешницу, многократно скоблёную трудолюбивыми руками служанок. Ровную и плоскую.

Маг тоже мог читать по лицу, если любовь не застилала его вздор плотной пеленой. И потребовалась смерть сына, чтобы пелена спала с его, ещё таких живых в памяти, черт. Но кто такой этот пришелец из Ада, чтобы маг исповедовался ему?! Да даже бы самому Сатане!..

– А что случилось с матерью Дамиена? – спросил демон.

Магистр вздрогнул, и тени души его сомкнулись.

– Это допрос? – спросил он, поднимая сухие тёмные глаза.

– Это – взаимно полезный интерес, – пояснил демон.

– Не вижу тут никакой взаимности!

Пустой кубок отлетел в сторону, хоть его и не коснулась рука магистра, сорвавшаяся в ударе. Столешница отозвалась глухо и жалобно.

Фабиус резко поднялся, прошёлся вдоль стола, замер. Он не мог выйти вон и нарушить хрупкое равновесие, установившееся в доме. Вот он вспылит и выйдет вон? И что? Рассвет близок. Кто будет днём хоронить трупы и наводить порядок в городе, если этот слабый мир между ним и демоном нарушится?

Демон согласился помочь Фабиусу. Он что-то хочет от него. Значит, им нужно поговорить, каким бы трудным это ни казалось!

Но причём тут его сын и жена? Какое дело до них демону? Он сам выяснит судьбу сына и отомстит, если виновные существуют, а смерть не возьмёт его раньше. Но это – потом. А сейчас нужно подавить бунт и спасти город!