Служащие Ваитюру(СИ)

-- Так и поступим, -- оценила выбор друга Фанндис. -- Если у оставшихся есть какие-то предпочтения, высказывайтесь сразу же.

-- Или же забудьте о них, -- коварным шепотом подхватил Фаннар. -- Ваше решение будет единственным и изменению не подлежит.

Фанндис укоризненно скрестила руки на груди и покачала головой, но как ни странно, слова ее брата подстегнули оставшихся студентом: они вскочили со своих мест и сообщили о своем выборе. Не сговариваясь, девушки пожелали пойти с Фанндис, а парни с Фаннаром.

-- Ох, зря вы так, -- рассмеялся Тандри, обращаясь к студенткам. -- Женские физические признаки не означают женское же естество.

-- Естество? -- недоуменно переспросил Гриммюрграс.

-- Идемте уже. Расскажу по пути.

Глава 2

Под естеством Тандри имел в виду что-то вроде характера, и для примера привел Оуск, как яркую представительницу носителей женского естества. Фанндис, по его мнению, тяготела к мужскому. Гриммюрграс не мог ничего сказать по этому поводу, потому что так и не уложил в голове, что все-таки имел в виду парень. То, как он понял его объяснения, не позволяло полностью согласиться с выводом Тандри, но дискутировать на тему из незнакомой области -- все равно, что выйти на охоту с завязанными глазами: можно, конечно, и даже есть шанс одержать победу, но большая вероятность все-таки быть разорванным на мелкие кусочки.

А вот Ликафроун, похоже, обладал познаниями в психологии (или к какой науке относилась теория Тандри?) и активно с ним спорил. Увы, его доводы не облегчили Гриммюрграсу понимание вопроса, поэтому в какой-то момент он почти перестал слушать спорящих. Куда интереснее было узнать о них самих. И если о Тандри кое-что Гриммюрграсу было известно, то его близкий друг, Ликафроун, оставался загадкой. Он видел этого парня на парах, но тот особой активности не проявлял, а иногда даже откровенно спал, да и его письменная работа не вызвала особого интереса. Гриммюрграс даже вспомнил, что несколько удивился, увидев его среди пришедших на пробу, и пока тот не прочитал выбранный монолог, думал, что парень попал сюда по ошибке или с кем-то за компанию. Кстати, о том, что этой компанией мог оказаться именно Тандри, решить было невозможно: на лекциях и семинарах они не сидели рядом, да и на перерывах Гриммюрграс не замечал их вместе. И все же, слушая их разговор, он вспоминал Фаннара и Фанндис, а потому не мог скрыть улыбки. Впрочем, сейчас она была незаметна.

-- Кстати, у тебя очень хорошие реакции, Тандри, -- заметил Гриммюрграс, когда спор об "естествах" закончился.

-- А вы побудьте защитником своего факультета на Полигоне Ярости, и я посмотрю на ваши, -- не без гордости отозвался тот и не забыл добавить: -- Археологи, между прочим, уже два года разделывают остальные факультеты как орехи.

-- Между студентами происходит соревнование? -- уточнил Гриммюрграс, поскольку услышал о подобном впервые, и профессора, кажется, ни в чем таком не участвовали.

-- Ага. И мы доказываем всем, что археологи -- не рохли, вроде завкафедрой Орри, а вот вы как раз подходите под наш идеал. Причем я так считал и до того, как узнал о вас всю правду.

-- А еще это поможет в работе, -- влез в разговор Ликафроун, но как-то рассеянно, будто пребывал в своих мыслях и, услышав последние слова друга, решил отреагировать. -- Полевой, то есть, -- добавил он, осознав, что первая фраза звучит неоднозначно, а после паузы дополнил: -- Точнее, должно было. Теперь ни о какой работе, похоже, речи не идет.

-- Нас ждет более захватывающая экспедиция! -- возразил Тандри, не скрывая своего энтузиазма. Гриммюрграсу показалось, что парень не только забыл о причине, из-за которой должна состояться эта "экспедиция", но и о той ситуации, в которой они оказались, и почему сейчас шли почти в полной темноте.

-- Да, рассказ о ней звучит так же неправдоподобно, как и о любой другой экспедиции. Так почему бы и нет?

-- Ликафроун, ты тоже принимал участие в тех состязаниях? -- недоверчиво спросил Гриммюрграс: внешний вид этого молодого человека свидетельствовал как раз об обратном.

-- Шутите? -- ответил Тандри вместо друга, в его голосе прозвучали непривычно холодные нотки. -- Ликафроун -- гроза Полигона. Точнее, наш с ним тандем, но без него я добился бы лишь половины возможного. О том, насколько обманчива внешность, вы знаете лучше нас всех.

-- Но из пистолета стрелять я не умею, -- вступил в разговор сам объект обсуждения. Снова помолчал и решил добавить пояснений: -- На Полигоне мы стреляли из специального оружия. Может, разницы и нет.

-- Ну, его держат в двух руках, и стреляет оно очередью, -- принялся размышлять вслух Тандри. -- И все же нужно сравнивать на практике.

-- Оно стреляет шариками с краской? -- припомнил рассказы близнецов о Полигоне Гриммюрграс.

Студенты живо подтвердили.

-- Больно, когда попадает?

-- Ощутимо. А в лицо вообще опасно, поэтому существуют специальные маски.

-- Но с играющими грязно нужно вести себя соответственно, -- непередаваемым тоном заметил Тандри.

Гриммюрграс так и не смог понять, какие нотки услышал в нем: решительность, злость, мстительность, азарт, все сразу? Его настораживала такая реакция. Только недавно Тандри, казалось, не воспринимал угрозу, вызванную действиями Хюглейкюра, всерьез, но теперь он словно искренне ненавидел сошедшего с ума ученого и его прихвостней, будто насмотрелся последствий их выходки. Но пока улицы Норзура оставались прежними, если не считать погруженности во тьму: никто не ходил по улицам, не собирался в группы, не обсуждал случившееся. Возможно, привыкшие к порядку люди, для которых самым ужасным преступлением была кража объекта интеллектуального труда, решили, что их разыграли, и наутро электричество снова будет в каждом доме, а слова Хюглейкюра о метеорите и бункере станут пересказывать со смехом. Город спокойно спал, и даже Гриммюрграс почти поверил, что он с друзьями поднял бурю в стакане, и потому вдвойне странно было услышать в голосе Тандри подобные интонации. Или таким же тоном он говорил о своих противниках на Полигоне Ярости? Вероятно, Гриммюрграс смог бы найти ответ, прочитав его на лице парня, но такой возможности не имел.

Какое-то время они шли молча, Гриммюрграс обдумывал, как много ему с друзьями предстоит сделать до встречи Норзура с метеоритом. Изначальный план был прост: люди с помощью аппарата Фанндис учат основные фразы, в изучении языка им также помогают Гриммюрграс, близнецы и Тандри. Теперь к этому процессу точно можно было бы подключить и других студентов, участвовавших в спектакле, однако появилась трудность с самими учениками: услышав о наличии бункера, они скорее в нем увидят защиту, нежели в прыжке в бездну. Анализируя события вечера, Гриммюрграс подумал, что их план имел роковой недочет: не стоило им сначала обо всем рассказывать главам общества. Лучше бы в конце выступления Фаннар вышел на сцену, объявил зрителям и о метеорите, и о прошлом Гриммюрграса и тут же предложил бы решение. Фанндис же тем временем заперла бы глав в том кабинете и дала бы прослушать пленку, а затем сообщила бы, что остальные жители уже все знают. Так бы они опередили Хюглейкюра, и тот, возможно, отказался бы от своей затеи, а если и нет, то не произвел бы запланированного эффекта.

Почему они так поступили? Почему посчитали, что окончательное решение должно принимать именно руководство? Что ж, так или иначе, ответственность за спасение жителей Норзура теперь лежит полностью на них. А с выходкой Хюглейкюра появилось множество осложнений. Хотелось надеяться, что тот пошутил насчет отключения барьера, но Гриммюрграс отлично понимал, что это непозволительная роскошь.

Отвлекшись от мыслей, так и не придумав, как именно они смогут убедить людей, что именно самый экстравагантный способ спасения является единственно возможным, Гриммюрграс осмотрелся. Он не узнавал улицу, по которой они шли, и была ли виной тому темнота или же то, что он шел по ним впервые, сказать он не мог. Вскоре дома закончились, и дорога прямой стрелой прорезала поля, завершаясь огненным наконечником. Все трое замерли одновременно.