Мой путь озарён рассветом (СИ)

Монс, когда я подошла к нему, сказал, что завидует Айри. Та по приказам отца и сестры несколько раз поднималась наверх и видела поле боя, им же удалось посмотреть только на раненых. Монс смотрел на меня большими полными безумной отваги глазами, а я вспоминала Кайру. Пятнадцать крокодильчиков встретила я, когда познакомилась с Арран. Тринадцать из них дожили до этого дня и теперь стояли здесь, готовые сражаться, мстить за погибших товарищей и присоединяться к ним. Сколько из них переживут свой первый бой? Сколько из нас его переживёт?

— Смотри. — Едва не задев меня по лицу, Рия вытянула руку вперёд, указывая на приближающиеся фигурки охотников. — Вот они.

Сона и Ирма шли вместе, поддерживая друг друга. Они выглядели целыми, но очень усталыми. Не сговариваясь, мы с Рией поспешили им навстречу, и моё сердце болезненно сжалось, когда я увидела полубезумное выражение на лице подруги.

— Тео жив, — вместо приветствия с удивительной мягкостью в голосе проговорила шиикара. — Но лекари не берутся давать прогнозы.

Ирма выдохнула с тихим стоном и осела на землю, повиснув на руках стиснувшей зубы Соны. Они застыли на месте, и я, не подумав, кого и о чём спрашиваю, неуверенно поинтересовалась:

— Как… там?

Жёлтые глаза Соны сверкнули молниями. Позволив Ирме окончательно сползти вниз, она кинула на меня ненавидящий взгляд, а потом с отчаянием и болью рявкнула:

— Горит. Всё горит! — А потом, вдруг вцепившись в меня руками, взвыла: — Вся жизнь горит к демонам! Почему мы, почему опять мы?! Почему?..

Содрогаясь от разрывающих её рыданий, Сона опустилась рядом с отшатнувшейся от неё Ирмой, которая, несколько раз удивлённо хлопнув глазами, вдруг расплакалась тоже. Я отвернулась.

— Действительно, почему? — одними губами повторила её вопрос Рия, но я услышала.

«Почему?» — спросила я Кииру, но она не ответила.

Мы хотели отправить двух готовых сломаться охотниц отдохнуть, но они, утирая слёзы с искажённых отчаянием и усталостью лиц, отправились к Тео. Я решила пойти с ними, а Рия отправилась на поиски Морено.

Когда мы вошли в нужную палатку, Петра как раз возилась с повязками и мы успели увидеть, как сильно обгорел Тео от правого плеча и ниже. Всхлипнув, Ирма развернулась и собралась убежать, но Сона поймала её за руку.

— Смотри, — прошипела она. — Видишь? Это твой брат. Смотри, что они сделали с ним.

— Сона! — прикрикнула резко обернувшаяся Петра и осеклась, поражённая глубиной ненависти на лице обычно добродушной охотницы. — Отпусти её. Отпусти!

Но Сона не двигалась, лишь тяжело дышала. Так не дышат здоровые люди.

— Тебе надо отдохнуть, — тихо проговорила я. — О нём позаботятся.

Рука охотницы дрогнула и разжалась. Захлёбываясь в рыданиях, Ирма кинулась в объятия Петры, а Сона, резко развернувшись, вышла из палатки. Прежде чем последовать за ней, я обернулась к ученице лекаря и встретила её холодный взгляд. Мне не нужно было ни о чём просить: и так было ясно, что Петра сделает всё, что сможет.

Сона ждала меня снаружи. Она смотрела на меня с вызовом, и я развела руками, не зная, что сказать. Я не могла обещать ей, что всё будет хорошо, и не могла опуститься до слов сожаления.

— Я не смогу спать, — буркнула охотница. — Они сказали, что нам придётся вернуться туда на рассвете и мы можем отдохнуть сейчас, но я не могу.

— Тебе нужны силы, — отозвалась я. — Ради Тео. Набирайся сил, возвращайся туда и истыкай стрелами тех, из-за кого он сейчас там лежит.

Сона вскинула голову.

— А ты?

— Я иду в бой вместе с воинами. Не волнуйся, мне тоже есть, за что убивать.

За сорванную свадьбу Дисы, за пустой взгляд Криса, за мёртвую Кайру и живую Фаину. За каждую минуту моей жизни, которой было ещё слишком рано кончаться. Я распрощалась с Соной и отправилась обратно к лагерю резерва. Что, если я ошиблась? Что, если моё место было на стене вместе с охотниками, а не в гуще боя в качестве непонятно зачем нужного придатка к Крису? Я обращалась с луком лучше, чем с саблей, и я хорошо помнила неразбериху боя, когда эйноматринцы жгли коовирскую деревню. Тогда от меня было мало толку, а сейчас? Тогда я ещё не была киирином. Тогда я ещё многого не умела и не знала. Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли, и прибавила шаг.

Рия обнаружилась на прежнем месте, но теперь рядом с ней оказались Тайто и Крис.

— Как он? — спросил жених Дисы, имея в виду Тео, и я развела руками.

— Выглядит плохо. Как Морено с Венанцо?

Шиикара помрачнела.

— Целы. Прорываются к Дубовому на доклад. Они узнали корабли.

Я насторожила уши, требуя объяснения, и Рия объяснила:

— Это не просто корабли южан. Им изменили паруса и флаги, но Морено слишком хорошо помнит, чтобы ошибиться. Это корабли личного флота Золотопалого. Скорее всего во всём виноват он лично, а не весь союз.

— И что это меняет?

Рия дёрнула плечом.

— Сейчас — ничего. А вот потом это может изменить многое, особенно — для Морено.

Мы замолчали, продолжая глядеть на стену, небо за которой уже начинало темнеть.

— Там всё ещё тихо, — заметил Тайто.

— Они нападут ночью, точно тебе говорю, — отозвалась шиикара.

Но она ошиблась. Потому что ночью напали мы.

С вершины стены открывался весьма удручающий вид. Выжженное пространство всё так же было усыпано огромными осколками внешней Стены, тихо напевали похоронную песню волны моря и вливающегося в него устья Маранты, а на фоне тёмного неба чернели мачты четырёх кораблей. Река позволила им остановиться непростительно близко к берегу. Потерпев неудачу, нападающие вернулись на корабли и разбили небольшой лагерь на суше, пересматривая свои планы, а может быть, ожидая подмоги.

Битва подмог — вот, что происходило сейчас. Сторона, к которой первой придёт помощь, побеждала, но Рейнер не мог согласиться с такими условиями. Весь план ночной атаки держался на нём. На нём и небольшой группе самоубийц, вызвавшихся отвлечь на себя внимание, атаковав лагерь врага, пока Ворон попытается подобраться к кораблям и поджечь хотя бы один из них.

— Они дважды сжигали наши дома, — мрачно объявил Рандольф Дубовый в своей речи, которой полагалось ободрить бойцов. — Настал наш черёд.

Стоя на вершине стены рядом с пристально вглядывающимися во тьму ночи лучниками, я пыталась разглядеть, как один отряд и один человек разными путями следуют к одной цели. Рандольф не знал, как отреагируют на неожиданную атаку враги, и хотел быть готовым ко всему. Я видела его в окружении других командующих стоящим в центре стены. Как по мне, военачальник здорово рисковал, но так он мог лучше видеть и быстрее решать.

Казалось, ожидание продлится вечность. Слишком много всего могло пойти не так, но, похоже, для Рандольфа понятия «так» не существовало вообще. Он не ждал определённого результата, но ждал от врага действий, на которые сможет ответить. По крайней мере так объяснила мне поведение своего отца Диса.

Первая вспышка показалась у лагеря: отряд самоубийц взялся за дело. Враги отреагировали стремительно. В далёком свете огней мы видели, как самоубийцы отступают, пытаясь заманить противников поближе к стене, к готовым атаковать союзникам, и подальше от кораблей, к которым сейчас должен был подплывать Рейнер.

Бежать навстречу. Бежать навстречу врагам, размахивая если не посохом киирина, то хотя бы саблей — вот чего мне хотелось сейчас. Но приказа не было, и ещё никогда в жизни я так сильно не ненавидела быть подчинённой. Посреди поля перед нами враги добивали пожертвовавших собой добровольцев, а мы стояли, наблюдая за этим. Стояли, пока темноту ночи вдруг не прервал красный цветок огня, распустившийся на одном из кораблей. Рейнер сделал своё дело. Выпущенный посохом киирина огонь не знал жалости.

— Ждать. — Приказ военачальника передавали по всей стене.

И мы продолжали ждать, пока накренившаяся пылающая мачта не упала на соседний корабль, поджигая его паруса. Два оставшихся корабля спешно пытались отплыть, а по берегу поплыла нестройная грозная песня: маги призывали демонов.