Служащие Ваитюру(СИ)

-- Блестяще! Браво, Грас, особенно окончание! Если ты будешь всегда об этом помнить...

-- Даже если это ложь...

-- Грас, мы это уже обсуждали. Признай, что это правда. Ты жил среди тех, о ком будешь читать лекцию! И ты единственный, кто может этим похвастаться. И не возражай!

-- Только говорить вслух, что ты жил среди них, не надо.

-- Разумеется, профессор Зануда. Он и не будет говорить. Главное, чтобы помнил, что он клад для кафедры, хотя и готов идти на некоторые уступки.

-- Буду помнить.

-- И вот так мило улыбайся. Когда ты так делаешь, в глазах заметен твой потрясающий ум. Когда же ты серьезен, глаза темнеют, будто твое сознание куда-то пропадает. Будто ты смотришь на пропасть, или же мы, глядя в твои глаза, смотрим вглубь веков, но не видим ничего, кроме черноты. Это завораживает, но сейчас нам нужен ученый.

Смех:

-- Хорошо-хорошо, я понял последние напутствия. Что ж, надеюсь, вы достаточно точно предсказали реакцию вашего сообщества, и если я произнесу верные слова, все так и будет.

-- Мы двадцать пять лет наблюдаем за ним (первые два года все-таки не учитываю). Как считаешь, Гриммюрграс, мы имеем представление о том, о чем сейчас говорим?

Запись 15

-- Два года и три месяца -- именно столько это леопардовое трико и эта косичка находятся в Норзуре. И вот мы втроем сидим перед ними и с трудом можем подобрать слова.

Недолгое молчание.

-- Какой трепетный момент! Он самый лучший из тех, что были в моей жизни и могут быть вообще. Только подумать, что эти вещи когда-то принадлежали человеку, сидящему справа от меня. Что он когда-то носил вот это, а на голове у него была вот такая странная прическа. Теперь он профессор Гриммюрграс, преподающий на кафедре археологии и антропологии дисциплину "Искусство и быт первобытного общества". Ему тридцать четыре, он коротко стрижен и гладко выбрит, на нем брюки, водолазка и пиджак. Он использует в верном контексте такие слова, которые жители трущоб не только никогда не произнесут, но даже вряд ли поймут. Он автор книги, которую читают взахлеб и перечитывают не единожды. И только мы трое знаем, что это книга о нем, помним, каким был Грас два года и три месяца назад.

-- И еще эти записи.

-- Да, записи. Последнее свидетельство превращения охотника в ученого, человека, не знавшего, что такое металл, в человека, превосходно использующего сложные научные приборы.

Молчание.

-- Пожалуй, эта запись будет последней. Мы не станем включать диктофон при каждой победе Граса, хотя отмечать будем, этого ты не избежишь. Единственная причина, по которой появится еще одна запись: провал Граса. Если он не выдержит жить среди правил, полностью противоречащих тем, к которым он привык, если давление, оказанное преподавателями, студентами, другими учеными, окажется невыносимым, если та грандиозная победа, которую мы сейчас наблюдаем, окажется вершиной параболы, после которой начнется столь же стремительный спуск, каким был и подъем. Это обстоятельство нам придется отметить. Но я сомневаюсь, что такое случится.

-- Я тоже. И думаю, что нам пора сказать эту фразу, Некомпетентный Ученый.

-- Нет, еще не пора. Давай дадим слово нашему другу, Парню в леопардовом трико, -- смех. -- У тебя есть, что сказать?

-- Да, пожалуй, что есть. Я хочу сказать, какие вы оба потрясающие. Ничего этого не было бы, будь вы другими. Теперь я понимаю, что являлся объектом исследования, что на мне проводился эксперимент. Не просто знаю это, а именно понимаю. Но я не в обиде и даже полностью доволен. Наверное, потому что у вас был особый подход. Мне было приятно учиться у вас, еще приятнее понимать, чего я с вашей помощью добился. Когда я упал в пропасть, то не верил, что выживу. Норзур стал для меня вторым домом, вторым хэимели, и это стало возможным только благодаря вашему эксперименту. Пока ничего не могу сказать о давлении, что упомянула Некомпетентный Ученый (Фанндис, право же, почему ты называешься некомпетентной? Разве некомпетентный ученый смог бы добиться таких результатов?), но пока я счастлив.

-- И мы можем теперь это сказать?

Вздох и снисхождение:

-- Да-да, теперь можем.

-- Тогда хором? Мы трое имели к нему непосредственное отношение, так что и говорить главную фразу имеем право все трое.

-- Хором так хором.

Недолгое молчание, затем трое одновременно:

-- Считаем эксперимент успешно завершенным.

Смех.

Часть 3. Не всемогущий Бог

Наша фантазия безгранична. Мы можем придумать какое угодно божество или даже сонм божеств, наделив его (их) теми свойствами, которые пожелаем. Но главным, непременным отличительным признаком любого бога является всемогущество, или, в крайнем случае, его способность спасти человечество от любых катаклизмов. Именно вера в чье-то всемогущество и способность спасти нас так привлекательна. Но мы забываем, что наша выдумка не может быть сильнее нас. И что мы делаем, если наш бог не в состоянии спасти нас от бед? Если есть возможность, называем беды проявлением его гнева, его испытаниями нас. Это единственное, что способно помочь нам в трудную минуту. Но если выдуманный нами бог не обладает качествами, объясняющими выпавшие на нашу долю несчастья, вера, созданная для спасения, парализует нас, превращая в ни на что не способную обезумевшую толпу.

Бергрун, доктор философии, статья "Моя спасительная вера"

Глава 1

Щелчок -- последняя запись доиграла до конца, магнитофон выключился. Повисшее после этого молчание нервировало. Отсутствие реакций здесь, в небольшом кабинете для совещаний, где собрался всего лишь десяток человек, давило сильнее, чем недолгая тишина, воцарившаяся в зале после выступления. Принятие того, что было показано на сцене, являлось важной ступенью для достижения их цели, но оно не имело никакого значения, если сейчас они не получат поддержку -- Гриммюрграс это отлично понимал, но сделать что-либо еще они уже вряд ли могли.

Он оглянулся на близнецов, надеясь по их лицам понять, каковы дальнейшие действия. Должны ли они как-то прокомментировать пленку? И если да, то кто именно? Может, Гриммюрграсу следует что-то сказать? Но друзья молчали. Не смотрели на него, не подавали тайных знаков, а ждали, когда хоть кто-то прокомментирует услышанное.

Первая фраза оказалась вполне ожидаемой:

-- Что за странная шутка?

Принадлежал он Льоусбьёрг, женщине, вынужденной быстро принимать важные решения, но не готовой столь же скоро расставаться с привычной картиной мира. Гриммюрграс с удивлением обнаружил, что ему все равно, как именно она отреагирует на известие. Ее неверие никак не задело его -- Гриммюрграс лишь подумал, что одной аудиопленки оказалось недостаточно. Интересно, подошли бы в качестве вещественных доказательств их слов оставленные на память близнецами вещи? Или их тоже можно принять за искусственную подделку?

Но только Гриммюрграс успел об этом подумать, как со всех сторон посыпались различные вопросы и замечания, в которых уже не звучало сомнения в правдивости услышанного.

-- И что нам это дает?

-- Постойте, так он из нашего прошлого или другого мира?

-- Думаете, существуют другие миры?

-- Нам только что сообщили, что перед нами человек не из нашего времени или мира. Если мы соглашаемся с этим утверждением, то да, другие миры существуют.

-- Постойте, вы в начале сказали, что попросили проверить электростанцию Хюглейкюра?

Среди этого хора голосов было сложно разобрать, кому какая реплика принадлежит. Но кое-что Гриммюрграс расчленить все-таки смог.