Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Недружелюбный лес обступает вокруг. Я пристыжено выслушиваю отчитывания Сайтроми, пока мы ждём Созерцателей. Он раздосадован моей попыткой изгнать его, но злости в голосе нет. Да и голоса тоже будто нет, и слова сразу затекают в моё сознание. Я знаю, что он собирается сказать, и, к сожалению или счастью, вспоминаю о трагедии. Если сейчас он уйдёт, то снова погибнет… или впервые… Нужно убедить его остаться со мной до того, как прибудут Созерцатели и утащат меня в крепость властной Сат’Узунд. И я со слезами висну на руке отца и умоляю не ходить на встречу с Цехтуу и Цеткрохъев. Пускаю в ход всевозможные аргументы, но не слышу их. Созерцатели всё ближе, а недовольство Сайтроми не затухает. Это борьба со скалой, с давно устоявшимися принципами и идеями.

Что-то всё же меняется. Даже природа вокруг становится другой: из-за крон проглядывает солнце, а зелень всё ярче и приветливее. Сайтроми сменяет гнев на милость и нежно гладит меня по спине. Я отдаюсь триумфу, зная, что изменение одной детали напишет новую историю. Может, в этот раз погибнет другой брат или сестра, и боль нагрянет вновь. Только она будет не такой непереносимой, что уже победа. И вот когда я облегчённо махаю отцу, чтобы вместе с ним вернуться к Сат’Узунд, замечаю, что Сайтроми мелькает между стволов в десятке шагов от того места, где видела его секунду назад. И тут же дорогу мне загораживает стена белого огня. Я приказываю ему погаснуть, бросаюсь к нему, ищу лазейку. И обжигаюсь. Боль кажется настолько реальной, что я просыпаюсь. Каждый раз боюсь, что помещение, в котором сплю, будет охвачено пламенем. Пока везло, и огонь появлялся исключительно во снах. Ни разу ещё не получилось преодолеть ту непроходимую стену, и отчаянье из мира грёз перетекало в реальность. В действительности никто не собирался давать мне второго шанса на спасение Сайтроми.

Вернувшись во дворец Сат’Узунд, я испытывала неудовлетворение после встречи с Вортесом. Мне казалось, что всё было зря, и его мнение не стоило таких усилий. Напрасно потратила желание, заставив бедную Тигоол рисковать жизнью и доставлять лидеру Апрогси послание. Цехтуу тоже не верила в полезность этого человека и пришла в ярость, когда я сказала, что последствия встречи могут быть мизерными. Она устроила мне такую пытку с выворачиванием суставов и скручиванием мышц, что после я лежала на месте часами, не в состоянии подняться и вообще пошевелиться. И осознавая, что Королева отыгрывается за все свои недовольства мной, а не только неудачные переговоры.

От окоченения отходила застаревшая мысль разыскать Рандарелла и попросить о помощи его. Правда, в нынешнем положении он даже слушать не станет. Или не услышит. Да и кто из них, служителей, по-настоящему стал бы сотрудничать со Спустившимися, кроме редкого чудака Вортеса? Возможно, мой расчёт всё же был не столь провальным, и лишь такой человек и мог донести мои предупреждения до ушей лидеров Церкви, но время покажет.

Поздний рассвет и ранние сумерки напоминали мне, что мир едва сохраняет целостность. И ночью было так не по сезону холодно, что трава покрывалась инеем. На головы сыпался ледяной дождь, такой острый и крупный, что Спустившиеся предпочитали прятаться по домам, если непогода заставала их днём. О затопленном Лотуангэ перешёптывались на улицах и в коридорах дворца. Страшно представить, какие ещё сюрпризы ожидали впереди.

- Птицы сходят с ума, - переговаривались слуги, и я была невольным свидетелем их пересудов. - Вчера в окно врезался голубь и разбился! Они всё чаще падают в полёте, теряют ориентиры.

- Это изменение погоды так влияет на них?

- Не знаю. Но мне это видится жутким предзнаменованием.

Ох, если бы Спустившиеся знали, насколько всё плохо…

Вернулся Цеткрохъев, где бы он ни пропадал. Пробовала заговорить с ним, однако он на контакт не шёл, а иногда игнорировал моё присутствие. Я долго не могла понять, с чем связано столь негативное отношение ко мне, пока однажды случай не подсказал мне, как правильно обращаться к нему. Я заметила, как много раз Спустившиеся кланяются ему при обращении, и подумала, что старший Король вполне мог требовать следования субординации. То, чему Сайтроми даже не пытался научить меня. Да ему и не требовалось видеть, как я касаюсь кончиком носа колен.

Цеткрохъев же любил дисциплину. И стоило мне научиться слегка склонять голову в его присутствии, как внимание ко мне возросло. Правда, с такими одноцветными глазами, какие были у Короля, трудно понять, смотрит он на тебя или кого-то ещё. Зрачок обыкновенно выдаёт интерес хозяина. Цеткрохъев же мог стоять вполоборота, но изучать того, кто об этом даже не догадывался. Мне всегда неуютно, когда не могу понять, в фокусе я бессмертного или нет.

Однажды спустя примерно пять дней после разговора с Вортесом, я застала Цеткрохъев читающим в комнате. Она была на удивление пустой: ни мебели, ни ковра на полу или стенах, ни занавесей, словно об этом помещении забыли. А потому Король стоял возле окна с книгой и казался слишком приметной фигурой в непримечательной коробке. Я обратилась к нему по имени и поклонилась, рассчитывая расположить к себе в начале разговора.

- Я бы хотела кое-что обсудить.

- Хотела бы? - пальцы, сжимавшие переплёт, едва заметно дёрнулись и изменили положение, однако голова Цеткрохъев не сдвинулась ни на миллиметр. - Не кажется ли тебе, что начинать прошение со слов о том, чего хочется тебе, не самая располагающая тактика. Старший по званию никогда не станет выслушивать, что тебе нужно, ведь всех волнует то, что нужно им самим.

Я не знала, пытался ли он меня пристыдить или дать совет, но мне сделалось не по себе от указания на ошибку. Я сбилась и потеряла фразу, с которой мыслила начать серьёзный разговор.

- Таким образом, - будничным тоном продолжал Король, - тебе следовало апеллировать к своей просьбе через попытку узнать, чего хочу я.

Итак, он решил меня поучать? Я сбросила с себя неловкость и продолжила говорить, что и планировала:

- Когда мудрецов отыщут, мне нужно будет направиться к ним. Одной мне придётся туго…

- Называй вещи своими именами: ты не справишься.

- Да. Не справлюсь. Мне нужен отряд.

И Цехтуу не выделит мне своих Спустившихся, я почему-то нутром это чувствовала. Можно было обратиться к тем немногим личностям, что сопровождали меня и Хройте в поездках по деревням, но в их любезности не была уверена. Распоряжения они всё равно получали от Сайтроми, а теперь…

И влиятельный Гаррел, как неудачно, отправился с тайной миссией в неизвестном направлении. Как же меня нервировало, что всё наше «семейство» с самого начала имело привычку распадаться на островки, обособленные и независимые. Цехтуу и Гаррел не вмешивались в дела Сайтроми, а он и я не интересовались их занятиями. Сейчас эта оторванность как никогда давила и сбивала с толку, ведь я осталась без острова и крутилась в морских водах, стараясь не захлебнуться.

- Я выделю тебе отряд, - великодушно согласился Цеткрохъев, откладывая книгу на подоконник. - Но будут ли они тебя слушаться?

Это ещё что значило? Разве его строгий наказ подчиняться мне не стал бы священной обязанностью для Спустившихся? Или он клонил в ту же степь с поучениями, только на этот раз урок был более прозрачным?

- Я не подведу ваших ожиданий…

- Ты сама веришь в то, что говоришь? - холодно перебил Король. - Во всяком случае то, как ты это говоришь, не внушает оптимизма. Может, не стоит давать тебе отряд?

Я подавила вымученный стон и настроилась на его поверхностные мысли. Цеткрохъев тоже не старался скрывать их, и я с удивлением обнаружила, что его вера в мои силы и впрямь не настолько уж крепка.

- Как ты выполнишь работу успешно, если нет цели?

- У меня есть цель! - упрямо возразила я.

- Ты не фокусируешься на ней. Всё время что-то сбивает, - Король задумчиво поводил пальцами в воздухе. - Предположим, я прикажу одному талантливому Спустившемуся помогать тебе во всём. Он один стоит отряда. Скажем, это будет Глядящий в Душу.