Магистериум морум (СИ)

Перепуганные и озлобленнее внезапными смертями товарищей, многие из них бросили грабёж и стекаются туда, откуда слышны голоса, к парадному входу в дом префекта.

Магистр не увидел, уцелела ли Алисса, жив ли конь. Ему хочется плакать, как плакал он в детстве над утопленными конюхом щенками.

Он поднимает сухие глаза к небу – но там лишь каменный свод.

– Нет никакого создателя – произносит он тихо.

– Это потому, что ты во тьме своих заблуждений, маг, вот и не видишь света, – смеётся сутулый. – Обрати к Нему помыслы. Он всеблаг. Он помилует всех!

– Что мне милость? – щурится Фабиус. – Души наши всё равно попадут в Ад. Иного пути для них нет.

– Есть, если ты уверуешь! – скалится сутулый. – Я видел тех, кто молился богу и умирал, и церковь твоя не краснела.

Бельма его, кажется, не выражают уже вообще ничего. Словно он видит в этот момент своего неведомого Создателя. Всеблагого и всемилостивого. А потому – не чувствует ни боли, ни страха.

Изуродованное лицо крещёного становится благостным и липким, или это кажется, Фабиусу, потому что к горлу его подступает рвота.

Вот если бы сесть, опуститься на этот грязный холодный пол, как на прекраснейшую из постелей?

Но демон медлит, и магистр врастет в мраморные ступени, как дерево в камень скалы, цепляясь каждым нервом, каждым ощущением тела.

– Маги много столетий обманывают народ! Нет никакого Ада! Есть сонмище бездомных тварей его! И маги подкармливают их душами, уверовавших в Ад! Поверь в Создателя, и душа твоя станет бессмертной! Как птица минует она адские пределы и устремится вверх! А уж там Всеблагой Создатель будет питать её своим светом. Вечное счастье после смерти ожидает тебя!

Бельмастый вдохновлялся безмолвием Фабиуса и врал всё громче.

«Какое бессмертие? О чём он? Где его доказательства?» – думал магистр, не имея сил отвечать. – Разве не видит он мощи слуг Сатаны? Церквей, растущих из семян его, словно деревья? Что может показать он? Где его небесные бессмертные души? Где эта смерть, не окрашивающая окна церквей Его?»

Однако толпа на пороге дома внимала сутулому всё трепетней. Ей не нужны были не доказательства, только сказки.

Среди десятков непогребённых трупов слова проповедника звучали особенно торжественно и обнадёживающе. Пожалуй, можно было даже не хоронить убиенных, если впереди людей ожидало лёгкое и бессмертное парение. Да и зачем вообще трудиться в текущей жизни, если после смерти тебе и так пообещали всё?

– Он велик и прекрасен! – вещал бельмастый. – Лицо его – сияет!

Магистр Фабиус покачнулся, но в тот же миг двери за его спиной распахнулись вовнутрь, и на лестницу шагнул демон.

В синем камзоле погибшего мага, с волосами, причёсанными по городской моде, а не рассыпанными по плечам. С серебряным наборным поясом, явно уворованным у префекта и такого же происхождения длинным кинжалом на левом бедре.

Впрочем, Фабиус глянул на него лишь мельком и с облегчением отступил к дверям, приваливаясь к косяку.

– Создатель!.. – продолжил, было, сутулый, но осёкся, уставившись на инкуба.

Демон взирал сверху благолепно и радостно. Происходящее забавляло его. Он был прекрасен.

Далее магистр не запомнил ничего.

Глава 16. Две женщины

«Любовь, а не немецкая философия служит объяснением этого мира».

Оскар Уайльд

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Холодная вода омочила губы, стекла по бороде на голую грудь. И тут же запоздалая дрожь сотрясла тело магистра Фабиуса, вызвав кашель. Он застонал – боль, словно гаррота, сжала его голову.

Магистр Фабиус – страдал. Он был счастлив.

Знаешь ли ты счастье, когда пьёшь жизнь полною чашей? Когда не ведаешь страха, нужды и голода? Но вот ты один среди адских тварей, и бунтовщики рвутся вверх по лестнице, и смертный холод овевает тебе виски так, что волосы шевелятся от страха. И тело твоё немеет, и сознание меркнет, и мысли тонут посреди боли. Тебе кажется, что это смерть заглянула в лицо. Но вдруг, с холодом текущей по телу воды ты понимаешь, что жив. Это ли не счастье?

Воняющая уксусом тряпка прошлась по лбу, по щекам, противно захолодила шею. Мысли спутались. Магистру приснилось на миг, будто он – мальчишка, и расшалившийся приятель запихал ему за шиворот лягушку. Но сон тут же кончился, потому что затылок задрожал и закачался сам собой, поднимая новые волны боли.

«Да что же это! Да оставьте же меня в покое!»

Магистр Фабиус заставил себя поднять веки, и увидел сухие пылающие ужасом глаза и белые как облатка губы. Это была Алисса.

Она сидела на полу рядом с Фабиусом, держа на коленях его голову. Магистр пошарил здоровой рукой. Пол был тёплый, деревянный. Значит, лежал он уже не на лестнице, а внутри обеденной залы. У самых дверей, потому что рука нащупала и начало ковровой дорожки, что вела к столу.

По дорожкам пота, засохшего на щеках Алиссы, магистр понял: это она перетащила его через порог, чтобы он не лежал на холодном камне.

Увидев, что Фабиус открыл глаза, женщина захлопала ресницами, попыталась согнуть дрожащие губы в улыбку, но не сумела, только глаза её увлажнились и капля упала с её лица на лицо Фабиуса, нежным, едва ощутимым касанием напомнив, какие лёгкие у женщин слёзы.

«Да, вот такое оно и бывает – счастье, – подумал опять Фабиус и глотнул из чашки, что Алисса держала у его губ.

Вода разодрала горло и встала комком над желудком. Фабиус с трудом сдержал тошноту. И услыхал, как демон застучал по полу чужими туфлями. Потом тень упала магистру на лицо – демон наклонился, обдав Фабиуса жарким воздухом, исходящим от его тела, и довольно приятным ароматом, похожим на запах белых фасцелий, что дарят невестам.

Теперь магистр видел лицо инкуба: рот его скалился в улыбке, глаза горели. Фабиус с удивлением отметил, что обитатель Ада всё ещё разодет в камзол убиенного магистра. Видимо игра в человека ему понравилась.

Руки Алиссы мелко затряслись. Вода выплеснулась из чашки на бороду Фабиусу. Женщина была в ужасе, близком к смертельному, магистр ощущал это очень явно. Он понимал, что демон – слишком близко склонился не только к нему, но и к ней. И он собрал силы, рванувшись всем телом навстречу адской твари, заставляя инкуба выпрямиться и отступить.

Нет, тот не испугался, конечно. Но был брезглив. И предпочёл с некоторого расстояния наблюдать за попытками человека подняться.

Наконец, благодаря неимоверным усилиям и помощи Алиссы Фабиус сумел встать на ноги. Он покачался немного, борясь с головокружением, сделал неуверенный шаг к столу. Алисса подхватила его, не дав упасть.

Демон поднял ладони, медленно свёл их, изображая аплодисменты.

– Я успокоил чернь, – сказал он. – Ты был прав, человек, они внимали мне, как замороченные, словно бы я и есть их нелепый бог. Хотя, боюсь, я мало что ценного сумел изобрести в словах и позах. Ты должен был объяснить мне, о чём следовало говорить.

– Ерунда, – магистр попробовал сделать ещё один шаг и скривился от боли: проклятая гаррота всё ещё сжимала виски. – Толпа совершенно неспособна осмысливать быструю речь. Достаточно десятка фраз. Чем глупее – тем лучше.

– Забавно… – протянул демон, нисколько не задетый тем, что в нём могли предположить глупца.

Он открыл буфет и добыл чистые кубки, тонкой работы, серебряные и без драконов, налил вина, сделал жест, предлагающий магистру сесть за стол и выпить.

Фабиус дошёл до стола, опираясь на руку Алиссы. Склонился к ней, прошептав:

– Иди вниз, девочка.

И оттолкнул от себя. А потом обессилено рухнул в кресло

– Это ты зря, – усмехнулся демон. – Мне нравится твоя женщина. Она могла бы тебе прислуживать. Не каждая человеческая тварь способна даже стоять в моём присутствии.