Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Конечно, ответ до банального прост: Спустившиеся не были в курсе. Исчезновение младших с Ролуангэ держалось втайне даже от тех, кто обосновался на том материке. Разумно не сообщать народу ужасающую новость. Короли могли покинуть резиденции для переговоров или других своих дел. Мало кто поверил бы, что они уже не вернутся.

- О, Тигоол… - проскулила я, обвивая её шею руками. - Исполни моё желание! Исполни его!

Сквозь рыдания я рассказала Спустившейся о трагедии и взмолилась, чтобы она вернула мне отца. Растерянная, подхваченная моим настроением девушка со стенаниями выдала, что не умеет воскрешать. Будто я этого не знала…

- Но ведь… разве он не восстановится спустя время? Все короли и королевы так делают.

Она не понимала. Да и как можно сходу поверить в гибель бессмертного? И почему самые важные вещи нельзя было загадать и получить в виде чуда?

- Ты плохая фея, - без осуждения сказала я.

- Знаю! Именно это я всегда и пыталась доказать старшей Королеве!

Мне казалось, что без Сайтроми у меня нет больше целей, хотя долгое время я провела на Верхнем этаже без него. Ведь обходилась раньше без его поддержки, да уже забыла, какого это – блуждать в одиночестве. Слишком много времени путешествовала рядом с ним. Его идеи отчасти передались мне. Он зажёг мою пустую, никчёмную жизнь огоньком значимости. Иногда я начинала бояться, что никогда не стану самостоятельной, что мне не избавиться от его контроля и опеки. И вот, лишившись всего этого, впала в панику.

Все его слова, взгляды жесты – как богат был Сайтроми внутренне. Если люди видели в нём неустрашимое чудовище, а Спустившиеся – сосуд, переполненный могуществом и справедливым отношением ко всему, то мне открывались самые тонкие грани его сущности. И то, наверное, не все. Ещё о стольком хотелось спросить у Сайтроми, столько услышать из его уст. Даже просто находиться рядом с ним было бы подарком судьбы, который я раньше не ценила.

Мои истерики проходили в одиночестве, потому что тот, кто мог прочувствовать моё состояние, не желал совмещать наши муки. Сат’Узунд куда тяжелее переживала за брата. Уверена, если бы Королева имела глаза, они не просыхали бы ни на секунду. Она уменьшилась и ужалась почти во всём: способности ослабели, так что будущее стало наполовину таким же загадочным, как и для не обладавших даром предвидения; восприятие мира сузилось до незначительного пятачка, и бессмертная часто натыкалась на предметы при ходьбе, чего раньше за ней не замечали; характером она уже не напоминала мудрую и мягкую, но при этом решительную Королеву. Сейчас Сат’Узунд походила на впавшую в депрессию вдову, которая намеревалась запереться до конца дней (своих или мира) во дворце, бросив все обязанности и игнорируя народ. Я надеялась, что со временем она оправится, хотя не могла осуждать её за то, что она сдалась. Половины, которая создавала нерушимый баланс, больше не было. Связь одной пары влияла на их силы и характеры, поэтому, оставшись наедине с собой, Сат’Узунд превратилась в покалеченную личность.

И ей не хотелось меня видеть. Я напоминала Сайтроми, но не являлась им. Если бы можно было совершить обмен, не задумываясь предложила бы свою жизнь. Пусть забирают у меня всё: белый огонь, годы, бессмертие, кровь… Однако и я была всего лишь половинкой, и одной такой девочки с разбитым сердцем явно недостаточно для равноценного обмена.

Другие же двое… Цеткрохъев, вероятно, отправился на подвластные сестре территории, чтобы вести оттуда политику, но Цехтуу осталась во дворце Сат’Узунд. И она тоже не торопилась утешить меня, что вышло бы тем ещё сюрпризом. Мы с ней не ладили с первого дня знакомства, и даже общая боль, казалось, не способна сблизить нас. Так я и думала, пока однажды она намеренно не отыскала встречи со мной в одной из многочисленных гостиных дворца. Цехтуу была в траурном серо-чёрном платье, всё ещё в шлеме, что смотрелся неуместно сейчас, в период скорби. Мне было любопытно, почему она ещё здесь? Неужели осталась поддержать убитую горем среднюю сестру?

Завидев меня, Королева поджала губы, как часто делала, и демонстративно уставилась в стену. Я подумала, что мы столкнулись случайно из-за того, что она неверно выбрала маршрут, а потому молча прошла мимо, не ожидая услышать внезапного вопроса:

- Я, наконец, поняла, почему из всех Шести ребёнок родился у него. Интересно услышать?

- Нет.

Я насупилась и отвернулась, желая избежать разговора. Сайтроми говорил, что никакого смысла в выборе родителя не было, лишь простая случайность. Бросок кости, как он выражался.

- Это уже не имеет значения.

- Имеет, - строго сказала Цехтуу и усилием разгладила морщины на лице, чтобы выглядеть менее грозной. Она выбрала неудачное время для откровения, поскольку сейчас мне было всё равно на любую правду, которую она зачем-то намеревалась мне сообщить. - Много лет назад мы собрались вшестером для решения важного вопроса. Войны нас утомили. Даже твоего отца. Мы начали уставать от проигрышей и упрямства людей. И потому искали более простой способ выиграть. - Королева пренебрежительно дёрнула кистью. - Сжульничать, если угодно. Обойти правила мироздания.

- Для этого вам надо быть Терпящей, - вяло отозвалась я.

- Или ещё более сложным и организованным существом. Мы обратились напрямую к Вселенной. Позвали Её в гости на чашку чая, - Цехтуу заметила мой скепсис. - Думаешь, Вселенная не ходит в гости?

- Это звучит ненормально. Как если сказать, что человек позвал мир в свой дом.

- Справедливое сравнение. К нам явились механизмы, следящие за развитием миров во Вселенной, - Королева жестом пригласила меня присесть на тёмно-красный пуф, но я осталась неподвижной. Мне было не очень интересно, поскольку все мысли оказались заняты одним существом. И всё же я почему-то слушала. - Наша шестёрка попыталась уговорить их перевернуть Часы. Пусть бы люди снова оказались на Нижнем этаже, а мы по праву заняли бы свои верхние земли. Попросили под предлогом, что в противном случае мир может прийти к коллапсу. Уничтожиться, - она улыбнулась каким-то воспоминаниям. - Однако этих созданий не так просто обмануть. Они лучше нас знали, в каком состоянии был наш мир, а потому наотрез отказались переворачивать Клепсидру. Высокомерные твари! И всё же они кое-что сделали для уравновешивания половинок. Ввели некую переменную для усиления баланса, как будто их кто-то просил, - Цехтуу начинала злиться. - Попробуй угадать, кто из нас придумал позвать Вселенную на чай?

Долго гадать не пришлось. Имя само сорвалось с моих губ.

- Сайтроми.

Хотя всё могло оказаться проще, и Цехтуу искала смысл там, где его не было. Мой отец был, возможно, единственным бессмертным, который не брезговал занимать тела людей и пользоваться их функциями на полную. Хотела бы я взглянуть, как Вселенная реализовала бы рождение у таких скал, как Цеткрохъев и других.

Старшая сестра будто пережгла запас терпения и вновь глядела на меня с недовольством и неодобрением. Что ей сейчас было нужно от меня, если она всё ещё желала мне смерти?

- Зачем ты рассказываешь мне об этом?

- Пытаюсь примириться с твоим существованием. Убеждаю себя, что теперь, когда у меня развязаны руки и я могу убивать тебя, сколько душе угодно, мне не стоит этого делать.

- Не вижу, что могло бы остановить тебя, - безразлично бросила я и вновь отвернулась. Вроде и раньше Королева осознавала, что лично моей вины в собственном рождении нет, а главный зачинщик – Вселенная с её особыми взглядами на развитие Клепсидры. Понимание причины, почему Сайтроми выпал шанс, о котором мечтала Цехтуу с её замашками заботливой мамочки, не могло изменить её отношения о мне.

- Увы, но, поразмыслив над всем, я вдруг отчётливо увидела твою роль.

Бессмертная поникла. Прозрение её не радовало. Ей приходилось мириться со мной, живой и неприкосновенной, из-за каких-то обстоятельств, вот только… она ошибалась.

- Нет никакой роли, - наверное, мудро было бы пенять на свою избранность, а не переубеждать Цехтуу в том, что меня лучше пощадить. И всё же мне отчего-то захотелось поспорить с ней. Что бы Королева ни открыла для себя, вряд ли это было мелочью, раз, по её признаниям, она так долго размышляла над этим. Я хотела знать, что она имела в виду под «ролью». - Сайтроми говорил, что моё существование вносит необходимые изменения, но от меня ничего не требуется. Просто жить и так же просто умереть.